Поступление - Макар Ютин Страница 45

"Так, теперь записки"

Водитель последовал за мной в комнату, но деликатно отвернулся, стоило мне сесть за стол и открыть блокнот. Хорошо, теперь мне нужно написать два письма, из которых одно оставить здесь. В принципе, ничего сложного, но что конкретно мне донести до Цуру? Я немного подумал, и все же набросал небольшую записку:

"Со мной все в порядке. Чокнутый родственник решил устроить курс молодого бойца. Сюда вернулся только за школьной формой. Меня не будет до выходных. Не волнуйся, со мной все в порядке. Припасов должно хватить. Дождись меня"

Вторая же предназначалась Хараде:

"Йо. Извини, что не смог вчера прийти. Родственник нагрянул слишком неожиданно, так что теперь я оказался занят аж до выходных. Забегу как только будет время. До встречи.

Кодзуки Кано"

Записку для Рю я подписал. А то мало ли, вдруг у моего соседа полно товарищей с похожей жизненной ситуацией? В любом случае, больше мне в доме делать нечего. Я аккуратно оторвал обе страницы одновременно. Одну демонстративно взял в руки, а другую так и оставил лежать на столе возле блокнота.

— Нам пора, Кодзуки-сан, — Сказал очевидную вещь здоровяк. Я пожал плечами и пошел к выходу. Запасная форма оказалась мне тесновата в плечах, но, по сравнению с прошлым днем, такой дискомфорт даже не стоит внимания. Зато не воняет кровью и блевотиной.

Записку Хараде я просунул в ящик для писем у квартирной двери. Стучать не стал — когда получат, тогда получат. Мне не к спеху, спасать никого не нужно.

— Сколько сейчас времени?

— Начало десятого, Кодзуки-сан, — Лаконично отозвался Отто, — Мы как раз успеваем на начало выпускного.

— Хорошо, — Кивнул я, сел на предложенное место и отвернулся к окну.

Полмира в крови, и в развалинах век,

И сказано было недаром:

«Как ныне сбирается вещий Олег

Отмстить неразумным хазарам».

Александр Галич

Мы приехали за четверть часа до официальной даты. Большая часть моих одноклассников уже была здесь, рассеянная по двору. Школьники толкались, галдели, сбивались в кучки по интересам и вертели головами. Мой эпичный приезд на мерседесе не остался незамеченным. Я вышел из машины, снова став объектом многочисленных шепотков, натянул на лицо равнодушную мину, медленно пошел к выходу. Стоять и ждать у входа было бы довольно глупо, но пытаться прибиться к одноклассникам виделось куда худшим решением. Так что я решил отыгрывать роль волка-одиночки.

Тем более, у меня неожиданно появился интересный способ разнообразить скуку. Вчерашний день оказался довольно богат на впечатления, так что я совершенно забыл о своей новой особенности. Виденье чужих аур, черт возьми! Такая интересная вещь, а уже настолько примелькалась за какие-то сутки. Все же человек слишком быстро привыкает не только к плохо, но и к хорошему.

Впрочем, я тут же поспешил исправить свою ошибку. Поэтому быстренько пересек двор, встал, прислонившись к фасаду здания недалеко от входа, и принялся скользить жадным взглядом исследователя по своим (бывшим) одноклассникам.

Правда, тут же выяснилось, что в толпе ауры плывут, набегают друг на друга, а где-то и вовсе смешиваются в одно большое многоцветное нечто. Следить за такой радугой оказалось довольно болезненно, однако я упрямо продолжил напрягать глаза, мозг и другие части тела. И это дало результат: некоторые ауры начинали понемногу сепарироваться от серого большинства, выплывать из з общей мешанины. Зрелище оказалось настолько захватывающим, что я очнулся только поймав насмешливый взгляд старосты.

Девушка вопросительно подняла брови и слегка дернула головой, намекая на мое полное пробуждение. Я, в свою очередь, шкодливо подмигнул ей, после чего стал демонстративно пялиться на ее грудь. Точнее, на фиолетовое пятно ауры точно между двух приятных полушарий. Наверняка артефакт. Скорее всего — кулон, медальон или что-то подобное.

Староста только закатила глаза, скрестила руки на груди и отвернулась. Но я все же услышал понимающий хмык. Наверняка сама так баловалась после обретения. У нее, к слову, оказалась довольно интересная аура. Теплые цвета зеленого и желтого заканчивались холодной синей каймой, а всю фигуру обвивали кроваво-красные канаты, словно бы повторяющие рисунок вен. Непонятно, что это значит, но выглядело намного круче тусклой примитивщины большинства собравшихся.

А потом я наткнулся еще на одну любопытную ауру. Она, словно зебра, состояла из разных полосок, только к черному и белому цвету прибавился сиреневый с оранжевым. Каково же было мое удивление, когда я встретился глазами со стеклами очков Тодо Эномото, бывшего друга Кано, толстячка, а также лютого ненавистника магов.

— Минасан! (все собравшиеся яп.) Прошу вас проходить внутрь! — Раздался голос нашей учительницы японского. Я скривил губы в неприятной усмешке, увидел, как Тодо-кун передернул плечами, после чего отвернулся от его постной рожи и одним из первых вошел внутрь актового зала.

Школьники чинно расселись по местам без своего привычного галдежа, поиска лучших мест и идиотничанья. Издержки японской организации: каждый ряд в помещении изначально был закреплен за определенным классом, а школьники садились почти также как шли — колонной да по линейке. При этом выпускники и учителя занимали места в первых рядах, а первокурсники — ближе ко входу.

Наш класс не имел недостатка в учениках, однако место рядом со мной все равно осталось пустым. Двое человек умудрились усесться на одном кресле, пока наш классный руководитель не увидела это безобразие и не рассадила душных гомосе… в смысле, впечатлительных и пылких молодых людей.

Пришлось Акино Сузу, нашей бесстрашной старосте, храбро садиться рядом со мной. Храбро оправлять юбку, храбро надевать очки, храбро…

— Ты сегодня решил побить собственный рекорд по невыносимости? Хватит на меня пялиться, Кодзуки-сан, — Привычные интонации затюканной заучки совсем не вязались со смыслом произнесенных фраз. Вот же змея подколодная. А на людях строит из себя невесть что!

— Ах, вы так обворожительны, Сузу-тян, что мое сердце трепещет, а глаза просто не желают смотреть ни на что другое, кроме твоего идеального лица!

— По твоим глазам, Кодзуки-сан, непонятно, смотрят они на меня или на нашу престарелую биологичку в двух рядах справа, — Хмыкнула староста.

— А вот сейчас было обидно, — Честно сказал я ей, пока наш сухопарый старичок-директор взбирался на помост для последнего слова… в смысле, речи выпускникам.

— Не лги, у социопатов не бывает обид, — Не меняя ни интонаций, ни выражения лица, ответила Акино, — Иначе они бы не стали ставить школу на уши за два дня до церемонии, а потом исчезать из виду.

— А что произошло? — Я попытался выдать самый естественный тон, на который был способен. Судя по злому сопению моей соседки, не вышло. Плак-плак.