Сказания Фелидии. Воины павшего феникса - Марина Маркелова Страница 47

Поток воинов, пехоты, ворвался под напором озлобленности в город. Они пришли убивать всех, кого встретят, без разбора или раздумий.

Надо было спешить. Бежать так, как не бегал прежде. Может, до Азеи еще не добрались…

Но Линвард замер, не смог пройти мимо. На мостовой Аборна, прямо перед ним лежало тело. Назвать человеком этот придавленный каменной глыбой бесформенный куль с неестественно вывернутой головой не получалось. Трупов вокруг было слишком много, но только один в черно-серебристой одежде Главы Совета Семерых.

Таарон погиб в тот самый миг, когда крепостные стены Аборна рушились под неистовыми ударами катапульт…

Линвард взглянул на его останки бесстрастно. Таарон говорил, что он такой же воин, как и все остальные. Воины воюют и погибают. Таковы вечные законы войны. Сейчас же не было времени лить слезы по мертвым. Нужно было думать о живых…

Линвард оказался прав — Азея не ушла в подземелья, оставив полуживую Эльду и ее сыновей.

Гаспер, уже не видевший в войне геройской красоты, ошарашенный страданиями матери, притих. Когда Азея позвала, мальчик подскочил к ней, в надеже услышать что-нибудь радостное, но получил лишь поручение, которое покорно направился исполнять. Неловкими еще ручками, он рвал простыни на пеленки для новорожденного брата, пыхтя от напряжения, таскал воду к только-только разведенному огню. А однажды осмелился, робко заглянул в комнату матери и тихо, осторожно, на цыпочках пробрался внутрь. Эльда спала, если можно было назвать сном полуобморочное состояние, в котором она находилась с того момента, как разрешилась от бремени. Исхудавшая, обессиленная, она тяжело и часто дышала, синюшные, словно истончившиеся веки вздрагивали, но не размыкались. Бледная кисть Эльды безвольно свисала с края постели. Гаспер подкрался и аккуратно, погладил пальцы матери.

— Мама, — зашептал не в ухо, а воздуху, — мамочка, пожалуйста, поправься. Я обещаю, я буду хорошим мальчиком, я буду тебя во всем слушаться. Всегда, всегда! Только, пожалуйста, проснись.

Гаспер не плакал, но голос предательски дрожал, И тогда, как маленький дар Богов, веки Эльды лениво расползлись, и на радостно удивленного Гаспера взглянули влажные, как будто слепые глаза его матери.

— Гаспер, — прошептала она, — как я рада…

Он упал лицом на ее постель, беззвучно заплакал. Эльда, слабо подняла руку, опустила на голову сына и любя погладила по волосам.

Скрипнула дверь, и порог переступила Азея. Измотанная, уставшая, но по-прежнему несгибаемая, она взглянула на расчувствовавшегося мальчика и его очнувшуюся мать.

— Слава Богам, — выдохнула облегченно, подошла ближе и положила ладонь на лоб Эльды.

Тот был теплым, влажным, липким. Азея нахмурилась, но опасений своих вслух не произнесла. Спросила только строго, не совладав с истерзанными прошедшими сутками нервами:

— Кормить сможешь?

— Не уверена,? слова Эльды больше походили на выдох,? но должна. Покажи мне его, покажи мне сына.

Азея ушла в соседнюю комнату, где, завернутый в кулек, спал новорожденный. Маленький, беззащитный, в большой корзине, которая заменяла ему колыбель. Но едва вошедшему в большой, шумный мир, Риду было все равно. Он мирно спал, и только когда его взяли на руки, нарушив покой, насупил кукольный носик и захныкал.

Руки Азеи укачивали его сами по себе, будто зная, что надо делать. И чувство нежности, легкое, приятное, любовь к этому маленькому чуду, заставило ее улыбнуться.

Рид успокоился только на руках матери. Эльда приняла его от Азеи осторожно, как самое большое сокровище.

— Смотри, Гаспер, это — твой брат, — и наклонилась, чтобы старший сын мог разглядеть младшего.

Гаспер придирчиво оглядел младенца и почти фыркнул:

— Он такой красный. И сморщенный. Он потом изменится?

— Конечно, — ласково ответила Эльда, — он вырастет, и вы станете лучшими друзьями. Ты его всему научишь, будешь защищать. Как тебе такая идея?

— Годится, — Гаспер еще раз подозрительно покосился на малыша и, шутя, пригрозил пальцем. — Смотри мне, веди себя хорошо. А то не буду дружить.

— Пойдем, — Азея взяла Гаспера за руку и увела от Эльды, — твоей маме надо много отдыхать. Не будем ей мешать.

Несмотря на слабость и бессилие, Эльда смогла накормить младенца — вопреки всем предположениям Азеи ее немощное тело помнило о том, что теперь ответственно за хрупкую, маленькую еще жизнь. Грудь Эльды исхудала, но от прибывшего молока уплотнилась и разбухла. Хоть его было и немного, Риду хватило, чтобы утолить голод и снова забыться в крепком детском сне. Эльда передала своего малыша Азее и тут же опустилась обратно на подушки, блаженно прикрыла глаза и промолвила:

— Столько тебе забот со мной. Уж не знаю, как смогу тебя отблагодарить.

— Не надо меня благодарить. Я делаю то, что должна,? ответила Азея сдержанно, спокойно. — Ты подняться в случае чего сможешь?

Эльда попыталась. И тут же беспомощно опустилась обратно, а глаза печально закрылись.

— Прости, — промолвила она почти беззвучно и сразу же провалилась в сон.

— Не за что, — ответила Азея, и тише добавила, уже сама себе, — справимся, как-нибудь.

Усталая эмоционально истощенная она вышла на крыльцо, присела прямо на ступени, вгляделась поверх розовых кустов в торопящихся куда-то людей. Они спешили все в одном направлении — к храму. Мужчины тащили кули вещей, женщины тянули за руки упирающихся детей, подгоняли их бранью. Горожане спешили так, будто на пятки им наступала сама смерть.

Азея вышла на дорогу, встала, заслонив собой путь спешившему старику. Тот попытался обойти, но она упрямо шагнула в сторону, не собираясь уступать.

— Вы что, с ума сошли?! — взвизгнул старик. — Что вам нужно? Вы одна из защитников?

— Защитников? Я что, похожа на воина? Что происходит в этом городе, вы мне можете объяснить?

— А вы что, ничего не знаете? — старик выпучил бледно-серые глаза и даже забыл о том, как бесцеремонно его остановили.

— Наверное, если бы я знала, то не терзала бы вас расспросами.

— Штурм! Через несколько часов Маниус начнет штурмовать город! Говорили этим сумасшедшим — не соваться. Так нет, их потоптали, а Аборн теперь обречен! Как и все, кто не скроется. Так что, милочка, если хотите жить, бегите вместе со всеми в подземелья Аборна, пока они еще открыты.

Мысленно Азея поблагодарила свою усталость, что не позволила ей запаниковать.

— Я не могу бежать, — сказала она, словно от старика что-то зависело, — у меня больная на руках и двое детей. Мы даже с места сдвинуться не сможем.

— А вот это уже не моя забота. Найдите кого-нибудь, кто вам поможет. И пустите же!

Старик юркнул мимо, поковылял дольше, даже не обернувшись на женщину, которой помочь было некому.