Трон Знания. Книга 3 - Такаббир Эль Кебади Страница 47

— С подпольными дельцами так просто не справиться. Верните в Совет Крикса Силара. Он пользуется у стражей авторитетом.

— Нет.

— Преданнее вам человека, чем он, я не знаю. Он умён. Он выполнял самые сложные задания!

— Твоё в том числе.

— Я вам уже объясняла, он выполнял мой приказ.

— Довольно!

— Хорошо. Не будем о Криксе. — Малика вздохнула. — Вы хотите запретить казино, а публичные дома не трогаете. Мне кажется…

— Тебе кажется, — отрубил Адэр.

— Дайте мне договорить. Я читала протоколы заседаний и хваталась за голову. Нельзя потворствовать распутству!

— В сексе ничего позорного нет. Ведь он придуман Богом.

— Секс придуман Богом для любви. Для продолжения рода, — распалялась Малика. — А вы разрешили людям искать радость в грехе, но грех бросает их в пламя нового греха. И с каждым разом пламя будет больше и выше, оно будет требовать свежих поленьев, и люди станут искать новый грех. Это будет уже не секс, не распутство, а нечто иное. Вы такое строите государство?

— Что ты знаешь о сексе?

— Ничего, — сказала Малика со злостью и отвернулась к окну.

Адэр похлопал водителя по плечу:

— Погуляй, Файк.

Водитель остановил автомобиль и покинул салон.

Адэр перевёл взгляд на Малику:

— Я начинаю любить твой затылок.

— Вы сегодня не в духе, и мне лучше молчать.

— Я определённо обожаю твой затылок. На него смотреть намного приятнее, чем тебе в лицо. Злись, сколько хочешь, но не в присутствии моих верноподданных. Злись, но чтобы я не видел.

Малика села к Адэру вполоборота:

— Простите. Этого больше не повторится.

— А теперь поговорим как люди, уважающие друг друга. Секс — это физиология, Эйра. От неё никуда не уйдёшь. Предположим, я прикажу закрыть публичные дома. Люди начнут совершать половые акты в подворотнях и подвалах. Я не смогу запретить людям идти против природы. Если я закрою публичные дома, они не исчезнут. Выйдя из-под контроля государства и Яриса Ларе, они снова превратятся в притоны разврата с сексуальным рабством и детской проституцией. Венерические болезни станут обыденными, как простуда. Благочестивая снаружи страна всегда гниёт изнутри. Это сложный вопрос, Эйра. У тебя в голове стоит блок — твоя вера. Ты не можешь рассуждать объективно. Ты ищешь своего однолюба? Ищи и будь счастлива. И не суди людей, которые ищут радость и утешение в другом.

Малика опустила голову и принялась теребить полу драпового пальто:

— Вы закрыли Лайдару из-за флага?

— Быстро же ты меняешь тему. — Адэр откинулся на спинку сиденья. — Мой ответ — да. Любой иностранец спросит, почему флаг висит неправильно, и ему ответят: в Грасс-Дэморе временный правитель. Сногсшибательный ответ! Ещё одна ересь, с которой не знаю, как бороться.

— Это не ересь.

— История о том, чего никогда не было, намного могущественнее истории о том, что было. Прошло более века, а ветоны, климы и ориенты готовы умереть за райские видения Странника. Кто такой Странник и был ли он — уже никого не интересует.

— Законный правитель — это человек, которого признаёт весь народ, а вы зациклились на трёх древних народах.

— Не могу же я взять и вышвырнуть их из страны.

— Не можете. Но можете привлечь на свою сторону другие народы. Кроме приисков и нескольких городов вы нигде не были. Народ знает о вас понаслышке.

— Перед встречей с людьми правители запасаются обещаниями. У меня запасов нет. По крайней мере, сейчас.

— С ними достаточно поговорить. Спросить, как они живут, как справляются с бедами. Пообещать им, что вы не сдадитесь и не опустите руки, что не оставите их.

— Сейчас послушаем, как народ клянёт зиму, страну и временного правителя. — Адэр приоткрыл дверцу автомобили и подозвал водителя. — Файк! Заедем в ближайшее селение.

Автомобили остановились на окраине посёлка. Адэр захотел размять ноги и, придерживая Парня за ошейник, пошагал по улице. За ним шли Малика и Юстин. Шествие замыкали стражи.

Дети побросали санки, бабы кинули вёдра, мужики отшвырнули лопаты, побежали от дома к дому. За пять минут новость о появлении важных гостей облетела всё селение. Люди стекались к сельсовету, возле которого уже стоял староста, переминаясь с ноги на ногу, как испуганная лошадка. Деревянные ограждения и перила крыльца были обвязаны разноцветными лоскутами.

Адэр свернул с боковой улицы на главную и подозвал Малику:

— Что это?

— В посёлке живут аляне. Когда они ждут гостей, или если у кого-то из домочадцев день рождения, они украшают тряпочками деревья или крыльцо.

— Похоже, в сельсовете всегда рады гостям. Посмотрим-посмотрим, — сказал Адэр и прибавил шаг.

Узнав, что правитель приехал поговорить с людьми и ответить на их вопросы, толпа заволновалась. Желающих услышать Адэра, посмотреть на него, просто посидеть рядом оказалось намного больше, чем могла вместить в себя комната для собраний.

Знатные гости вошли в здание, а воспрянувшие духом помощники старосты (правитель не собирается жечь дома или отравлять колодцы) принялись отбирать селян, достойных представлять интересы посёлка. Вскоре в комнату набилось столько людей, что Адэр, сидя в стареньком кресле на небольшом возвышении, снял пальто и велел открыть окно. Парень, лёжа возле его ног, высунул язык и часто задышал.

Селяне толпились даже в коридоре. Кому-то повезло — они видели правителя через дверной проём, кто-то вставал на носочки, кто-то бухтел. Староста занял место за спиной Адэра и приготовился обрывать односельчан на полуслове, если те вздумают задать неугодный вопрос или начнут болтать лишнее. Но разговор пошёл не так, как он планировал. Вопросы задавал правитель и сам указывал на тех, от кого хотел услышать ответ.

Сначала селяне скромничали, а потом разошлись. Таков закон диалога: лучшим собеседником является тот, кто слушает. Адэр был хорошим слушателем. Иногда хмурился, иногда смеялся вместе с публикой, одетой в зипуны и фуфайки, и задавал очередной вопрос.

Людям понравился его смех — заливистый, искристый. Никто не подозревал, что правители вообще умеют смеяться. Селяне стали сдабривать свои ответы коротенькими рассказами о курьёзных случаях. Как во время ливней плавали по улицам в корытах. Как после метели выходили из домов через форточку, а те, у кого окна глухие, ждали, когда их откопают. Как кто-то на морозе приложился языком к ведру и до сих пор ест через трубочку.

Староста расслабился. А зря…

Со скамьи поднялся селянин, стянул с головы шапку, помял в руках:

— Можно спросить?

Староста растерялся:

— У кого?