Тайна Ирминсуля - Юлия Эфф Страница 47

Колючий мороз сразу перехватил дыхание. Мариэль постояла у входа, привыкая к холоду: целый день не выходила на улицу, а тут, оказывается, зима вступила по-настоящему в свои права!

Мысленно призвала Вестника на хоздвор: не хватало, чтобы кто-нибудь из окна спальни увидел её, одиноко стоящую в тёмноте, – и вздрогнула, слишком быстро сущность переместилась, замерла послушно напротив, подсвечивая себя и девушку огоньком на ладони.

– Я готова назвать цену.

– Мариэль Адерин Ригхан де Венетт, слушаю тебя, – то ли глухо отозвался Вестник, то ли ветер под его капюшоном запел.

Она сглотнула. Если Ленуар не обманул… Впрочем, хуже точно не будет…

Она поймала себя на том, что не чувствует ужаса, который по многим причинам должен был душить её, лишая свободы мысли и речи. Горечь, пережитая несколько часов назад, до сих пор не выветрилась. А во время болтовни в Жанеттой они неосознанно коснулись темы совести и лжи, неминуемо сопровождающей всех метаморфов.

Настоящая дилемма – остаться чистым в луже грязи. Быть ловким, как игроки во время комбат-де-бу? Не хитрым, не изворотливым – ловким, умеющим уклоняться от летящего в тебя сгустка.

Запутавшись в клубке доводов и контраргументов, Мари кое-как определила для себя: ловкость – плод долгих тренировок, выработанной внимательности, но она же – свидетельство твоего желания играть и принимать ставки противников.

Если тебе это интересно и ты играешь, то ловкость – дело хорошее. Если не хочешь, значит здесь и начинается ложь. Перед собой. Но Голос, кем или чем бы он ни был, преподал ей хороший урок, который она не забудет. Никогда. Не потому что самой противно – она дала слово Арману быть честной.

Спокойно начала речь:

– Я не сомневаюсь, что в Люмерии есть как минимум один опытный метаморф, которому можно было бы поручить дело, но вы выбрали меня, девушку без всех необходимых знаний для этого. Единственное моё оружие – любовь, о которой я знаю ещё меньше. Всё, что я могу сделать – это заслонить собой Армана или стать им в нужный день. Получается, что страдания моей прошлой жизни вы посчитали отличным поводом для подачки – счастливой жизни на один год или два. Вы использовали многое, чтобы заставить меня принять это решение: способности метаморфа, любовь, голос совести. Что ж, я согласна и принимаю ту цену, которую задолжала за новую жизнь, новый опыт и новую желанную боль. Обет будет исполнен, жертва принесена. Но я не принимаю вашей нечестной игры. За то, что вы использовали меня без моего разрешения, цена будет равносильна вашему обману…

Она сглотнула подкатившую тошноту. Только бы опять не истерика: нельзя быть слабой в первом бою.

– Чего ты желаешь Мариэль Адерин Ригхан де Венетт? – Вестник невозмутимо покачивался в воздухе. Гарант справедливости и ничего более, статуя Фемиды с завязанными глазами, которой всё равно, кто жужжит рядом.

– Хочу, чтобы в Люмерии все жители были счастливы взаимной любовью, не только сегодня, но всю свою жизнь – с рождения и до смерти. А чтобы не получилось так, что я и вы под словом «любовь» понимаем разные вещи, поясню сразу. Тот, кто любит, долготерпит, он милосерден к окружающим, его любовь не завидует и не превозносится; он не гордится и не бесчинствует, не ищет своего и не раздражается; не мыслит зла и не радуется неправде. Любовь никогда не перестаёт, даже когда пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…*

Слова лились, как вода, мама часто читала Библию, чтобы в ней найти утешение и смириться.

–… Таково моё условие, – закончила Мари, созерцая тьму под капюшоном Вестника, с каждым словом ведущую себя всё беспокойней.

– Ты просишь счастья для всех люмерийцев, Мариэль Адерин Ригхан де Венетт? – равнодушно обобщил сказанное.

– Нет, я прошу взаимной любви и с тем определением, которая я дала. Повторить?

– Нет.

Мамин ноутбук, на котором Маша некогда смотрела полезные видео или слушала озвученные книги, периодически зависал. Особенно если были проблемы с Интернетом. Сейчас подобное происходило с Вестником. Тьма клубилась воронкой, как колёсико на экране ноутбука, означая, что информация долго обрабатывается. Кажется, даже ветер улёгся дворовым псом в ожидании команды хозяина.

– Ай-яй, какая хитренькая девочка! – завихрения тьмы под капюшоном сложились в мужское лицо с ухмыляющимся ртом. Мариэль вздрогнула от хриплого баритона, не похожего на глубокий бас Вестника. Чёрная фигура описала круг, задержавшись за спиной девушки. – Но с претензией я согласен: обоснованно, ничего не попишешь. В свою защиту скажу: я тут не при чём, Матушке видней, кого тащить из другого мира. А мой слуга выбрал тебя только потому, что ты была ближе остальных. Обленился… Я бы наказал его, но сложно учить того, у кого вместо мозгов желание побыстрей разделаться с работой.

Собеседник в эфемерном теле Вестника скользнул вперёд и снова разглядывал замершее лицо девушки:

– Мария – как тебя там? – Адерин Ригхан де Венетт, хорошо ли ты подумала над своим условием?

– Да.

– А слова-то какие красивые сказала, сама придумала? – Чёрный Некромант и не скрывал иронию.

– Нет, так учил бог мира, в котором я жила, – легкомысленный тон Вестника разбудил гнев, как это бывает в с разговорах с беспардонными собеседниками.

– И как, помогало? Взаимная любовь была у каждого?

Мариэль закуталась плотнее в плащ. С ветряным затишьем стало легче выносить мороз, но он-то никуда не делся, уже заледенил открытые участки тела – лицо и лодыжки, не прикрываемые плащом:

– У меня нет опыта в спорах, простите.

– Торопишься?

– Немного. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь меня увидел. У нас гостит очень любопытный инквизитор, которого невозможно обмануть.

Вестник издал неопределённый возглас, что-то вроде «да-да-да», вдруг взметнулся в воздух, на какое-то время пропал из виду, а затем опустился перед Мариэль:

– Ловко ты выразила желание: «Не хотелось бы». С одной стороны пожелала, а с другой – формулировка не позволяет воспользоваться. Умненькая девочка… Но я на всякий случай усыпил твоего инквизитора, долго искать его не пришлось, да выдул ему из головы лишнее. Возвращаться будешь – не споткнись… Так что, вернёмся к нашему занимательному торгу? Видишь ли, есть у меня некоторые сомнения в твоей искренности. Один пройдоха-наймит уже обманул меня, не хочу копить ошибки… для начала покажи своё настоящее лицо.

Мариэль уже и забыла, что находится в образе Жанетты. Повела плечами, стряхивая знакомые мурашки вместе с личиной, и Некромант довольно поцокал: «Не прогадал мой лодырь – истинно многоликая».

– А теперь дай мне послушать твоё сердце, чтобы убедиться в искренности твоих намерений! – не просьбу, а явный приказ озвучил Некромант в образе Вестника. Времени подумать не дал, протянул рукав, из которого прежде клубилась тьма. Теперь там возникла рука с длинными пальцами и звериными ногтями.