Мой Пилигрим - Ксения Татьмянина Страница 45

— Пусть твое желание исполнится, Тио. — Поймал, не дал упасть и удариться об пол. — Открой окно.

На подоконнике стояли две лампады с живым огнем. Я составила их на столик рядом, толкнула деревянные створки с металлическим, почти витражным переплетом, и увидела вовсе не площадь, руины и грабовый лес.

Это был мой чердак! Не веря, я даже перегнулась, принюхавшись к узнаваемым запахам газет, кошачьего туалета, пыли и картона, убеждаясь в реальности. А судя по ракурсу, если кто объявится, увидит меня наполовину вылезшей из слухового окошка.

— Ты склеил пространство, или что-то вроде? Портал? А обратно как?

— Точно также. Открыв створки с чердачного окна, ты попадешь сразу домой.

— Домой… — Грим уже называет свой дом моим. Нашим. И ведь он прав. — Так ты вообще, что угодно наколдовать можешь?

— Кров, защита и избавление от нужды — вот, что в нее заложено. Монета — подарок, и он лишь мой. Попадет в чужие руки — действовать не будет. И этот дом не руины потому, что мы решили его восстановить. Обустроили, на сколько было возможным, ведь где-то нужно было жить — а в городе никому из нас места нет.

— Отлично. Но все равно — прямо сегодня я остаться не смогу. Эту ночь проведу там, а следующую уже здесь, обещаю… так что, я не буду тратить время на дорогу? Прямо с вещами в окно и уже в Мирном, в доме на чердаке?

— Да.

— Тогда я сбегаю за ветровкой и сапогами.

— Осмотрись. Я принесу твои вещи.

Он ушел, а я окинула взглядом комнату. Маленькая, с одним окном, с хорошей, но не слишком разнообразной мебелью. Шкаф, комод, умывальный столик с кувшином и миской, стул и стол чуть в стороне от окна и пустые полки. Кровать застелена, и видно, что недавно — от белья и покрывала тянуло свежим запахом, будто простыни сушили снаружи, на морозце. От Грима пахло схоже — наверняка от одежды, которую выветривают и высушивают под открытым небом. А яблоками от него пахнет, потому что… да, у кувшина лежал кусочек бледного ароматного мыла.

Нормальная комната. Уютная живым огнем, теснотой и хорошими материалами. Обшарив глазами стены — не нашла ничего отопительного. Стены обшиты деревом, не каменные, полы не ледяные, — а здесь ни камина, ни печи, ни даже железного короба с углями. Нет гобеленов или ковров, нет балдахина над кроватью — все, чем утеплялись все, кто жил в подобных замках.

Хорошо обустроились. Можно думать, что и с горячей водой здесь не будет проблем — а то я слишком привыкла к ванне, и не слишком хотела мыться только этим кусочком мыла, обливаясь из кувшина.

Пальто и сумку я уже положила на чердак — перегнувшись насколько могла далеко и закинув все на одну из более-менее чистых коробок. Потом развернулась и осталась сидеть на подоконнике, ногами в комнату. Когда Грим вернулся, я приняла сумку, сапоги и ветровку и отправила их к первым вещам. Но сама не торопилась уходить.

— Тут здорово. Правда, как дома, хотя в этой жизни я ни одно свое жилье не воспринимала как дом. Спасибо за все, Грим, и Ауруму передай спасибо. Спускаться и прощаться не буду.

Я рискнула и протянула ему руку для рукопожатия, но тот чуть качнул головой:

— Нет, Тио.

— Недотрога?

— Ничем хорошим для меня твое касание не кончится.

Ничего себе ответ…

— Я что, прокаженная?

— Наоборот.

Обида возникла и тут же слетела, — Грим глазами выдал себя, жадно взглянув на ладонь, потом мне в лицо. Я увела руки за спину, нарочно, и спросила:

— А если без них? Если не я тебя, а ты меня — можешь коснуться?

Тишина. И слабо ощутимое волнение. Грим сжал пальцы — то ли удерживая порыв руки к немедленному действию, то ли от досады — непонятно. И спросил сам:

— Откуда в тебе столько доверия? С первой встречи, и с каждым днем все больше?

— А у тебя самого ответа нет?

— Тио…

— Так, может, как раз поэтому, что я — Тактио? Мы с тобой явно связаны, не отрицай. Я ни сном, ни духом мне знала про свои таланты, жила как жила, пока тебя за руку не взяла на кладбище — и все. Теперь — колдунья, целительница. А еще… — я нарочно понизила голос и добавила вкрадчивости. — Ты с первой встречи хотел до меня дотронуться, и с каждым днем все больше. Я вижу. Боишься рук — вот тебе щека. Правая понежнее, левая пожестче, проведи пальцами, разрешаю.

Не смогла не улыбнуться, и закрыла глаза. Оказалось жутко и приятно не видеть Грима, но чувствовать, как наполняется маленькая комната глубоким и замеревшим дыханием. Воздух будто расширился и застыл перед выдохом, а мое воображение нарисовало обращение Грима в настоящего дракона, который тянет когтистую лапу к лицу, осторожно соизмеряя свою силу и мою хрупкость.

Внезапно пальцы оказались на шее.

Было чему удивиться — не хватка, не что-то нежное, а аккуратно на пульсе и с маленьким нажимом — чтобы поярче прочувствовать биение. Мне думалось, что Грима тянет ко мне как к женщине, телесно, а ему больше всего хотелось убедиться, что…

— Ты живая, Тио.

— А ты? У тебя руки как у ледышки.

Наклонила голову вбок и приподняла плечо, поймав не точечные пальцы, а всю его ладонь в маленький плен. Его вообще отогреть и оживить надо, что душой, что телом. В кого превратился Пилигрим, став человеком, но отказавшись от всего человеческого?

Открыла глаза:

— Ладно. Я пойду. Увидимся завтра?

— Да.

Мари готовила ужин, когда я вошла в квартиру. Ничего не сгорело, вкусно пахло, и я даже пожалела, что у меня всего раз выпал, чтобы меня так встречали! Только-только обзавелась личной прислугой, как меняю жилплощадь.

— Все сделала, и даже с Паном успела погулять.

— Умница. С завтрашнего дня будешь тут одна хозяйничать.

Мари не скрыла удивления, а я подробно объяснять не стала. Разберемся по ходу дела. Скорее всего я каждый раз буду ее провожать, а потом через чердак — к Гриму.

Когда после одиннадцати легли спать, я опять думала, что буду долго лежать, вспоминать, переваривать случившееся — столько чувств! Столько нового! Но услышала, что Мари тихонечко плачет в подушку, все еще грустит по отцу, подумала только об этом и моментально уснула.

— Ты чего делаешь?

— Танцую. Не видишь?

Меня так распирало от счастья, что я не шла по проезду к Краюшке, а прыгала, отбивала каблуком по мерзлой припорошенной грязи, кружилась и напевала мелодию без слов. Шутила вчера, что от еды в заколдованном доме могу в козу превратиться, — вот и превратилась!

— Тра-та-та-та, та-та, та-та!

— Ты странная, Тио…

— Я умалишенная Ведьма из Черного Замка.