Дом Цепей - Стивен Эриксон Страница 45

— Разбей мои цепи, Торвальд Ном.

Даруджиец кивнул, затем провёл пятернёй по мокрым, спутанным волосам:

— Я уже об этом подумал, друг мой. Но придётся поработать.

— Земля близко?

Торвальд покосился на теблора:

— Карса, это не Менингалльский океан. Мы где-то ещё — в другом месте. Близко ли земля? Я её не вижу. Сильгар говорил о каком-то Пути. Это такие дороги, по которым ходят чародеи. Он сказал, что мы вроде бы вышли на одну из них. Может, тут и вовсе нет земли. Вообще. Видит Худ, ветра нет, и мы, похоже, никуда не движемся — обломки корабля по-прежнему окружают нас со всех сторон. Судно нас чуть за собой на дно не потащило. И ещё: море это — пресноводное. Нет, пить я из него не рискну. В нём полно ила. Но нет рыбы. И птиц. Вообще никаких признаков жизни вокруг.

— Мне нужна вода. И еда.

Торвальд подобрался к спасённому из воды свёртку:

— Вода у нас есть. Еда? Обещать не могу. Карса, ты что, обратился к своим богам?

— Нет.

— А с чего же ты начал так орать?

— Сон.

— Сон?

— Да. Пища есть?

— Кхм, не уверен. Тут, в основном, прокладка… и небольшая деревянная коробка.

Карса услышал треск, когда Торвальд разорвал прокладку.

— На ней клеймо. Похоже… да, наверное, морантское. — Даруджиец поднял крышку. — Опять мягкие прокладки. И дюжина глиняных шаров… с восковыми пробками… ох, храни нас Беру… — Торвальд опасливо отодвинулся от коробки. — Худовы сопли. Я, кажется, понял, что это. Никогда их не видел, но слыхал — а кто не слыхал-то? Да уж… — Внезапно человек рассмеялся. — Если Сильгар вдруг объявится и погонится за нами, его ждёт сюрприз. Да любого другого, кто захочет нам помешать.

Он снова подполз ближе, вернул на место смягчение, а затем закрыл крышку.

— Что ты нашёл?

— Алхимические снаряды. Это такое вооружение. Их нужно бросить, желательно — как можно дальше. Глина разбивается, и вещества внутри взрываются. Чего не стоит делать, так это разбивать их у себя в руках или под ногами. Потому что тогда ты — труп. Малазанцы пользовались такими бомбами во время завоевания Генабакиса.

— Воды дай, пожалуйста.

— Ага, да. Где-то тут была ложка… я её нашёл.

В следующий миг Торвальд наклонился над Карсой, и тот медленно выпил всю воду из деревянного черпака.

— Лучше?

— Да.

— Ещё?

— Пока нет. Освободи меня.

— Только сперва мне нужно спуститься обратно в воду, Карса. И подсунуть досок под этот наш плот.

— Хорошо.

В этом чуждом мире словно не было ни дня, ни ночи; небо лишь время от времени меняло тон, словно его трепали далёкие, высокие ветра, оловянные полосы извивались и растягивались, но больше — никаких изменений вокруг. Воздух вокруг плота — неподвижный и холодный — казался до странности густым.

Металлические заклёпки цепей, такие же, как и в рабской яме у Серебряного озера, были вбиты с нижней стороны днища. Кандалы сковали намертво. Единственное, что оставалось Торвальду, — железной пряжкой расширять дырки, через которые проходили цепи.

Долгие месяцы плена ослабили даруджийца, так что ему приходилось часто отдыхать. Пряжка превратила его руки в кровавое месиво, но, раз взявшись за дело, человек не отступал. Карса измерял ход времени по ритмичному скрипу и хрусту, чувствуя, что каждая передышка становится дольше предыдущей, пока, наконец, дыхание Торвальда не подсказало, что даруджийца от изнеможения сморил сон. И единственным спутником теблора остался мерный плеск волн, накатывавшихся на плот.

Несмотря на доски под днищем телеги, вся конструкция продолжала погружаться, и Карса понял, что Торвальд не сумеет освободить его вовремя.

Никогда прежде урид не боялся смерти. Но теперь он знал, что Уругал и другие Лики в Скале оставят его душу, бросят на произвол голодной мести тысяч ужасных мертвецов. Знал, что вещий сон открыл ему исход истинный — и неминуемый. И неизъяснимый. Кто же натравил на него столь ужасных созданий? Неупокоенные теблоры, неупокоенные нижеземцы, воины и дети, целая армия трупов, и все — прикованы к нему. Почему?

Веди нас, предводитель.

Куда?

А теперь он утонет. Здесь, в неведомом месте, далеко от родной деревни. Все прежние притязания на славу, все его клятвы теперь насмехались над Карсой, шептали хором приглушённых скрипов, тихих стонов…

— Торвальд.

— А!.. что? Что случилось?

— Я услышал новые звуки…

Даруджиец сел, сморгнул подсохший ил с глаз. Огляделся.

— Храни нас Беру!

— Что видишь?

Взгляд Торвальда был прикован к чему-то за головой Карсы.

— Ну, что ж, похоже, тут всё-таки есть течения. Только кого из нас к кому прибило? Корабли, Карса. Десятка два или даже больше. Все дрейфуют, как мы. Никакого движения… пока что. Видно, тут разыгралось морское сражение. В котором враги метали друг в друга могучие заклятья…

Неразличимый ток развернул плот так, что Карса увидел справа от себя призрачную флотилию. Явно различались два типа судов. Около двух десятков тонких, низких челнов, выкрашенных в чёрный, но там, где столкновения с другими кораблями повредили обшивку, виднелся естественный красный цвет кедровой древесины, словно кровавые раны на бортах. Многие ладьи низко осели в воде, некоторые — погрузились по самую палубу. На одиноких мачтах поблёскивали в призрачном свете изорванные квадратные паруса — тоже чёрные. Остальные шесть кораблей были заметно больше: высокие борта, три мачты. Их построили из по-настоящему чёрной древесины — не крашеной, о чём свидетельствовали пробоины и дыры в обшивке округлых бортов. Ни одно из этих судов не сидело в воде ровно. Все накренились в ту или иную сторону. Два почти лежали на боку.

— Нужно забраться на парочку, — пробормотал Торвальд. — Найдём инструменты, может, даже оружие. Я доплыву вон до той ладьи. Палубу ещё не залило, и обломков там хватает.

Карса почувствовал колебания даруджийца:

— Что не так? Плыви.

— Я, кхм, немного обеспокоен, друг мой. Сил у меня осталось немного, а цепи…

Теблор некоторое время молчал, а затем хмыкнул:

— Ну и ладно. Большего от тебя нельзя требовать, Торвальд Ном.

Даруджиец медленно повернулся и посмотрел на Карсу:

— Сочувствие, Карса Орлонг? Неужели беспомощность довела тебя до такого?

— Слишком много слов, нижеземец, — вздохнул теблор. — Никаких даров не приносит…

Послышался тихий всплеск, а затем человек забултыхался в воде, начал отплёвываться — и хохотать. Торвальд, который оказался теперь рядом с плотом, вновь возник в поле зрения Карсы: