Пламенеющий Меч - Мэгги Фьюри Страница 47

Видя это, Боан сердился все больше. Ему очень не нравилось делить ответственность за сына Ориэллы со всякими четвероногими. Лишенный врожденной способности магов общаться с волками, он видел в них только опасных диких зверей и, естественно, не доверял им. При этом то, что сам Вульф был таким же зверем, ничуть его не волновало. Волчонок был прежде всего сыном Ориэллы, только заколдованным, но ведь рано или поздно он обязательно станет человеком! Так сказала его возлюбленная госпожа, и для Боана этого было вполне достаточно.

Вульф опять заскулил, и Боан с трудом удержался, чтобы не схватить волчонка в охапку и не засунуть его в свой глубокий карман, как он делал не раз. Наклонившись, Боан заглянул под стол, но большой волк вдруг злобно зарычал на него. Скорее изумленный, нежели испуганный, Боан поспешно отступил. Обычно волки хорошо понимали, с кем делят ответственность за своего подопечного, и смотрели на товарищей Ориэллы как на членов своей новой стаи.

Обнажив клыки, волк вдруг бросился на Боана. Тот отскочил назад, и его меч со свистом рассек воздух. Потеряв равновесие, евнух упал-.

Чувствуя в это мгновение лишь слепой страх, Боан ждал, что волчьи клыки вот-вот вонзятся ему в горло, но этого не случилось. Волчица, схватив волчонка зубами за шкирку, бросилась к открытому окну, а самец метнулся вслед за ней.

Через мгновение они были уже на подоконнике, а затем побежали по шаткому мостику к скалам.

Боан не мог закричать и задыхался от боли и ярости. Ориэлла доверила ему своего сына, а он подвел ее. Не задумываясь о последствиях, Боан тоже выскочил в окно и побежал по ненадежному мостику вслед за волками.

* * *

Лоб Чайма покрылся крупным потом. Ему стоило большого труда сохранять свое устрашающее видение на этот раз. Эфировидец отказался от своего привычного демона и вместо этого создал образ Шиа, которая, обнажив страшные клыки, стояла у дверей с горящими глазами. Поначалу его новая выдумка имела успех. За дверью послышались испуганные крики, и на несколько минут удары прекратились. Но Чайм понимал, что это ненадолго. Чтобы поддержать видение, Эфировидец не мог покинуть своего тела, а с другой стороны, не видя того, что происходит за дверью, не представлял себе, насколько созданный им образ похож на оригинал и не следует ли произвести какие-то изменения. Эта работа вообще была очень трудной, тем более если учесть, что использовать приходилось лишь слабые дуновения в щелях между дверью и дверной коробкой.

Между тем нападавшие обнаружили обман. Испуганные вопли сменились насмешливыми выкриками и злобными ругательствами, а затем новый удар топора обрушился на дверь. Грязно выругавшись (атому он научился у Паррика), Эфировидец сосредоточил свои силы и предпринял очередную попытку устрашить нападающих. На этот раз их взорам предстала сама Ориэлла, и от Жезла Земли в ее руках исходило изумрудное сияние. Судя по звукам, за дверью вновь произошла небольшая заминка, нападающие уже, видимо, разобрались, что к чему. Дверь затрещала. Казалось, она вот-вот расколется, и Чайм поспешно отскочил, тем самым невольно разрушив свое видение. Эфировидец был в растерянности, но в этот момент на плечо ему легла чья-то рука. Обернувшись, он увидел Ориэллу. Чайм с удивлением воззрился на волшебницу: он так сосредоточился на своих занятиях, что и забыл о ее присутствии.

— Дай-ка я, — сказала волшебница. Она подняла руку, и в ту же минуту удары прекратились. За дверью наступило зловещее молчание.

Чайм ахнул.

— Что ты сделала? — спросил он.

— Вывела из времени этого любителя поколоть дрова. Теперь у них на какое-то время есть пища для размышлений, — ответила Ориэлла.

