Повесть о Ладе, или Зачарованная княжна - Светлана Фортунская Страница 46

– Потому что это мое дело, – пробурчал я. – Потому что я не имею привычки жаловаться. Потому что я справлюсь сам…

– Если эта твоя проблема нарушает мир и спокойствие в нашей семье, она не только твоя, она наша общая…

– При чем тут наша семья? Со своими кошками я как-нибудь сам разберусь…

– Со своими? – удивленно подняла с недавних пор подщипанные бровки Лада. – А я так поняла, что эта кошка – твой враг. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление…

– У тебя! – фыркнул я. – Это у Пса сложилось такое впечатление! Уж кому-кому, а ему я не позволю совать свой длинный нос в мои дела!

И я решительно вышел из комнаты. Я распушил хвост и усы. Надулся, как индюк. Я кипел, как переполненный чайник. Чаша гнева – вот что представлял я из себя в тот миг, когда, разъяренный и взбешенный, влетел в кухню в поисках Пса.

Я забыл о его огромных зубах, о том, что стоит ему только раз раскрыть пасть, и от меня останется мокрое место и клок черной шерсти, что не мне, с моими силенками, лезть в драку с этим Голиафом…

Пса в кухне не оказалось. Пес принимал ванну. Но тогда я об этом не знал.

– Где он? – зашипел я. – Где этот шелудивый стукач? Где это паршивое отродье? Я разорву его на кусочки. Мелкие…

Но в этот момент все случившееся сегодняшним днем прокрутилось в моем сознании. Я вспомнил приятное пробуждение, и как сгоряча обидел Домовушку, и как низко готов был пасть, когда собирался ударить кошку, и как приятно было раскаяние, и как я любил всех, в том числе и этого предателя, и как я дал себе слово ничего и никогда не делать сгоряча.

И успокоился.

А в драгих портах чаду и цены нет!..

Повесть о Горе-Злосчастии

Утро следующего дня началось с переполоха.

Домовушка обнаружил вдруг, что до Нового года осталось только три дня – со всеми моими проблемами он совсем позабыл о течении времени.

Подсчитав имевшуюся в кошельке наличность, Домовушка погрузился в сложные вычисления, что из деликатесов и дефицита мы можем себе позволить. Поэтому манная каша, предназначавшаяся на завтрак, пригорела. Зато Лада, поев вместо каши вчерашнего пирога с вареньем, получила перед уходом на работу длинный список, в котором было указано, что, по какой цене и в каких количествах она должна приобрести. Список был накорябан тупым химическим карандашом, который Домовушка слюнявил так усердно, что у него были синие не только рот, усы и борода, но и шерсть на лбу и на остроконечных ушках.

Я, конечно, полюбопытствовал и через его плечо заглянул в список. И удивился: на первом почетном месте кривыми печатными буквами (слишком большими, пляшущими и не помещающимися в строке) начертано было без соблюдения правил грамматики: «вино шампань одн бут».

– Как это понимать? – не выдержал я.

– Празднество же, – пояснил Домовушка торжественно, – шампани надобно для порядку и торжественности.

– А разве спиртное можно?

– Нужно, а как же! В давние годы я бражку варил, бывало, или же медовуху, однако же Бабушка мне воспретила строго-настрого, законом-де не дозволяется. Потому мы к празднествам завсегда шампань приобретаем.

– Так никто бы не знал – разве ж у нас кто-то бывает? Варили бы себе медовуху и дальше.

– Не, – помотал головкой Домовушка. – Ежели законом возбранено, значит, невозможно. Мы, обыватели, закону послушные, нарушать не могём.

Кроме шампанского в списке значились апельсины в количестве двух килограммов, мандарины (один килограмм), лимоны (пять штук), гранат (одна штука), орехи грецкие (сотня), орехи лесные чищеные (один стакан), лимонад разный (пять бутылок), конфеты шоколадные «Ананасные» и «Трюфели» (по сто граммов), карамель разная (один килограмм) и зелень свежая (укроп, петрушка, зеленый лук и редис).

– Редис – это я себя побаловать, – объяснил мне покаянно Домовушка. – Люблю сей овощ безмерно. Редька, белая ли, черная – тоже великая вещь, особенно с постным маслом, с зеленым лучком… Однако же противу сладости редисовой ей – никуда.

Замечу в скобках – это в первый раз Домовушка выказал слабость к какой-либо еде. Обычно он себя не баловал ничем, кроме чая с конфеткой (карамелькой «Взлетной»).

Я выразил удивление также и по поводу того, что в этом списке не была указана елка.

– Новый год все ж таки, – мурлыкнул я. – Без елки как-то не то. Шарики там разноцветные, бусики-гирляндочки, запах хвои…

– А елку нам приобретать не надобно, – сказал Домовушка и покивал в подтверждение своих слов. – Елочка у нас и так есть, на диво пушиста, на диво зелена. Живая. В шкапу держим. Вечером и нарядим.

Но до вечера надо было еще дожить. Я сомневался, что нам это удастся. Потому что Домовушка назначил уборку. Генеральную. В ответ на мое недоумение, что, мол, у нас убирать, у нас и так чисто, Домовушка завопил, заохал и забегал по квартире, указывая на всякого рода непорядок. И ручки дверные не были начищены должным образом, и книги запылились, и окна загрязнились до безобразия, не говоря уже о витринках в стенке румынского производства, а также о зеркалах в коридоре. И паркет надобно было натереть воском, и посуду перемыть, и прочая, прочая, прочая… Я не стал спорить. Я давно уже – еще с детских лет – усвоил, что в споры с хозяйками (а ведь Домовушка был хозяйкой в нашей квартире) по поводу уборки и стирки проще не ввязываться. В лучшем случае тебя заставят мыть полы (или выкручивать белье). В худшем…

Но судите сами: и при моем невстревании в спор Домовушка быстренько вручил мне тряпку, даже две тряпки, притащил в комнату тазик с горячей мыльной водой, предварительно постелив на пол клееночку, потом поставил рядом ведро с чистой и прохладной водой и велел достать из стенки весь хрусталь, вымыть его мыльной водицей, ополоснуть водицею чистою, а после натереть до блеска – «чтобы люстра многажды отразилась» – и расставить по местам, эти места тоже загодя вымыв. Я с тоской оглядел все эти вазочки, рюмочки бокальчики и бокалища и попытался напомнить Домовушке, что у меня каникулы и что я должен отдыхать и набираться сил. Моя попытка не удалась: Домовушка отмахнулся лапкой и умчался задавать работу Псу, прокричав мне из коридора, что-де смена занятий действует благотворно и что ручной труд после умственного пойдет мне только на пользу.

И я занялся ручным трудом. Еще раз повторю: с хозяйками спорить бесполезно. Единственный выход из создавшейся ситуации – сделать все побыстрее, а там, ежели и найдутся какие-никакие огрехи, все равно никто не заметит.

Однако я был слишком, чересчур оптимистичен. Я уже заканчивал расставлять хрусталь по полочкам, когда Домовушка с пылесосом в изрядно запыленных лапках влетел в комнату. Он ойкнул, как будто у него что-то вдруг заболело, кинулся к мебельной стенке, и все хрустальные предметы полетели обратно в миску с мыльной водой.