Расколотый мир - Феликс Гилман Страница 46

— Мы не уверены. Возможно.

— Доктор не знает.

— Глупая женщина.

— Говорят, он умер в долине Блэккэп. Я слышал, он стал бандитом и погиб от рук Линии через десять лет после Блэккэпской битвы. Но никто никогда не говорил, что он выжил, потерял рассудок и лежит в госпитале. Так это правда он? Ха! Вы послали меня сюда, чтобы найти генерала Энвера? Но зачем? Что вам от него нужно? Выдайте ваши тайны — я все равно все узнаю. Я ведь везучий!

Они ужалили его — легкий удар Кнутом. Выражение недовольства. Он их раздражал. Один его глаз налился кровью, а в висках запульсировала боль.

— Вы в порядке, мистер Кокль?

— В полном порядке, доктор.

Она протянула ему зеленую книгу сказок:

— Вы собирались почитать пациентам.

— Да. Конечно, конечно...

Он отложил «Историю Запада» и принялся читать вслух сказки

Он читал им сказку о письме в бутылке, а голос в его голове все шептал:

— Послушай, Кридмур. Мы доверяем тебе. Не вздумай нас предать.

— Ну, что вы. Как можно!

— В конце прошлого года Линия захватила Брэйзенвуд и пробурила там нефтяные скважины. В руинах городского ломбарда, среди страниц девичьего альбома, украшенных завитушками и цветочками, они обнаружили последнее письмо генерала Энвера своей внучке — та уже мертва. В письме Генерал описывал свой последний поход в горы. Какие именно горы ? Мы не знаем. Линии это тоже неизвестно, как донесли нам наши шпионы. В письме говорится о Первом Племени — и об Оружии, спрятанном неведомо где...

Утром, когда Лив вошла в кабинет попечителя, тот заполнял журнал. Но тут же отложил его, встал для приветствия и с места продолжил беседу так, словно та и не прерывалась:

— Так вот! Я должен кое-что показать вам, доктор.

Он надел твидовый пиджак и спрятал очки в карман.

— Да, вы говорили. За этим я и пришла.

— Превосходно. Кажется, вы ни разу не спросили меня о нашем Страже. Нашем Духе. Нашем Гении Места. Нашем Хранителе. Нашем Эгрегоре [Эгрегор (др.-греч.; страж) — в оккультных и нетрадиционных религиозных движениях — душа вещи, «ментальный конденсат», порождаемый мыслями и эмоциями людей и обретающий самостоятельное бытие. По мнению приверженцев учения, эгрегорами обладают реликвии, памятные вещи и прочие предметы, которые якобы помогают им либо, наоборот, несут проклятие. Сила и долговечность эгрегора зависит от согласованности и численности группы. Современная наука существования эгрегоров не признает]. Называйте его как хотите.

— Кажется, не спрашивала. Мне хватило того, что я видела.

— Ну да, вы же с севера. Из Старого Света Там уважают науку и разум. Там творят и упорядочивают вещи. Там мужчины — и женщины, конечно, — правят своими подданными. Такие создания, как наш Страж, должно быть, кажутся вам странными. Возможно, почти дикими. Нет-нет, это ничего... Возьмете меня под руку?

— Конечно, попечитель.

— Идемте.

Они прошли по коридорам западного крыла и спустились вниз.

— Мой отец, — продолжал попечитель, — по образованию был доктором, владельцем рудников благодаря своему наследству и антропологом по призванию. Как и доктор Хамза, он получил образование в Джаспере. А однажды ему посчастливилось посетить и вашу alma mater на далеком севере. Вы знали об этом, доктор?

— Нет, — призналась она.

— Я слышал, это прекрасное место. Как-нибудь вечером мы о нем поговорим. — Он улыбнулся.

Она вспомнила, что он не женат и, наверное, очень одинок, но не нашла вежливого предлога отпустить его руку.

Они прошли через кухню.

Он прочистил горло.

— Так вот, доктор, вы не встречали в этих краях так называемых жителей холмов?

— Первое Племя? — Ей не хотелось обсуждать нападение на караван Бонда. — Встречала. Я видела рабов-холмовиков, работающих в поле. Еще холмовики наблюдали с холмов, когда наш экипаж проезжал мимо. Худые, волосатые, косматые, разрисованы с ног до головы яркой красной краской. Они напомнили мне троллей из сказок.

— Красные отметины — признак мудрости и старшинства. А это немало значит, если учесть, что холмовики бессмертны. Так вы говорите, это были свободные холмовики? Без цепей? Если вы их видели, значит, они сами так захотели. Кстати, эти красные отметины сделаны не краской. Точно не известно, чем именно. Под микроскопом материал вмиг обращается в пыль. Думаю, это паста из цветков индиго.

Они покинули кухню и прошли по лабиринту из коридоров с низкими потолками.

— Так вы их изучали? -— спросила Лив.

— Этим занимался мой отец. Больше всего в жизни, не считая поездки в вашу страну, он гордился тем, что однажды ему удалось уговорить кого-то из Первого Племени впустить его в их тоннели, где ему удалось осмотреть рисунки. Я узнал об этом из его дневников, в которых он часто... Извините.

Из коридора вышла пациентка.

Попечитель отпустил руку Лив, крепко сжал руку девушки, посмотрел в ее широко расставленные опухшие глаза и сказал:

— Ты хорошо себя чувствуешь? Расскажи мне. Расскажи мне все.

Девушка казалась напуганной.

— Всему свое время. — Он отпустил ее руку, тут же снова подхватил руку Лив, будто сменяя партнершу в танце, и закружил ее по бледно-голубым коридорам. — Конечно, Первое Племя обитало в этих землях до нас. До того, как появились наши города и государства, они жили в западном Краю Света, странном и незавершенном. Для них эта земля священна. Для них в этом краю находится Пуп Земли: здесь, в земле, рождаются духи и оживают сновидения. Говорят, жители холмов сами незавершены, и потому бессмертны. Если это так — к худшему ли это? Возможно, цивилизация не обеднила их так, как обеднила нас?

— Да вы романтик, господин попечитель.

— А вы нет, доктор? Вы проделали долгий путь, чтобы приехать сюда. — Он неожиданно развернулся и вынул из кармана связку ключей. — Мой отец изучал их обычаи. Их ритуалы. Опубликовал несколько монографий и книгу мемуаров. Нам сюда.

Он открыл дверь и шагнул во тьму.

— Их обычаи гораздо сложнее, чем вы можете себе представить! — послышался его голос.

Попечитель чиркнул спичкой. Он стоял в коротком коридоре, в конце которого была лестница, ведущая в подвал.

Взял с полки газовую лампу, зажег ее:

— Спускаемся.

Лив последовала за ним в тоннель.

— Правда в том, что они впустили моего отца к себе. Правда в том — об этом я рассказываю не всем, но вам доверяю, — что они явились к нему во сне, он писал об этом. А затем пробрались в город, позвали его сюда и показали ему то, что я собираюсь показать вам. Конечно, многие больные шизофренией убеждены, что к ним во сне является кто-то из Первого Племени, но уверяю вас, мой отец не был болен. Такое случается. Они способны делать то, чего не можем мы. Они живут по другим, в каком-то смысле менее строгим правилам.