От десятой луны до четвертой - Юлия Галанина Страница 45

Ну что же они там в столице так сплоховали!.. Не такие уж мы, видно, и Умные…

— Тебе так больше идет, — вдруг сказал Янтарный. — И голова стала вся пушистая, раньше не так было.

Он повернулся и пошел оврагом к потайной двери.

Я постояла у края оврага, наблюдая за тем, как закрывается дверь в Пряжку.

Потом вернулась к мешку, собрала в него все вещи и перетащила мешок к ямке с листьями. Помянув добрым словом Ряху, принялась надувать сосватанную им шкуру.

Управилась я только к ночи, когда уже вовсю светила и над Пряжкой яркая луна. С ней спорило ущелье — в глубине его тоже что-то светило. Драконы еще не летали.

Высоко-высоко надо мной на стене маячила в лунном свете какая-то фигура. Не то Серый Ректор, не то Янтарный.

Мне было не до них. Я занималась хозяйством.

Ночь между Пряжкой и драконами прошла спокойно. Куда спокойнее, чем позапрошлая в холодном дортуаре.

Я лежала на надутой шкуре, в теплых штанах поверх костюма и под овчинной курткой. Смотрела на играющих в небе драконов, пока не уснула, убаюканная их пением.

Утром меня разбудило солнце.

Нежась под овчинкой, я снова перебрала в уме и подсчитала все, чем владела.

У меня была теплая одежда, кинжал, огниво, топорик, фляга, котелок, мешок, моток веревки. И шкура.

Не было еды.

Выспавшись и прикинув, что к чему, я, конечно, сообразила, что от помощи Янтарного зря отказалась. Совершенно напрасно. Минута озлобленного выпендрежа стоила очень дорого. Но жалеть было поздно, сама виновата.

Стараясь не думать о том, что бы было, если бы поступила иначе, я выползла из-под куртки.

Было холодно, солнце еще не успело согреть мою временную стоянку. Если бы Пряжка не торчала здесь, не перекрывала выход из ущелья, думаю, было бы теплее.

Желудок уже начал урчать, недоумевая: а где же завтрак?

Ничего ему не объясняя, я собралась, увязала все и сложила. Надо было попытаться выбраться отсюда, пока есть силы.

Подняться на борт ущелья и, обогнув Пряжку, спуститься к подножию Пояса Верности, а там можно добраться до ближайшего поселения, где, надеюсь, мне дадут поесть. А не дадут, сама возьму.

Под кожей и слоем нажитого за зиму жирка проснулись и ожили мышцы. Это было странное ощущение, сидя в Пряжке я и забыла, что они там есть.

Задача: выбраться отсюда — оказалась трудной. Кто уж строил Пряжку, не знаю, но вклинил он ее в ущелье на совесть, в самом неприступном месте.

Сначала дело вроде бы пошло. Не стесненная юбками, я бодро шагала с камня на камень в начале подъема, но потом скалы резко вздыбились вверх.

Я попыталась проползти по узкой расщелине между двумя скальниками, выпершими из горного бока. Цепляясь за трещины и отслоившиеся, как книжные листы, пласты породы, поднялась почти до ее середины, но очередной камень обломился у меня в руках и я с грохотом съехала вниз в куче мелких камешков.

Они сдвинули более крупные, которые тоже устремились вниз, в результате один из них тюкнул меня по макушке. Взвыв от боли, я отступила. Хорошо хоть дело ограничилось шишкой, а не раной.

Когда боль немного утихла, выяснилось, что и спуститься-то я не могу, страшно было просто смотреть на тот путь, который я каким-то чудом прошла.

Ночевать пришлось на склоне под скальным выступом. Хорошо, что нашла здесь ручеек, набрала воды во флягу, набрала в котелок.

Сухих веточек с сосен и карликовых, корявых березок, прилепившихся то там, то сям в скалах, хватило на небольшой костер. Около ручья нашелся и куст смородины. Кое-где на нем бурели прошлогодние листья. Я их собрала и кинула в кипяток. За неимением другого сошло и за суп, и за чай. Прополоскала желудок, надула шкуру и заснула, как выключилась.

И всю ночь летела по этой расщелине вниз, все быстрее и быстрее…

На следующий день я все-таки спустилась обратно.

Первым делом отыскала место, где ручеек с горы уходил в камни, и хорошенько его запомнила, чтобы уже не оставаться без воды.

Потом прошла по западному борту ущелья от северной стены Пряжки до конца ничейной земли, пытаясь найти хоть какую-нибудь козью тропку наверх.

Выбраться можно было дальше: если идти по дну ущелья до его конца, а затем резко вверх, на гребень — там с вершины хребта до дна ущелья тянулись вниз осыпи, словно каменные реки. По ним можно подняться, как по лестнице, это не скальный массив.

Но там были драконы…

Они красивые, просто великолепные, но любоваться ими лучше издалека…

Я вернулась к ямке с листьями. На стене опять кто-то маячил, но теперь, при дневном свете, было видно, что это совсем не Янтарный.

Серый Ректор пялился на меня с высоты, чтобы ему свалиться!

Начались голодные боли в желудке. Я боялась, что они будут сильнее, но, видно, замордованная поисками выхода, просто не обращала на них внимания, поэтому было вполне терпимо.

Проведя ночь в ставшей родной ямке, на третий день попыталась штурмовать восточный борт ущелья.

И потихоньку-потихоньку, за полтора дня муравьиного шага добралась почти до вершины.

Но здесь опять шел непреодолимый скальный пояс, ни щелочки в нем не было, ни лазеечки. Более того, я заметила, что к его непреодолимости явно приложил руку и человек, хотя следы работ пахли седой древностью. Но все, что могло поколебать неприступность скал, было укреплено.

Сделали, гады, из Драконьей Залежи мышеловку, чтоб им самим вот так метаться!

Пришлось опять спускаться к подножию северной стены Пряжки.

Постепенно я перешла в то состояние, когда и есть не хотелось, и болеть ничего не болело. Появилась какая-то легкость во всем, в движениях, в мыслях…

Только сил карабкаться по скалам не осталось. Хотелось больше лежать под солнышком.

Я лежала и рассматривала не пускающую меня на волю северную стену. С этой стороны ворот не было, стена была сплошной, значит, то, что я видела из Пряжки, было обычным надувательством. Никто и никогда не приходил со стороны ущелья, не входил в северные ворота крепости. Только потайная дверь затаилась в овраге, чтобы выкидывать таких, как я.

Не знаю уж, какой это был по счету день, шестой или седьмой, но однажды, ближе к вечеру, на краю оврага появился Серый Ректор.

Вставать не хотелось, но пришлось соскочить со шкуры и двинуться ему навстречу: подпускать к своей ямке я его не собиралась.

Не доходя шагов десяти, я остановилась и вынула кинжал из ножен.

Серый Ректор насмешливо глядел на него.