Чайм прислонился к стене. Лишь теперь он почувствовал, как устал от перенесенного напряжения.

— А не могла бы ты заколдовать их всех? — с надеждой спросил он. — А мы бы тем временем ушли подальше. Ориэлла с сожалением покачала головой.

— К сожалению, нет. Я могу накладывать эти заклинания только по одному, и то на небольшом расстоянии. Если я выведу из времени нескольких, то остальные просто отступят и притаятся где-нибудь в засаде, а когда мы выйдем, тут же нападут снова. Нам нужен Анвар, без него нам не справиться. С помощью Арфы он может вывести из времени множество врагов, как уже сделал тогда, когда на тебя напали. Но Арфа послушна только ему, как Жезл Земли — только мир. Есть законы, которые нельзя обойти, даже если пользуешься Волшебными Талисманами. Я могу подчинить себе Арфу, лишь нарушив его власть над ней, а это не просто опасно само по себе, но и было бы совершенно неприемлемо для Анвара…

Между тем нападавшие снова воспрянули духом. Множество стрел пробили дверь насквозь, и Эфировидец и Ориэлла поспешно отступили на несколько ступенек.

— Разрази их гром! — воскликнула Ориэлла, когда пылающие наконечники подожгли дверь сразу в нескольких местах. Запахло горящим деревом, и дым стал подниматься вверх. Волшебница похолодела, подумав об Анваре. Волшебник, возможно, угодил в ловушку где-нибудь в крепости, а она не в состоянии даже сохранить их единственное убежище до его прихода, как не может и незаметно выбраться отсюда, чтобы прийти ему на помощь.

Паррик крепко схватил Ориэллу за руку.

— Пошли отсюда! — заорал он. — После того, как эти гады устроили пожар, здесь нельзя оставаться. Надо поскорее уносить ноги!

Черным ходом Занна выбралась на улицу и побежала через двор на кухню. Она хорошо понимала, что задача ей предстоит не из легких. Разговор с Ориэллой вселил надежду в сердце дочери Ваннора, но не мог заменить ей ни пищи, ни отдыха, а сейчас девушка крайне нуждалась и в том, и в другом. Увы, в ближайшем будущем об отдыхе нечего было и мечтать. Ориэллы рядом нет, и, стало быть, никто не поможет Занне в трудную минуту и не укажет на ошибку. Значит, рассчитывать надо только на себя. Кроме того, до рассвета осталось не так уж много времени, и она должна поторопиться, если вообще хочет добиться своего.

Возвращаться на кухню, где беспокойным сном спали другие слуги, девушке было страшно, тем более что ей не давали покоя мысли о Джаноке. По совету волшебницы Занна переоделась, сменив свою рваную, запачканную кровью одежду на чистую и теплую, которую раздобыла в кладовке возле заброшенной женской спальни. И все же, когда она вновь оказалась на кухне, ее била дрожь — причем не только от холода. Огонь в очаге уже догорал, и спасительная темнота сгустилась, но, когда девушка закрывала за собой дверь, кто-то из слуг перевернулся на другой бок и что-то пробормотал во сне. Испуганная Занна стремительно нырнула под мойку и зажала ладонью рот, чтобы не было слышно ее учащенного дыхания. Все было тихо — очевидно, слуга, напугавший Занну, спокойно спал, но девушка еще долго не решалась покинуть свое неуютное убежище.

Вспомнив, как недавно нашла здесь спасительный нож, Занна снова пошарила по грязному полу, но вскоре сообразила, что дважды за одну ночь такая удача не выпадет. Она нащупала лишь густую паутину, хозяин которой тут же перебрался ей на руку. Девушка моментально отдернула руку и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть. После этого Занна решила, что пора вылезать, хотя рассудок говорил ей, что той, которая только что зарезала главного повара, смешно бояться какого-то паучка.