Взорвать прошлое! "Попаданец" ошибается один раз - Артем Рыбаков Страница 46

— Товарищ майор, старший лейтенант Окунев по вашему приказанию прибыл! — В принципе клоунаду можно было и не разводить, но возле «Опеля» сейчас тусовались все наши «местные», так что приходилось соответствовать декларируемому статусу.

— Вольно! — буркнул Александр и сразу перешел к делу: — Давай, быстро ребятам из трофейного барахла что поприличней подбери. Только в темпе! Будут массовость создавать.

Я лицом изобразил непонимание сути проблемы.

— По людным местам сейчас поедем, — не поленился объяснить Фермер. — Колонна приличная, четыре машины, а людей на виду мало. Мне бы такое подозрительным показалось. Так что давай, снаряжай бойцов.

— Слушаюсь, тащ майор!

«А ведь Саша прав — четыре приличные машины и пустые при этом. Непорядок! С „Опелями“ проще, конечно, тенты надежно скрывают от нескромных тевтонских глаз как наших одетых не по форме бойцов, так и нештатные средства передвижения. А пара лишних мотоциклов лишними не будут!» — мысленно пошутил я, помогая бывшим пленным одеваться по всем правилам армейской моды Третьего рейха. Впрочем, насчет «по всем» и «армейской» — это я загнул. Форму я им выдал эсэсовскую, это раз. И к деталям не докапывался, это — два. Парням не на парад идти, так что можно особо не эстетствовать.

Мишка Соколов, поскольку ехал со мной в открытой кабине «Круппа», был одет во все немецкое, как и Несвидов с Дымовым, так что на переодевание четверых оставшихся ушло не слишком много времени. Не знаю, практикуется ли в казармах РККА в настоящее время процедура «одеться, пока горит спичка», но управились мы минут за пять.

Тотен, кстати, когда первый раз увидел нашего старшину в немецкой форме, долго хихикал в сторону, а когда на него насели с требованием разъяснить комичность момента, поведал, что Емельяну достался не просто мундир, а заслуженный мундир «всея СС», о чем говорил «уголок» «старого бойца» [60]на правом рукаве. Несвидов не понял и обиделся, и пришлось Алику объяснять, что шеврон на правом рукаве его мундира — вещь очень почетная, так как носить ее могут только те, кто вступил в СС еще до прихода Гитлера к власти и соответственно испытал все тяготы «периода борьбы». Емельян, однако, совершенно не вдохновился и буркнул в ответ, что, будь его воля, он ни за что в жизни эти фашистские цацки не надел бы. А Док вот уже две недели его периодически подкалывает на эту тему — то поинтересуется, какие страницы «Майн Кампф» он помогал писать, то попросит Несвидова дать ему рекомендацию для вступления в НСДАП. [61]А то как-то вечером у костра Серега потребовал у старшего сержанта сдать спички и зажигалку, мотивируя это тем, что в прошлый раз, когда Несвидов «баловался со спичками — Рейхстаг сгорел». После такого фееричного наезда Емельян нажаловался командиру, и нашему доктору была поставлена «вразумляющая скипидарная клизьма», как сказал сам Серега, «небольшая, на полведра».

Оглядев «перелицованных» бойцов, Фермер хмыкнул:

— Хоть сейчас на Александерплац, в параде участвовать!

— Товарищ майор, а это главная площадь в Берлине, да? — спросил Семен Приходько.

— А какая сейчас разница, товарищ военврач? — вопросом на вопрос ответил Саша. — О парадах думать будем, когда немца побьем, а до тех пор это все так — вольные умствования. Короче, слушай новый наряд по машинам! Вы, товарищ Приходько, дополните экипаж старшего лейтенанта, — командир кивнул головой в мою сторону. — Емельян и ты, Леша, — перешел он к нашим «старикам», — с остальными создадите видимость присутствия большого количества людей в кузовах грузовиков. Каски, что ли, развесьте…

— Александр Викторович, — на правах давнего члена группы Дымов позволял себе некоторые отступления от армейского протокола. — А если мы оставшиеся немецкие мундиры в чучела превратим и рассадим?

— Идея здравая, — согласился Саша. — Приступайте!

— Слушаюсь! — весело и звонко ответил Дымов.

«Все-таки мальчишество из него иногда так и прет! Хотя что ты хотел? По возрасту он даже тебе если не в сыновья, то в „очень младшие братья“ годится. А тут жуткая для неокрепшего сознания смесь большой ответственности и циничного отношения к жизни образца двадцать первого века».

— А ты о чем размечтался, Тоха? — Среагировав на голос командира, я понял, что все уже разошлись по своим делам, один я стою на месте, как те хрестоматийные «три тополя на Плющихе».

— Да так, о возрасте и отношении к жизни задумался…

— А, вон оно что, — протянул Саша. — Давай отойдем на пару слов, мне свежий взгляд кое на что нужен.

Мы присели на подножку «эмки».

— Родилась у нас тут со «Старым» идея, — издалека начал Фермер.