Радиоактивный ветер - Алексей Колентьев Страница 46

В свое время я навидался наемников в разных интересных краях. Любое подразделение больше напоминало банду, где считали деньги убитых товарищей, прикидывая, сколько достанется на каждого, кто выжил. Были и случаи, когда работников «кидал» наниматель, выдавая малую часть обещанной суммы или вообще смываясь, не заплатив. Конечно, это все частности. Но именно такова обыденная жизнь этого сорта людей. Команды профессиональных «диких гусей» ушли в прошлое вместе со смертью самого знаменитого из них – Боба Денара [44]. Сейчас данностью являлись две крайности: либо это большая корпорация, напоминающая армию на хозрасчете, или банды слабо организованных уголовников, подобно шакалам, рвущих слабых и избегающие сильного. Частные армии – это совсем другая песня: там почти все как и в обычной, государственной, только защищают они интересы транснациональных корпораций и действуют более бесцеремонно. Одиночки, такие, как мой приятель, – вымирающий вид, сохранившийся в единичных экземплярах, раскиданных по разным малоспокойным местам, вроде Зоны отчуждения.

До прихода Андрона оставалось еще несколько часов, использовать их на очередной анализ столь запутанной ситуации не было уже никаких сил: события сменяли друг друга слишком быстро, поэтому, совершив обычный «медитативный» ритуал с личным оружием, я сначала отправился в душ, а затем устроился на ставшей такой огромной кровати и уснул.

Отдых пролетел как одно мгновение, разбудил меня вызов по закрытому каналу на ПДА. Пошарив рукой по прикроватной тумбочке, я нашел прибор и ответил на вызов.

– Это Андрон, я у входа.

– Щас… – Быстро одевшись, спустился и открыл калитку в воротах.

Андрон мало изменился с нашей последней встречи. Только под глазами залегли темные тени. Парень шел без остановок да и за отца переживал сильно. Слону не становилось лучше, в сознание он приходил лишь на короткое время. Светлана говорила, что единственный шанс для раненого – это эвакуация за пределы Зоны, лучше в крупную больницу в Днепропетровске или Киеве. Положение осложнялось тем, что военные вертушки старателей только расстреливают, это было единственной «услугой», которую официальные власти могли оказать тем, кто варился в зоновском котле. Ученые тоже могли бы помочь, но их транспортники часто сбивали, поэтому стоимость поездки была равна стоимости самого вертолета. Оставалась миссия Красного Креста, расположенная в Бреднянске, маленьком городишке за третьей линией санитарного кордона. Но и они могли рискнуть только в крайнем случае: сбивать беззащитные транспортники находилось слишком много желающих. Военные через раз давали группу прикрытия, а натовские вертушки хоть и летали, но по очень большому блату, украинские власти еще не настолько отпустили вожжи в своей раздираемой на части стране, чтобы боевые вертолеты стран «дружеского» блока летали как у себя дома. Белые вертушки Красного креста, где, после того как машина рухнет, можно поживиться медикаментами и уцелевшим оборудованием, – это лакомый кусок. А если повезет, то можно взять в плен кого-то из докторов. Свой личный врач – мечта каждой мелкой группировки, и охота за наивными представителями этой профессии была излюбленным ремеслом уголовников и мародеров. Крупные сообщества, вроде «Альфы» и «ciчевых», держали довольно приличный штат медперсонала, остальным же приходилось туго, местная знаменитость, болотный Доктор, помогал не всем, да и найти его в тамошнем радиоактивном лабиринте было ой как непросто.

Требовался финт ушами, каковой уже пришел мне в голову примерно на последней ступени лестницы, ведущей на первый этаж, к воротам. Нужно было только связаться с нанимателем, предложить им свои условия и сделать это так, чтобы они согласились.

Проводив парня в гостиную и поставив перед ним тарелку с яичницей и остатками сала – гостинца Лесника, я удалился для завершения приготовлений к переговорам, а когда вернулся, сковорода уже сияла. Молодой пил кофе из алюминиевой кружки, видимо достал из рюкзака, который стоял в углу у входа в комнату.

– Спасибо, Антон Константинович. После холодной тушенки это просто блаженство.

– Рубай. Скоро снова перейдем на консервы. Если пойдешь со мной, конечно.

– Тут такое дело. – Парень замялся. – Отцу все хуже, надо его в Береднянск бы увезти, да только кто же возьмется? Думаю с караваном дойти.

– Не вариант. Тяжелого «трехсотого» с собой, даже под ответственность родственников, никто в конвой не возьмет. Шансов дойти нет.

На лице парня отразилось решительное упрямство.

– Попытаюсь хоть… Загнется он тут.

– И по дороге тоже загнется, даже еще быстрее. Есть вариант… Но пока я не поговорю с нужными людьми, ничего не обещаю.

– Антон, спаси батю.

– Ничего не обещаю, но попробую. Сам я вертушками не распоряжаюсь. Да и вдвоем с тобой мы безопасный коридор и площадку не организуем. Это надо по-хитрому взяться. Прорвемся. Времени до выхода осталось менее суток, через два часа рассвет. Пока иди отдыхай, гамак возьми, в углу стоит, возле каптерки. Ты ничего сделать не можешь, лучше поспи. – Видя, как парень заартачился, я сказал, чуть повысив тон: – Отдыхать иди. Проморгаешь опасность в рейде, мертвым точно отцу не поможешь. До рассвета твое задание – это отдых. Спать, я сказал!

Окрик подействовал, и парень, подобрав вещмешок, поплелся в подвал. Пискнул ПДА, пришло сообщение от алхимиков. Их представитель через час готов был встретиться на прежнем месте. Теперь предстоял еще один разговор, но уже более личного характера. Снова видеть Светлану не хотелось, между нами по-прежнему стояло горе, растоптанная надежда. Раньше я это чувствовал слабо. Но после инициации в племени побратима мыслеобразы людей читались гораздо легче. Нет, само собой, не все, а только наиболее яркие, лежащие на поверхности. Глубоко я проникнуть не мог, да и не хотел.

Собравшись с мыслями и попутно облачившись в комбез, вышел на воздух. Синие предрассветные сумерки и редкие огни костров – вот тот пейзаж, который помог мне собраться с силами и пойти в сторону КПП базы «альфовцев». Дежурный сержант, уже знавший меня в лицо, кивнул, принимая кобуру с пистолетом, и нажал кнопку, освобождавшую вертушку турникета. Миновав плац и здание комендатуры, я направился к медблоку. Там я тоже успел примелькаться, так как навещал Слона по мере возможности, принося заодно всякие мелочи медикам, чтобы не забывали моего раненого земляка.

Светлана вышла на крыльцо. Кивнула, грустно улыбнувшись, пригласила пройти в ординаторскую – маленькое подвальное помещение с низким потолком и крашенными в традиционный белый цвет стенами. Присев за старый, канцелярского вида стол с традиционной стеклиной на столешнице и завалом всяких бумаг, обменялись последними новостями. Девушка забывала горе тяжело, с головой уходила в работу, брала подменные дежурства и просто ночевала в госпитале. Под глазами залегли темные круги, лицо заострилось, приобретя мертвенно-бледный цвет, который еще более подчеркивали лампы дневного света, принятые в подобного рода учреждениях.