Анатомия колдовства - Вадим Скумбриев Страница 47

— Приготовились, — сказал тот.

Бросок демона опередил залп на доли секунды.

Удар тяжёлых пуль не дал ему прицелиться точно, и щупальца лишь сбили с ног одного из тэнов. Но и раны не были смертельными — кажется, тварь и вовсе не заметила их. Лишь взметнувшийся снег, тут же опутавший тело существа ледяным панцирем, заставил его остановиться.

Только сейчас Йон смог разглядеть рот — усеянную короткими толстыми клыками пасть, лишённую челюстей и конвульсивно дёргающуюся в попытках разгрызть снежные оковы. Мгновением спустя на тушу обрушился рейтшверт Деоринга.

Сын шерифа не пытался упражняться в фехтовании — он не сражался, а просто рубил. Йон накидывал всё больше снега, пытаясь сдержать рвущегося на волю демона, Деоринг же продолжал взмахивать мечом, размеренно, чётко, как часовой механизм. Удар — одно из щупалец наконец обмякло, удар — из второго брызнула кровь, и Вампир порадовался, что стоит достаточно далеко. Скверну очень трудно лечить, а если пациенту не повезло нахвататься её слишком много, то и вовсе невозможно. Таким одна дорога — в могилу.

Тварь была обречена. Увидев, что ей не вырваться из плена, к Деорингу присоединились двое тэнов — достав шпаги, они тоже принялись кромсать щупальца. Толку от этого было немного, колющие же удары демон будто и вовсе не замечал. Да и от рубящих тоже не желал умирать — даже когда последнее щупальце упало на окровавленный снег, лишённый конечностей обрубок продолжал шевелиться. Жизненной силе этого существа можно было только позавидовать.

— Хватит, — наконец сказал Эдмунд, доставая флягу. — Дальше дело за Багровыми. Позвольте…

Он окропил корчащиеся куски святой водой, а затем и пятна крови получили своё.

— Никто не замарался? — спросил Эльфгар, крепко сжимая пистолет. Из дула всё ещё тянулся лёгкий дымок.

— Мелкие капли, ничего особенного, — отозвался тэн, попавший под бросок. — Смою.

Эдмунд щедро плеснул на него из фляжки, но мужчина и не подумал возмущаться. Со скверной не шутили. Ещё одну порцию, куда большую, получил Деоринг — его заляпало сильнее. Но бородача, похоже, это не особо беспокоило.

— Идём, — сказал Эльфгар. — Весть в Орден подадим уже из дворца. Я хочу убраться с этих улиц, и поскорее.

Рона училась смотреть. Пока ещё только смотреть, не видеть, но и это было уже куда лучше того мутного ничто, в которое она погрузилась после казни.

Альма вручила ей жезл с набалдашником из отполированного обсидиана, сказав, что это теперь будут её новые глаза. После отъезда Магнуса это были первые слова, которые Рона услышала от сестры, и в них не было ни теплоты, ни холода — просто слова, и всё. Но Роне больше и не требовалось. Альмы для неё больше не существовало, была лишь ведьма, с которой она жила в одном доме. Когда она вернёт свет, их дороги разойдутся.

Она не знала даже сама, искренним ли было её прощение. Иногда она задумывалась об этом и пыталась понять, действительно ли простила сестру, или это было просто сказано в обмен на исцеление? Магнус не справился бы один, он сам это сказал. Чтобы научить Рону видеть с помощью обсидиана, нужна была ведьма.

Жезл прежде не попадался ей, впрочем, Рона вообще мало что знала об инструментах, которыми пользовалась сестра. Альма никогда не таила от неё своё искусство — девушке просто было неинтересно то, что ей всё равно никогда не освоить. Нет дара, как сказала когда-то прошлая глава ковена. Сколько Рона себя помнила, та всегда выглядела лет на пятьдесят, а слухи говорили, что ей больше ста. Но возраст не спас её, когда пришли ведьмы Южной марки.

Магнус наверняка посмеялся бы над глупыми заданиями, которые поручали искателям. Три простеньких ритуала должна была выполнить молодая девушка, посчитавшая, будто способна овладеть тайнами гоэтии, и если хотя бы один не сработает — значит, ей просто не дано. Рона не сумела исполнить ни одного.

Может, она что-то делала не так. Может, неправильно читала заклинание или рисовала колдовскую фигуру. Кто знает. Теперь уже всё равно.

Но способности у неё всё же были, хоть и не доставали до ранга полноценной ведьмы. Без них Рона не смогла бы использовать обсидиан, а так у неё уже что-то получалось — например, видеть свет свечи в кромешной тьме. Она поняла, что это свеча, когда приблизилась и протянула руку — пальцы обожгло огнём, а потом Рона нащупала подсвечник и всё поняла. Свет был серебристым, не жёлтым, это и обмануло её. Но даже так это уже было хоть что-то.

Скрипнула дверь, и Рона вздрогнула. Она всё никак не могла привыкнуть, что снова находится дома.

— Кажется, я вижу свет, — сказала она.

— Вот как? — раздался холодный голос Альмы. — Значит, надежда всё-таки есть, и ты небезнадёжна.

— Странно слышать от тебя такое. Раньше ты говорила по-другому.

— Раньше я сама была другой, — огонёк качнулся, и Рона поняла, что сестра взяла подсвечник в руки. — Давай проверим. Поворачивайся вслед за свечой.

Свет ушёл вправо. Рона послушно повернулась за ним, едва не упустив момент, когда огонёк изменил направление и направился обратно. Затем Альма приблизила его и принялась водить рукой, и каждый раз Рона безошибочно «смотрела» именно туда, куда надо. Пальцы занемели — она слишком сильно сжимала рукоять жезла.

— Очень хорошо, — всё так же спокойно сказала Альма. — Ты не делаешь поправку на положение камня, но это нормально. Привыкнешь.

— Положение камня?

— Ты держишь жезл на уровне груди. И поворачиваешь голову не совсем туда, куда нужно. Забудь, сейчас не это важно. Важно, чтобы ты научилась различать хотя бы силуэты предметов.

— Как это сделать?

— Продолжай тренировки. Твоих сил хватает, чтобы коснуться обсидиана и видеть сквозь него, это главное. Насыщать его ты не сможешь, конечно… но, наверное, Магнус сможет придумать что-то. Если нет, я с радостью буду делать это сама, — раздался тихий смешок. Кажется, первый за всё это время.

— А что будет дальше?

— Если повезёт, ты вернёшь себе свет. Если нет — только его часть.

Наступила тишина. Рона снова стиснула в руке жезл, пытаясь направить в него поток силы — ту крохотную струйку, на которую она была способна. В голове снова возникла чернота, бархатное полотно, в глубине которого мерцал белый огонёк. Мигнул несколько раз — и исчез, а в нос ударил запах сгоревшего фитиля.

Свеча погасла.

— Мне нужно будет выехать во Фьёрмгард, — сказала Альма. — Подожди, я зажгу.

— Зачем? — спросила Рона, слушая, как чиркает огниво.

— Так нужно, если мы хотим выбраться из этой глуши. Я-то, может, и смогу здесь остаться, а вот тебе хватит жить в одиночестве на краю света. Так старой девой и помрёшь.

— Кто меня теперь возьмёт… безглазую.

— Ну, повязка смотрится очень даже ничего, — сестра старалась говорить ровно, но голос её всё же дрогнул, и это не ускользнуло от слуха Роны. — Тому, кто тебя полюбит, она не будет преградой.