Легенда о Побратиме Смерти - Дэвид Геммел Страница 44

— Романтик всегда романтик, а, поэт? — усмехнулся Друсс, берясь за веревку.

— Подай-ка мне факел.

В пещере Зибен стал на колени у трупа и запустил пальцы в сухие глазницы, чтобы вытащить гвозди. Они вышли легко, так же как длинный гвоздь из правого уха. Левый засел глубоко, и его пришлось выковыривать ножом. Когда Зибен открыл покойнице рот, челюсть отломилась. Собравшись с духом, поэт извлек последний золотой гвоздь.

— Не знаю, свободен ли теперь ваш дух, госпожа, — тихо сказал он. — Надеюсь, что да. — Собравшись уже встать, он заметил какой-то блеск в складках истлевшего белого платья. Это был круглый медальон, окаймленный темным золотом.

Приблизив его к свету, Зибен увидел, что сам медальон сделан из потускневшего серебра и украшен выпуклым рисунком, который поэт не мог разглядеть. Сунув вещицу в карман, он вышел из пещеры и велел Друссу тащить его наверх.

Они вернулись в лагерь, Зибен стал полировать медальон при свете луны, стараясь вернуть ему блеск. Друсс сел рядом с ним и сказал:

— Я вижу, ты нашел клад.

Зибен протянул ему медальон. На одной стороне был вытиснен профиль мужчины, на другой — женщины. Вокруг женской головы были написаны какие-то слова на языке, которого Зибен не знал.

— Возможно, это монета — король и королева, — сказал, приглядевшись, Друсс. — Ты думаешь, женщина — это она?

— Не знаю, Друсс. Но кем бы она ни была, убили ее со зверской жестокостью. Можешь ты представить себе, что это такое? Когда тебя тащат в это жуткое место и выкалывают тебе глаза? Висеть там и истекать кровью, пока смерть подкрадывается к тебе с мучительной медлительностью?

Друсс вернул медальон Зибену.

— А может, она была страшной ведьмой, которая ела детей, и казнили ее за дело.

— За дело? Нет такого преступления, Друсс, которое заслуживало бы подобной казни. Если человек творит зло, его нужно убить — а посмотри, что сделали с ней. Кто бы это ни совершил, ему это доставило удовольствие — так тщательно эта казнь обдумана и так скрупулезно осуществлена.

— Что ж, ты сделал все, что мог, поэт.

— Ты не находишь, что этого мало? Как по-твоему — может теперь ее дух видеть, слышать и говорить?

— Хочется думать, что может.

Ниоба пришла к ним и села рядом с Зибеном.

— В тебе все жилы натянуты, поэт. Любовь тебе поможет.

— Думаю, ты совершенно права, — усмехнулся Зибен, вставая и беря ее за руку.

Прошло время, и Ниоба уснула, а Зибен сидел при луне, думая о женщине в пещере. Кто же она и за какую вину ее казнили? Она, конечно, была колдуньей, в этом сомневаться не приходится. Ее убийцы приложили немало труда, чтобы покончить с ней бесповоротно.

Ниоба зашевелилась и просила:

— Тебе не спится, поэт?

— Я думаю о той покойнице.

— Почему?

— Не знаю. Страшно умирать так — ослепленной, закованной, замурованной в темной пещере. Злое, жестокое дело. И зачем ее привели сюда, в это безлюдное место? Зачем спрятали ее тело?

— А куда уходит спать солнце? — сказала, садясь, Ниоба. — Где те мехи, которыми пользуются ветры? Что проку задавать себе вопросы, на которые нет ответа?

Зибен улыбнулся и поцеловал ее.

— Именно так приобретается знание. Люди задают себе вопросы, на которые ответа пока нет. Солнце не уходит спать, Ниоба. Солнце — это огромный огненный шар в небесах, а наша планета — шарик поменьше, и она оборачивается вокруг него. — Ниоба смотрела на него с недоумением, но молчала. — Я хочу сказать, что ответ есть всегда, даже если мы его пока не видим. Та женщина в пещере была богатой, а возможно, и знатной — принцессой или королевой. На медальоне, который я нашел, вытиснены две головы — мужская и женская. Оба они, судя по лицам, надиры или чиадзе.

— Покажи.

Зибен достал медальон из кармана и положил ей на ладонь. Луна светла ярко, и Ниоба стала рассматривать портреты.

— У нее красивое лицо, но она не надирка.

— Почем ты знаешь?

— Надписи на лон-циа чиадзийские. Мне уже доводилось видеть такие знаки.

— А ты не можешь прочесть, что тут написано?

— Нет. — Ниоба вернула ему медальон.

— Как, ты сказала, это называется? Лон-циа?

— Да. Это дар любви, очень дорогой. К свадьбе должны были сделать два таких. Этот мужчина — ее муж, и на ее лон-циа его изображение обращено внутрь, к сердцу. А он свой носил наоборот, ее головой к сердцу. Так издавна заведено у чиадзе — если они богаты.

— Хотел бы я тогда знать, что случилось с ее мужем.

Ниоба придвинулась к нему.

— Довольно вопросов, поэт. Я буду спать. — Зибен лег рядом с ней. Ее пальцы, погладив его по щеке, скользнули ниже, на грудь и живот.

— Ты вроде бы спать собиралась?

— После любви всегда лучше спится.

К полудню следующего дня отряд прошел скалы насквозь — дальше начиналась степь. Нуанг выслал вперед дозорных, и остаток воды поделили между женщинами и детьми. Друсс, Нуанг и юный Менг взобрались на камни, чтобы обозреть степь, голую и пустую на вид. Врага нигде не было видно.

Через час разведчики вернулись и доложили, что уланы ушли. Дозорные двигались по их следам до родника в глубокой балке — источник был выпит досуха и покинут.

Нуанг довел свой усталый караван до родника и стал там лагерем.

— Никакого терпения нет у этих гайинов, — сказал он Друссу, стоя над затоптанным в грязь источником. — Вода еле сочится, а они пустили к ней лошадей. Если бы они набирали понемногу, хватило бы всем — и людям, и коням. А так? Ха! Их кони едва смочили языки и к закату опять захотят пить.

Несколько женщин начали разгребать грязь и щебень. Очистив родник, они сели и стали ждать. Через час ямка начала наполняться водой.

Нуанг снова выслал разведчиков, и они вернулись за час до сумерек. Вождь поговорил с ними и подошел к Друссу и Зибену, седлавшим своих коней.

— Гайины свернули на северо-запад. Мои люди, увидев там большое облако пыли, подъехали так близко, как только посмели, и говорят, что гайинов целое войско. Зачем они пришли сюда? За что здесь воевать?

Друсс положил свою ручищу на плечо старика.

— Они идут в долину Слёз Шуль-сен, чтобы разорить святилище.

— Но зачем им кости Ошикая? — удивился вождь.

— Далеко ли еще до гробницы? — спросил его Друсс.

— Если взять двух запасных коней и ехать на северо-восток всю ночь, через два дня вы увидите ее стены. Но вы ненамного опередите гайинов.