Балдежный критерий - Уильям Тенн Страница 45

— Для начала, они в первый момент не будут уверены. Кто захочет взять на себя риск подать общенациональный сигнал бедствия, который ввергнет всех в панику? А наши полигоны — да там такое начнется! А когда наконец они обретут уверенность, то все равно действовать начнут не сразу. А тем временем ракеты уже будут в полете. Как быстро, правда, никто не знает. Люди в ужасе бросятся куда-то бежать, отчаянно пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Потом они таки нажмут на кнопку, и лишь тогда прозвучит всеобщий сигнал об опасности.

Планкет обернулся к жене, вытянув натруженные, подрагивающие руки.

— И лишь затем, Анна, только после того, как мы услышим этот сигнал, наступает наш черед действовать, то есть прятаться в погреб. Но кто знает, кто осмелится твердо сказать, каким в этом случае будет реальный запас времени? В общем, раз они установили шестиминутную готовность, то, с учетом задержки на оповещение, для нас остается не более трех минут.

— Ну давай еще ложечку, Дина, — настаивала Анна, — Всего одну! Вот умница.

В сарае у ближайшего курятника Херби с Жозефиной чистили фуражную тележку.

— Все готово, пап, — улыбнулся мальчик отцу. — Яйца тоже собрали. Когда мистер Уайтинг придет за ними?

— В девять часов. Вы накормили кур в последнем курятнике?

— Я же сказал, что все сделано, — с нетерпением в голосе произнес Херби, — Если я говорю, значит, так и есть.

— Ладно. Садитесь немедленно за книжки. Эй, стойте! Образование крайне важная вещь, без него никуда. Правда, никто не знает, что потребуется завтра. Может так выйти, что только мы с матерью и будем вас учить.

— Вот так, слышала? — Херби многозначительно подмигнул Жозефине. — Подумай об этом…

Девочка теребила косичку белокурых волос.

— Мистер Планкет, — учтиво спросила она, — а как насчет моих мамы и папы? Они больше не… не…

— Ты их никогда больше не увидишь! — злорадно выпалил Херби и громко, вызывающе захохотал — грубо и совсем не по-детски. Этот присущий деревенским жителям смех появился у него совсем недавно. — Им не спастись. Они ведь живут в городе, не так ли? От них останутся…

— Херби!

Лишь пузырьки на грибовидном облаке, — закончил мальчик, придя в восторг от собственной метафоры. — Ой, прошу прощения, — вдруг залепетал он, переведя взгляд с задрожавшего личика Жозефины на разгневанного отца. — Но ведь это все равно правда, — продолжал он уже мягче, стараясь подбирать слова. — Потому они и прислали тебя с Лестер сюда. А когда-нибудь я наверняка на тебе женюсь. Так что привыкай называть папой его, у тебя ведь все равно выбора нет.

Жозефина крепко зажмурила глаза, толкнула дверь сарая и выбежала.

— Гадина ты, Херби Планкет, — сквозь рыдания прокричала она. — Ненавижу!

Скривившись, Херби взглянул на отца: женщина — что с нее возьмешь? Ох уж эти женщины! И побежал за девочкой.

— Эй, Жо! Послушай!

Проблема в том, беспокойно размышлял Планкет, относя в погреб запасные лампочки для аварийного освещения гидропонического парника, что из-за постоянных внушений Херби железно усвоил одно: самое главное — выжить, а всякие там удовольствия — это просто удовольствия, и не более того.

Уравновешенность и самодостаточность — вот те добродетели, которые Планкет считал непреложными еще со времени жизни в городе, где он служил бухгалтером в одной из контор. Именно такие качества прививал он и своим детям. Тем не менее Херби не следовало так говорить. Элиот покачал головой.

Вдоль длинных курящихся гидропонических парников размещались инкубаторы. Планкет открыл и дотошно осмотрел каждый. На одном подносе яйца уже «дошли» — вот-вот вылупятся цыплята, утром надо не забыть заменить инкубатор новым.

Зайдя в третью комнату, он поглядел на книжные полки.

«Надеюсь, Жозефина натаскает моего сорванца с уроками. Если он провалит следующий экзамен, придется регулярно возить его в город. Напомню ему про выживание, думаю — должно сработать».

Элиот обратил внимание, что давно уже беседует сам с собой, — привычка, с которой он тщетно боролся уже, наверное, в течение месяца.

«К тому же несу какую-то чушь», — подумал он. В такие моменты он ощущал себя трамваем, сошедшим с рельсов.

Наверху зазвонил телефон. Анна степенно и неторопливо пошла снимать трубку. Наверное, эта невозмутимость свойственна всем беременным женщинам.

— Элиот! Нат Медари.

— Скажи, что иду. — Планкет тщательно закрыл за собой массивную сводчатую дверь, посмотрел на нее пару секунд и стал подниматься по высоким каменным ступеням.

— Привет, Нат. Что нового?

— Привет, Планк. Только что получил открытку от Фиц-джеральда. Помнишь его? Ну, серебряная шахта в Монтане. Так вот. Он утверждает, что теперь якобы переходят на литиевые бомбы.

Планкет облокотился локтем на стену. Прижав трубку правым плечом, раскурил сигарету.

— Фиццжеральд тоже иногда ошибается.

— Хм-м. Ну, не знаю. А ты представляешь себе, что это значит?

— Это означает, — Планкет задумался, — что освобожденная цепная реакция взорвет к чертовой матери всю атмосферу… если, конечно, сбросить несколько бомб. Разве что…

— Разве что, разве что… — передразнил Медари. — Ясно одно: в этом случае нам уже ничто не поможет, не уцелеет никто. По-моему, пора плюнуть на все и позволить себе ходить в церковь и кабак, как поступает мой кузен Фред из Чикаго. Я сколько раз пытался его образумить. Но выходит… выходит, я был прав, Планк? Даже тебе не удалось зарыться достаточно глубоко.

— Достаточно! Я все продумал. Если прослойки из свинца и бетона не обеспечат должной защиты и мой бункер расколется, что ж, по крайней мере, остальные, кто не спрятался, гораздо раньше сдохнут от жажды. Я трачу все деньги на покупку мощного оборудования. А тебе, случись непоправимое, придется вручную наполнять баллоны кислородом!

Нат усмехнулся.

— Ты, конечно, прав. Надеюсь, еще встретимся.

— И я надеюсь… — Заслышав шум, Планкет выглянул в окно как раз в тот момент, когда к дому подрулил старый, раздолбанный автомобиль. — Кстати, Нат, знаешь, кто приехал? Чарли Уайтинг! Что это он вдруг в воскресенье?

— Да, он только что от меня. В городе намечается какой-то политический митинг, и он не хочет его пропустить. Честно говоря, в последнее время это спевшееся сборище дипломатов и генералов меня тоже начинает раздражать. Среди наших мыслителей находятся радикалы, готовые задушить их всех собственными руками. Собственно, они и созвали митинг, чтобы поставить все точки над «i».

— Что-то ты разошелся, — улыбнулся Планкет.

— В общем, мы молимся за тебя, Планк. Анне привет.

Повесив трубку, Планкет неторопливо спустился во двор. Чарли тщетно пытался захлопнуть заднюю дверь своей колымаги еле висевшую на одной проржавевшей петле.