Записки Черного Властелина - Александр Дихнов Страница 46

Но это лишь один аспект, а куда большее беспокойство у Бьорна вызывал другой. В деревне Нимрааз прогнал, казалось, совершенно несуразную телегу о смене Тьмой стратегии. Дескать, никаких убийств, погромов, только переговорный процесс. И, как ни странно, действия черных магов соответствовали декларируемым намерениям. Более того, в сегодняшнем пришествии оборотней Бьорну слышались отголоски тех же странностей. Волколаки не были обязаны оповещать дичь о том, что гон начался; в отличие от волков они прекрасно могли идти по следу молча, а затем глухой ночью напасть всем скопом на стоянку. Собственно, это было бы вполне адекватно обычному поведению волков-оборотней и могло дать результат. Загрызли бы кого-нибудь не самого ловкого (волшебник не решился персонифицировать даже про себя). Так каков же смысл столь любезного и заблаговременного предупреждения? Складывалось ощущение, будто Черный ведет с ними игру, где-то похожую на кошки-мышки, и это тоже удивляло. Конечно, Владыка Тьмы со своим омерзительным характером любил позабавиться, поглумиться над жертвами, но только в случае, если считал их беззащитными (на чем, заметим, неоднократно накалывался). Но чтоб начинать выдрючиваться на столь раннем этапе, при практически равных шансах? Нет, одними психологическими извращениями такое ненормальное поведение не объяснишь, должен быть и конкретный умысел... Только разгадать его, как и другие возникшие ребусы, у Бьорна пока никак не получалось. Это уже было скверно.

И, наконец, самый прискорбный факт. Мало того, что волшебник не понимал правил игры, он еще и не видел возможности их изменить. Слепо веря в истинность проторенных путей, он не позаботился о запасных вариантах и теперь завяз в дремучих лесах в окружении врагов. И как быть? Ночевать на деревьях и надеяться, что на помощь волколакам придет нечто, с чем он управится? Такой итог выражался оценкой «просто отвратительно», по школьной системе – кол с минусом.

В общем, если бы таких результатов в руководстве надеждой мира достиг какой-нибудь другой волшебник, Скиталец назвал бы его самонадеянным растяпой, которому нельзя доверить и стадо овец пасти. В реальности же Бьорн обошелся без определений, а лишь неблагосклонно проинспектировал подведомственное хозяйство и не обнаружил никаких перемен, за исключением разве что неразборчивого шепота, доносившегося со стороны вяза. Это Бьорн откомментировал так: «Радуйся, старый пень. Хоть в чем-то не ошибся!»

* * *

Однако и здесь волшебник был прав лишь отчасти. Нетрудно догадаться, что у Элли с Эриком, по сути, впервые оказавшихся наедине за время похода, нашлось что друг другу сказать, но далеко не все из произнесенного ими стало противными для трезвомыслящих ушей романтическими бреднями. Напротив, с некоторого момента их беседа вызвала бы у Бьорна неподдельный интерес (и разумеется, в его присутствии ни за что не состоялась)...

Хотя до поры разговор шел традиционно. Обмен полагающимися вопросами, клятвенные заверения в положительных ответах, откровенные выражения радости по поводу несостоявшейся разлуки, чуть более сдержанные надежды на процветание отношений в будущем... Короче, классический ассортимент с классическим количеством повторений. Притом ни особой выдумкой, ни вспышками темперамента они не блистали, присутствовала известная дежурность и оба это чувствовали. Что послужило тому причиной: физическая отдаленность (они хоть и сидели на одном дереве, но совсем не на соседних суках, и отправляться друг к другу в гости никто не решался), усталость, обеспокоенность (хорошо бы вниз не свалиться) или все-таки нечто посерьезнее – утверждать не возьмусь. Но так или иначе, а в одной из нередких и затягивающихся пауз Эрик попытался сменить тему межличностных отношений и спросил:

– Слушай, Элли, а ты веришь во все это?

– Во что «во все»? – довольно живо переспросила она, и приободренный Эрик защебетал не думая:

– Ну как, в Черного, в волколаков, в то, что сказал волшебник...

– Ясно. Знаешь, милый, в волколаков трудно не верить. Сразу видно, что нас внизу не волки караулят. В Черного... Ну, в Черного тоже, пожалуй, верю. Старые легенды, понятно, здорово брешут, на то они и легенды, но не совсем же... это... от балды их выдумывают. А Черный во всех есть, которые не про любовь. Да и в этих во многих...

– М-м... – высказался Эрик, не сильно хотевший возвращаться на ниву чувств, но, как выяснилось, его девушка тоже туда не стремилась:

– А вот Скитальцу не очень-то верится. Вообще мало ли чего можно сказануть...

Эрик ответов такой сложности не ожидал, поэтому мозги пока еще не включил и вынужден был переспросить:

– Ты это к чему?

– Ни к чему. – Элли чувствовала, что тема скользкая, и попыталась уклониться от обсуждения, но Эрика это не устроило:

– Нет-нет, погоди! Ты тоже считаешь, будто волшебники всегда врут?

В интонации молодого барона слышался явный вызов, но Элли ответила честно:

– Не обязательно.

– Тогда что?

– Ох... Милый, это же так просто. Любые слова могут быть правдой. А могут не быть. Все зависит от намерений, с которыми их говорят.

Эта, в общем, довольно избитая мысль показалась Эрику внове, но когда он ее разжевал и добрался до смысла, то взвился пуще прежнего, даже голос повысил:

– Да ты чего, Элли? Совсем, что ли? Считаешь волшебника дураком, не соображающим, что говорит?

– Тише, успокойся! Ничего я не считаю. Да и какая разница? Важно ведь, не кем считаем его мы, а кем считает нас он.

Надо заметить, что Элли, ввязавшись в этот разговор, не собиралась просто потрепать языком или поспорить о достоинствах Бьорна Скитальца. Нет, ей хотелось подкорректировать взгляды своего возлюбленного на происходящее в целом и главу их экспедиции в частности, но она прекрасно сознавала, что в лоб к таким вещам не подходят... И в этом плане последний ход оказался удачным – Эрик окончательно перестал понимать логику собеседницы и недовольно сказал:

– Это-то тут при чем? Странно слышать, конечно, что мы герои и все такое, но волшебнику виднее...

Элли едва не прошлась насчет того, что с таким зрением волшебнику надо работать впередсмотрящим на корабле уродов, но слишком уж хороший шанс подвернулся для перехода в нужное русло.

– Вот-вот! Только учти, что бы и зачем бы он ни говорил, мы сейчас полностью от него зависим. И ему нужен герой. Понимаешь?

– Нет, – честно признался Эрик после минутного раздумья, и девушка сообразила, что взяла грубовато. Однако отступать было поздно, и она вкрадчиво и где-то даже нежно спросила:

– Милый, почему бы тебе не побыть героем?

– Мне?!

Похожий на сдавленное карканье возглас показал, что борьба будет трудной, но Элли была к ней готова. Прекрасно изображая удивление, она продолжила:

– А почему нет? Чем ты хуже других?

Правильная постановка вопроса абсолютно отбивает у оппонента желание спорить. Но протест Эрика был столь велик, что он быстро извернулся: