Талисман мага - Камли Брайт Страница 45

Карлос вспомнил, как очень-очень давно, совсем маленьким, шел с матерью ночью через лес; как вздрагивал от каждого шороха, а потом и вовсе решил, что так страшно не бывает на самом деле. «Мама, а правда мы с тобой сейчас спим? Правда? Мам, это ведь такой сон? Мам?» — «Да-да, Лонсо, да, это сон…»

Почему он вдруг вспомнил? Ах, да — сон. Сон… Нереальность происходящего… Как и тогда…

Выстрел, по громкости во много раз превосходящий рев хищника, эхом разнесся по округе, вернув Карлоса в настоящее. Хуже некуда: если преследователи находились где-то поблизости, и боевой клич зверя не показался им подозрительным, то выстрел непременно убедит, что они на верном пути. Да и разлетевшиеся во все стороны кровавые останки чудовища… Отец Небесный, просто нестерпимая вонь…

— Уходим отсюда! Быстро!

«Быстро…» — с трудом выдирая увязшую за несколько минут стояния ногу, усмехнулся про себя Карлос. За спиной, сопровождаемые тем же самым недовольным чмоканьем, зашевелились десантники. О том, что «быстро» у него теперь может и не получится, предстояло еще только привыкать. Однако пока — Господь миловал — слабость, навалившаяся на разведчика утром, не возвращалась, и он мог идти в том же темпе, что и десантники.

А скорость была необходима: в трясину, если они, конечно, успеют до нее добраться раньше преследователей, не посмеет сунуться никто. А там уже и рукой подать до острова, где можно будет отсидеться несколько дней. Пять-шесть дней — не больше. Дальше шли сплошные «если»: если бы Карлос знал другой путь через трясину; если бы на островке не происходили некоторые странности…

В первый раз Карлос ничего подозрительного не заметил: возможно, из-за того, что оставался там всего одну ночь? Зато во второй раз, когда пришел на островок вместе с другими беглецами с Мануна…

Разведчик оступился и, наверное, упал бы, но его успел поддержать шедший позади Алекс. Разумеется, десантник посчитал это случайностью, и на его лице выразилось удивление, когда Карлос, вместо того чтобы сразу выпустить его руку, наоборот — оперся на нее.

— Что с вами? Вам плохо?

— Сейчас пройдет… — Разведчик тяжело дышал. Перед глазами — точно после яркого солнца зашел в темное помещение — мелькали разноцветные пятна.

— Сейчас-сейчас…

Состояние слабости, к счастью, продлилось недолго, и скоро отряд, дружно свистя, будто насосами, промокшими сапогами, смог продолжить путь. Потом — опять-таки ненадолго — приступ повторился, и Карлос понял: скрыть то, что с ним происходит, не удастся.

— Может быть, устроим привал? — когда разведчик в очередной раз ухватился за его руку, осторожно спросил Алекс.

— Нельзя.

— Хотите рома?

— Хочу. — Откинув противомоскитную сетку, разведчик хлебнул из знаменитой фляги командира. Кроме беспомощности, Карлос чувствовал еще ужасный стыд. Потом это постепенно прошло.

Привал они в конце концов все-таки вынуждены были сделать: десантники тоже оказались не железные. Однако костер, естественно, не разводили; не стали возиться и с палаткой — просто расстелили поверх наваленного в несколько слоев тростника брезент, и хотя он вскоре промок до нитки, спящие вповалку санрайзовцы этого не замечали.

Карлос спать не мог. Он то машинально вслушивался в звуки ночного болота, тут же спохватываясь, что дежурные десантники прекрасно справятся и без него и что надо отдыхать; то вдруг вспоминал о Михаэле, и укол страха мгновенно разгонял навалившуюся было дремоту. Потом стала мешать луна: казалось, ее невероятно яркий свет обжигал. В конце концов, разведчик понял, что не уснет и виной тому — не звуки ночного болота, и даже не страх за сына, а мучительные сомнения, правильно ли он поступает, подвергая всех этих людей подобному риску? Ведь никто из них не знает, какая опасность подстерегает их на острове… И сейчас, тщетно пытаясь укрыться от назойливого, удивительного по своей проникающей способности света луны, Карлос вспоминал, как все было тогда…

Странности начались примерно на третьи сутки с одного, на первый взгляд, непримечательного совпадения: многим приснились поразительно яркие сны — при полной бессмысленности они почему-то оставили ощущение, будто бы произошло нечто необыкновенно значительное. Потом молодые адепты ощутили непреодолимую потребность побыть в одиночестве. Некоторые начали грезить прямо наяву. Дошло до того, что одного из них С'каро вообще едва успел перехватить у самой трясины, куда парень уже собирался шагнуть. Будущий Великий Магистр приказал его связать. Естественно, проблемы это не решило.

Что именно было тому виной: какие-нибудь ядовитые испарения или что-то связанное с делами людей, проложивших дорогу на остров, — трудно сказать. Сам Карлос не ощущал ничего, кроме головной боли — несильной, но утомительной в своем постоянстве. Когда же он «заглядывал» в головы своих спутников, то невольно поражался глубине происходящих там процессов. Хотя и не сразу, потому что поначалу чужие мысли и видения — а они были на редкость разнообразны — в большинстве своем напоминали бред. Однако Карлос не сдавался, и постепенно именно несхожесть образов дала ключ к пониманию.

Дело в том, что картины, возникавшие в воображении адептов, были не схожи ровно настолько, насколько отличались друг от друга сами эти люди. Галлюцинации, больше напоминавшие некие символы, подчеркивали их индивидуальность. И когда Карлос это уразумел, он понял и остальное. Каждый человек к чему-то стремится, о чем-то мечтает, у каждого свои страхи, каждому что-то мешает — но каждый ли задумывается обо все этом? А если и задумывается, то в состоянии ли он себя понять? Или осуществить задуманное? Каким-то необъяснимым образом что-то на крошечном островке среди непроходимых болот заставляло не только пытаться понять себя, но и найти выход, устранить мешающие дальнейшему развитию личности комплексы. Естественно, что в воображении каждый решал собственные психологические проблемы по-своему, однако в физическом мире это проявлялось одинаково: «просветленные» пытались шагнуть в трясину… А если еще учесть, что память любого, кто перенес операцию на Мануне, была искажена, то и проделанная духовная работа вместо пользы могла принести исключительно вред…

С'каро не потерял ни одного из них — всех вывел с «острова Грез» (как он назвал про себя эту твердь среди великой топи). Однако плата за спасение оказалась неимоверно высокой: глава Серебряного Круга был не просто в курсе того, о чем думали его подопечные, — он знал их настолько, что умел играть на самых тончайших струнах их души… Ужасно…

Карлос ненавидел себя за ту изощренную жестокость, с которой истязал доверившихся ему людей. Правда, ничуть не меньше ненавидел он и тех, кто его таким сделал, кто посмеялся над ним, заставив изменить принципам, заставив растоптать все, что прежде казалось столь дорогим…

«Проклятый колдун» — в ту минуту, когда умирающий назвал его так про себя, С'каро лишь усмехнулся. Сейчас же воспоминание об этом эпизоде отдалось жгучей, мучительной болью. Нет, он должен — обязан — расквитаться с Дэвидом за все, и он расквитается… Однако вместо того, чтобы приближаться к своей цели, Карлос от нее удалялся, больше того — вел людей туда, где им угрожала реальная опасность. Если с ним что-нибудь случится, помочь ребятам некому. Точно так же, как и никогда не уйти с острова живыми. Обоснован ли такой риск…