Камень Чародея [ = Чародейский рок ] - Кристофер Сташеф Страница 44

И, конечно, склон был совершенно голый. Катящиеся камни безжалостно растаптывали все, что пыталось на нем вырасти.

Фесс предложил вопрос:

— Как долго они катятся?

Джеффри ответил другим вопросом:

— А что приводит их в движение?

Взгляд Грегори снова утратил сосредоточенность.

— Склон уходит на восток. Наверное, там навалом камней, которые раскалываются и посылают осколки вверх — и те, что не в силах перелететь через вершину, скатываются сюда.

Послышался громкий треск. Все удивленно подняли головы и как раз успели заметить два камня, летящих к вершине.

— Камень сидел в трещине, пока не настало время расколоться, — пробормотала Корделия.

Род кивнул.

— Так они и поднимаются вверх. Возможно, некоторые проделывают этот путь несколько раз, пока не зацепятся за какое-нибудь препятствие, которое помешает им скатиться.

— Но каждый раз, когда начинают снова, — добавила Гвен, — они делают это, раскалываясь. Еще бы, вон сколько их здесь!

— Прекрасное решение, — заметил Фесс. — Род, вся твоя семья Вызывает у меня чувство гордости! Я, конечно, не могу ставить себе в заслугу развитие леди…

— Минутку, — нахмурился Род. — Камень, который ударил меня по пальцу, был вовсе не мягким.

Вся компания обернулась к камням, пораженная этими словами.

Затем Фесс предположил:

— Может, они твердеют во время долгого спуска?

— Конечно! — воскликнул Грегори. — Катятся и сжимаются!

— А сжимаясь, твердеют, — кивнул Maгнyc. Но какие они большие!

— Они же тут давно, — указала Корделия. — Может, растут, когда ждут.

— Или, может, мы просто уже возле их источника, — добавил Грегори.

У Рода на языке крутился другой вопрос.

— А почему, когда они твердеют, их музыка становится такой пронзительной?

Все молчали, пытаясь найти ответ.

Наконец Фесс сказал:

— Мы заметили постоянные изменения в музыке, как будто какая-то сила все время пытается создавать новые формы. Но такая эволюция должна быть культурной, а не природной.

— Я думаю, слово «культурный» ты употребил в самом широком значении, — Род нахмурился. — Может, пойдем дальше? У меня заболела голова.

— Бедный папа! — посочувствовала Корделия. — И если мы еще задержимся, то потеряем тот небесный корабль.

— Не хотелось бы. Пошли! — воскликнула Гвен. И полетела на запад, мальчики послушно двинулись за ней.

Вернее, только двое.

— Магнус! — позвал Род. — Мы уходим! Магнус удивленно поднял голову.

— Что, папа? — он осмотрелся и только тогда увидел, что мать и братья быстро удаляются. — Ах, да! Прости мою рассеянность! — и полетел за ними, по-прежнему пристукивая ногами в воздухе в такт музыке.

Но кто-то еще оставался на месте.

— Корделия! — окликнул Род.

Корделия с трудом оторвалась от своего увлекательного занятия: она пыталась описывать рукоятью метлы круги, в то же время поднимая и опуская саму метлу. Род готов был поклясться, что она делала это в такт музыке. Наконец дочь посмотрела на него, вздрогнула, быстро оглянулась, негромко вскрикнула и помчалась за матерью.

Род вздохнул и поплыл за ней.

— Идешь Фесс? — крикнул он. — Фесс!

— Я здесь, Род. Я уменьшил громкость передачи. Да, я иду за вами по земле.

— Это утешает, — Род со страхом посмотрел вверх по склону. — К тому времени, как камень перебирается через вершину, все эти путешествия по склону заставляют его крепко затвердеть.

— Да, Род.

— А это значит, что спустя какое-то время все камни станут твердыми.

Фесс немного помолчал, потом возразил:

— Думаю, нет, Род. Там, где мы проходили, много мягких камней, и число их постоянно увеличивается. На востоке хватит места для обоих типов камней.

— Наверное, ты прав, — Род поднялся повыше, надеясь, что там музыка будет не так слышна. И она действительно стихла, но ненадолго. Род поплыл на запад, лишь изредка поглядывая на склон, на котором твердели катящиеся камни.

Когда солнце садилось, а дети начали спотыкаться от усталости, Род пару раз порывался объявить привал, если бы не возражала Гвен: металлический дирижабль мог улететь. Но в сумерках дирижабль полетел медленней и вскоре совсем остановился.

Гвен тоже замерла, глядя на него.

— Он спит?

— Кажется, — медленно ответил Род. — Если он сбросит якорь…

С дирижабля свесился якорь и уцепился за верхушку дерева. Род, расслабившись, кивнул.

— Он остановился на ночь. Падайте, дети. А я поищу топливо, — молодняк обессилено повалился на землю, а Род коснулся руки Гвен. — Ты тоже немного отдохни.

— Спасибо, — она улыбнулась. — Но я не так устала.

— Ты чудо. Переход был слишком долгим.

— Я тоже могу еще продержаться, папа.

Род испытующе посмотрел на Магнуса и решил, что в этот раз можно воспользоваться тем, что юноша решил доказать свою неутомимость.

— Хорошо, поймай пару кроликов.

Магнус улыбнулся и отошел, прихватив пращу.

— А белки подойдут?

— Ни за что! — воскликнул незнакомый голос. — Поди прочь! — все удивленно оглянулись. Из леса вышел молодой человек в сверкающей одежде, в каждом шаге его била безумная энергия. — Нет, нет! — кричал он. — Будь добр, будь добр!

Корделия схватила Гвен за руку.

— Мама, его лицо!

Гвен посмотрела и ахнула.

— Ты права, дочь! Он что, насмехается?

— Он и должен, — проворчала Корделия.

Джеффри нахмурился.

— Что вас пугает?

— Как что? — вспыхнула Корделия. — Этот молодой человек. Таким будет принц Ален, когда вырастет!

Джеффри удивленно перевел взгляд.

— Верно! — он вскочил, взмахнув мечом. — Убирайся, самозванец!

— Убирайся! — повторил лжепринц. — Уходи! Кто тут отдает приказы! Что за дурак! Глаза Рода сузились.

— А ну, следи за языком!

— О, великий человек! — лжепринц в насмешливом ужасе поднял руки. — Мне следует поклониться? Нет, это ты должен преклониться перед своим принцем!

— Подлинный принц вдвое моложе тебя, — выпалила Гвен, — и в твоем паясничанье мало веселья!

— Шутка, шутка! Леди сейчас загорится от смеха!