Эликсир жизни - Вера Крыжановская Страница 45

После двухчасовой езды они свернули в сторону и направились к высокому холму, где высился обширный, окруженный громадными садами дворец, кружевные купола которого утопали в густой зелени, сверкая своей белоснежной белизной.

Супрамати сдержал лошадь и стал любоваться этим дивным сооружением, как бы заснувшим в своем величавом покое. И вдруг ему сделалось стыдно явиться туда при такой мизерной обстановке. Впрочем, английская гордость помогла ему победить эту маленькую слабость, и он, пришпорив лошадь, быстро взлетел на холм.

Он очутился перед входом на большой мощеный двор, в центре которого в мраморном бассейне, обсаженном пальмами, бил фонтан.

Несколько слонов свободно прогуливались по двору, а у фонтана две индуски с большими амфорами разговаривали с мужчиной, нагруженным корзиной с фруктами и овощами.

Супрамати и его спутник сошли с лошадей и вошли во двор. Подозвав человека с корзиной, они спросили у него, где управляющий.

Индус окинул их враждебным взглядом и, не отвечая ни слова, убежал на второй двор, отделенный от первого высокой золоченой решеткой, и скрылся.

– Очевидно, мы мало внушаем симпатии здесь, – со смехом заметил Морган.

Через несколько минут из-за решетки появился высокий мужчина с бронзовым цветом лица. Он был в длинной белой одежде, с тюрбаном на голове, браслетами и большими золотыми кольцами в ушах. Его сопровождали человек с корзиной и еще один слуга.

Окинув прибывших враждебным и подозрительным взглядом, человек в тюрбане, не открывая решетки, крикнул на плохом английском языке:

– Что вам надо здесь? Дворец закрыт для любопытных, его не показывают чужеземцам.

– Я не чужеземец, а ваш господин, младший браг принца Нарайяны Супрамати, – ответил Морган. – Пока не выполнены все законные формальности, вот кольцо моего покойного брата. Оно удостоверит мою личность.

С этими словами он снял с пальца кольцо Нарайяны и показал его индусу.

Лицо управляющего мгновенно преобразилось. Очевидно, кольцо было ему знакомо. Ворота золоченой решетки широко распахнулись, и управляющий с глубоким поклоном приветствовал нового владельца.

– Прости меня, господин, что я не тотчас принял тебя с подобающим почетом! Но мы не знали еще о смерти господина; тебя же я не имел счастья видеть, хотя мне и было известно, что младший брат господина воспитывался в Англии.

– О! Все это естественно. Теперь проводи меня в дом, хочу отдохнуть.

Управляющий вынул из-за пояса маленький рожок слоновой кости и свистнул. Не успел Супрамати перейти через двор и подняться по лестнице, как со всех сторон, подобно взбудораженному муравейнику, сбежались слуги. Узнав великую новость, они приветствовали своего нового господина со всеми знаками восточного почитания.

Уверив их в своей благосклонности и приказав управляющему раздать всем подарки, взволнованный Супрамати вошел во дворец и ему показалось, что он внезапно перенесся в сказочную страну.

Никогда еще не видел он таких драгоценных материй, да еще в таком изобилии. Мрамор, малахит и ляпис-лазурь были здесь таким же обыкновенным, казалось, материалом, как дерево и камень в других местах. Полы были мозаичные; фонтаны с тихим рокотом плескались в бассейнах из оникса, а золоченые двери были закрыты портьерами из дорогих тканей, расшитых золотом, серебром или разноцветными шелками. Всюду в дорогих вазах стояли редкие цветы, а на треножниках курились чудные благоухания. Попугаи всех цветов качались в золотых обручах; колибри порхали в громадной филигранной клетке.

Точно во сне, прошел Супрамати через залы и галереи с аркадами и вышел на обширную террасу, перед которой был громадный сад с тенистыми аллеями, фонтанами, кустами роз и другими цветами, над которыми стройные пальмы величаво раскинули свою густую листву. Супрамати остановился как очарованный, и упоенный взгляд его восторженно блуждал по всей этой роскоши природы и искусства. Как мог Нарайяна бросить все это, если бы даже владел хотя только одним этим райским уголком? Здесь, отдавшись науке и любви, можно было счастливо жить несколько тысяч лет, не чувствуя пресыщения или скуки.

– Великий Боже! И существуют же на земле такие благословенные места! – пробормотал за ним Тортоз, взволнованный и восхищенный не менее своего господина.

Супрамати с трудом оторвался от созерцания всех этих красот. Когда он вернулся в залу, Амудон, управляющий, стоя на коленях, подал ему кубок вина на золотом подносе, а несколько слуг поставили на стол фрукты, сласти и освежительное питье. Двое юношей с опахалами из павлиньих перьев стали за креслом, предназначенным для их господина.

Освежившись и задав Амудону целый ряд вопросов, касавшихся управления дворцом, Супрамати приказал проводить себя в апартаменты, которые занимал Нарайяна. Апартаменты эти состояли из спальни с уборной и рабочего кабинета. Комнаты эти покойный отделал по своему личному вкусу.

Смесь европейского с восточным, царившая в этих комнатах, не понравилась Супрамати. Ему казалось, что в этом дворце из сказок «Тысячи и одной ночи» ничто не должно напоминать Европу и ее жалкую роскошь.

Кроме того, большое бюро сандалового дерева и шкаф с бесконечным числом дверец и ящиков неприятно напомнили ему кабинеты в Париже и в Венеции. И здесь тоже эти шкафы – неразлучные, казалось, с личностью Нарайяны – были набиты, по всей вероятности, сувенирами о женщинах, а, может быть, служили свидетелями какого-нибудь нового преступления.

Супрамати прошел в смежную небольшую гостиную и лег на мягкий диван у окна, выходившего на внутренний двор. Двор этот был окружен галереей, которую поддерживали эмалированные колонки, в центре двора бил фонтан.

– И это царское жилище принадлежит мне! Просто как во сне, – бормотал он, прижимая руку ко лбу. – Да и я чувствую себя точно временным путником. Все здесь незнакомо, ново; ни с чем меня не связывают ни привычки, ни воспоминания, которые одни дают истинное чувство собственности. Впрочем, будем надеяться, это придет со временем. Скорее надо опасаться, что дворец погибнет раньше меня!

Эта забавная мысль вернула ему его хорошее расположение духа. Он удобно вытянулся на шелковых подушках и, так как был утомлен всеми перенесенными волнениями, то скоро заснул крепким, спокойным сном. Спустилась уже ночь, когда один из слуг разбудил его докладом, что ужин подан. Так как сон возбудил у него аппетит, а кухня была изысканная, то он отдал должную честь ужину.

Закурив затем сигару, он вышел на большую террасу, куда к нему скоро пришел Тортоз поблагодарить за комнаты, отведенные ему по его приказанию. Амудону Супрамати сказал, что Тортоз его секретарь.

Продолжая разговаривать, оба они спустились в сад с целью сделать небольшую прогулку. Ночь была лунная и сад теперь имел еще более волшебный вид, чем днем.

Увидев на лужайке большую, оригинальной формы вазу, стоявшую на цоколе, Супрамати захотел поближе рассмотреть ее; но едва сделав шаг по лужайке, наступил на что-то круглое и мягкое. В ту же минуту из травы со свистом поднялась гремучая змея, одна из самых опасных.