Несбыть - Елена Капитонова Страница 45

Внезапно все стихло. Черный вихрь исчез, а на его месте стояла не Баньши, а незнакомая женщина средних лет в старомодном платье. Темные волосы прикрывал чепец, который оставлял открытым высокий лоб. Прозрачное, невесомое покрывало ниспадало с затылка на шлейф алого платья. Таких живописных красавиц Анна видела только в старинных книгах. Да и эта напоминала собой картинку — суровая, властная, но словно застывшая в неудобной позе со скрещенными на животе руками.

— Владислаус! — Резкий голос обращался к Графу. — Подойди сюда.

Остекленевшие глаза незнакомки смотрели прямо на вампира. Анна ойкнула, когда заметила, что по оголенной шее стекает рубиновая струйка крови.

Хозяин замка поднялся с пола и первым делом принялся отряхивать костюм. Пальцы подрагивали или ей так казалось?

— Вы кто такая? — Граф говорил жестко, презрев обычные манеры. — Я не потерплю чужих в своем доме. Мне хватает уже имеющихся.

— Владислаус, ты не узнаешь меня?

Капли крови достигли алой парчи и пропитывали ее, наливаясь темным пятном на плече. Голос женщины оставался ровным, без малейшего оттенка эмоций.

— Впрочем, иного я от тебя и не ждала.

— Какого черта? — потерял всякое самообладание Граф. — Сегодня что, суаре незваных гостей? Сначала Анна, потом Фея с Охотником, теперь истекающая кровью дама. Господа визитеры, уберитесь с глаз моих, и не будем продолжать этот балаган. Я хочу начать новый день в одиночестве.

Женщина вытянула руку вперед, губы искривились в недоброй улыбке. Неужели они похожи? Не может быть!

— Подойди, недостойный отпрыск нашей фамилии!

Другой рукой незнакомка отпихнула бледнолицего толстяка в атласном костюме, что подкрался к ней сзади и пытался коснуться ее шеи. Пальцы на замершей перед лицом кисти задвигались, маня к себе Графа. Тот дрогнул и сделал шаг вперед. Потом еще один. Словно зачарованный, прошел половину зала и только тогда, видимо, опомнился, взревел и взмахом руки отмел чары женщины.

— Сначала представьтесь, а потом поговорим, кто и к кому будет подходить, — голос срывался от злости.

Анна и не подозревала, что высший вампир может настолько выйти из себя.

Неизвестная расхохоталась, обнажив идеально белые зубы, и сделалась еще больше похожей на Графа.

— Ну иди, иди ко мне, сын. Ты всегда злился на отца, а мать считал лишь штрихом безликого прошлого. Так узнай теперь, кто я такая. Поговорим о твоем детстве, обсудим душевные муки и проблемы, которые накопились за время моего отсутствия.

Во второй раз невидимые сети не сработали, хотя женщина продолжала плести пальцами манящее заклинание. Влад обрел невозмутимое выражение лица и остался на месте.

— Простите, маман, сейчас у меня нет времени на подобные откровения. Сомневаюсь, что вы сильнее меня. Уйдите по-хорошему, а я, так и быть, навещу вас на следующих выходных. Отнесу букет на могилу, смахну пыль с надгробия. Кстати, не напомните, в какой части подземелья находится наш фамильный склеп? Лет двести туда не спускался, запамятовал.

Что за странный спектакль? Анна повернулась к Дарку, желая узнать его мнение. Охотник сдвинулся в сторону и за спиной вампира ковырялся у себя в сумке с таким видом, будто потерял нечто важное. Потом со злостью сплюнул на пол и пополз по залу, заглядывая под скомканные скатерти и обломки столов и стульев.

— Нет, я хочу посмотреть в твои глаза, — не унималась незнакомка. — Сильно ли они изменились с того дня, когда…

Полной белой рукой женщина стерла с шеи кровь. Снова, не глядя, отпихнула толстяка в красном, который облизывался, принюхиваясь к ее пальцам, и в то же мгновение оказалась прямо перед Графом.

— Владислаус, не бойся меня. Мы разрешим наши проблемы, если поговорим.

— Да кто же вас боится? — поморщился Граф. — Что вам вообще от меня надо?

Мать смотрела на сына едва ли не с любовью. Дотронувшись кончиками выпачканных кровью пальцев до его губ, сделала знак помолчать. Потом отдернула руку и, словно задыхаясь, сильно закашлялась.

Судорога исказила красивое лицо, глаза сделались черными, как ночь. Рычащим голосом, утратившим всякие человеческие интонации, женщина медленно произнесла:

— Так будь же ты наказан.

Сзади на Анну кто-то напрыгнул и зажал рукой рот. Девушка засучила ногами, пыталась мычать, чтобы привлечь внимание Дарка, но тот по-прежнему больше интересовался собственными поисками. Воительница впилась зубами в руку агрессора, однако добилась только того, что теперь нос ей зажимал колючий бирюзовый рукав. Золотое шитье царапало щеку и подбородок. Едва слышно шурша платьем, Анна беспомощно волочилась по полу вслед за увлекающей ее рукой. Потом в глазах потемнело, и бальный зал уплыл за пределы сознания.

Черный вихрь завертелся снова. На этот раз он заполнил собой весь зал. В сгустившейся темноте сверкали молнии и раздавался тот же страшный крик: «Наказан!»

Граф вздохнул и в ожидании развязки почесал нос. Губы вытирать не понадобилось — кровь на пальцах и шее «матери» он давно определил как иллюзию. Мастерски наведенную, но оттого не ставшую реальностью.

То, что представление устроила Баньши, он заподозрил не сразу. Догадался, только когда заметил, какой нездоровый интерес проявляет к незнакомке Юро. Затянутый в карминный атлас бруколак вряд ли утратил нюх настолько, чтобы соблазниться плотью четырехвековой давности. А стоило присмотреться повнимательнее, как стало очевидным и идеальное сходство женщины с висящим в холле портретом матери. Его автор между тем сильно польстил оригиналу. Картина писалась в момент увлечения одной из служанок, и образ заметно оброс чертами объекта воздыханий. Игры с льющейся по шее кровью, как и назойливые попытки психоанализа, и вовсе отдавали дурной шуткой. И в этом снова угадывался почерк насмешливой Феи.

Воронка над головой начала изгибаться из стороны в сторону, и в такт ее движению зал наполнялся пульсирующим визгом. Высокочастотный звук заметался в закрытом помещении, как в коробке, отражаясь от стен, пола и потолка, оглушая и валя с ног присутствующих.

Чувствительный слух вампира сыграл против него, и Влад рухнул на пол первым. Стараясь уберечься от крика, сжался в комок и заткнул уши руками. Голова грозила вот-вот разлететься на сотни осколков. Визг просачивался сквозь пальцы и терзал барабанные перепонки. Граф с трудом открыл глаза и увидел, как сбоку корчится на полу Дарк. Оставшиеся в зале существа — те, кого не унесло при первых порывах ветра и что остались поглазеть на его «мать», — извивались вокруг в тщетной попытке спрятаться от нарастающего крика. У многих, включая Охотника, из ушей пошла кровь, и Влад еле сдерживался, чтобы вконец не осатанеть от накативших запахов.

Безумие продолжалось, казалось, целую вечность. Чтобы сохранить здравомыслие, Граф начал читать про себя стихи румынских поэтов, но сбился, потеряв сознание. Успел и снова прийти в себя, и проклясть тот день, когда спас громогласную Фею от несбыти, а вой по-прежнему не прекращался.