Голодный Грек, или Странствия Феодула - Елена Хаецкая Страница 47

Выждав немного, Феодул внезапно выхватил у слуги чарку и молодецки расправился с ее содержимым. Тут уж великий хан засмеялся и показал Феодулу на низенькую скамью, стоявшую у белой войлочной стены. Феодул с трудом втиснулся между какими-то важными монгольскими господами, которые мало обрадовались тому, что их растолкали. Один из них тотчас впился Феодулу локтем в бок.

Тем временем Андрей, оставаясь у входа вместе со слугами, быстро накачивался молочной водкой. Это ужасно смешило монголов.

Тут внимание хана отвлеклось на охотничьих птиц, которых зачем-то принесли специальные птичьи слуги. Слуги эти были трезвы, мрачны и глядели сущими разбойниками; птицы же были великолепны. Феодул знал, например, нескольких сеньоров из Акры, которые отдали бы за любую из них половину всего, чем владеют.

Великий хан брал на руку то одну, то другую птицу и своим скрежещущим голосом говорил им что-то ласковое. Потом вдруг насторожился и вскинул голову – точно вспомнил о чем-то или что-то услышал.

Повернулся направо – туда, где сидели монгольские господа и среди них папский посланник – и встретился взглядом с Феодулом. И хоть пьяны были узенькие, заплывшие глазки великого хана, а таилась на самом их дне ледяная сила, нечеловеческая, жадная, готовая поглотить и прекрасных охотничьих птиц, и Феодула, рыхлого и испуганного, и богатую, переполненную людьми, угощениями и сокровищами юрту, и землю вокруг юрты со стадами и пастухами, и земли более отдаленные с городами и замками – волю дай, и луну бы с неба сожрал великий хан Мункэ, и потому понял Феодул, содрогаясь, что природа великого хана – не человечья и даже не звериная, но сродни природе наводнения или смерча.

И пролепетал Феодул еле слышно, зовя на помощь толмача:

– Андрей… А… Андрей…

Мункэ подбоченился (слуга тотчас почтительно и строго забрал у него птицу) и вопросил Феодула о чем-то. Тотчас откуда-то из-за спины Феодула возник Андрей.

– Великий хан желает знать, в чем смысл привезенных тобою даров.

Тут уж повел себя Феодул сущим коробейником. Все-все сокровища перед великим ханом разложил, принялся расхваливать да растолковывать. Нет смысла привозить сюда ткани и золото – у великого хана столько тканей и золота, что весь мир одеть и озолотить можно! А вот подобных диковин, возможно, и не сыскать при ханском дворе. Извольте видеть: фигурка деревянная, резная, медведь с мужиком, творение искусных механикусов. Ежели вот так дощечку наклонить, то медведь мужика одолевает, а ежели эдак – мужик медведя. А эта баба голая, в пятнах зелени, есть наилучшая и совершеннейшая любовница по старинным ромейским верованиям, а сделана из чистой меди.

Все эти рассказы веселили монголов. Женщины ерзали на своих скамьях, тянули шеи и шумно переговаривались, однако с места не вставали.

Натешившись дарами, велел хан их убрать, а хин-хина отвести в юрту к одной из своих жен, дабы этот полузверь доказал делом несомненную полезность и составил бы какое-нибудь благовоние. Так расстался Феодул с хин-хином, который впоследствии вошел в милость у этой ханской жены, получил отдельную прислугу и придворный чин и даже успешно интриговал против некоторых своих завистников.

Однако вернемся к Феодулу, ибо не следует надолго оставлять его без присмотра, пока он переживает самые ужасные и самые великие минуты своей жизни.

Начал великий хан Мункэ выспрашивать Феодула о том, ради чего прибыл он в монгольские земли и что за важное дело привело его пред лице владыки Вселенной.

Феодул отвечал великому хану – пьяный пьяному, через толмача нетрезвого – весьма разумно и связно:

– Был я в Святой Земле при одном благочестивом и набожном короле, властителе франков, и вот случилось так, что Господь Бог явил ему истинное чудо, а именно: когда этот король стоял на молитве, над ним разверзлись небеса, и прямо перед королем упала грамота, вся исписанная золотыми буквами. Эти буквы были золотыми в силу великой важности сказанного в грамоте. А иные толковали так, что буквы золотые в силу их происхождения, ибо происхождение их небесное, а Бог обычно изъясняется либо золотыми буквами, либо огненными. Хотя есть у Бога буквы и каменные.

Великий хан слушал, надвинув на глаза тяжелые веки, и тихо покачивал головой из стороны в сторону. Феодул подумал о том, что Мункэ, как и двоюродный брат его Батый, любит слушать длинные повествования.

И продолжал:

– Говорилось же в грамоте следующее. Господь Бог наш писал, что великий хан – повелитель всех монголов, и китайцев, и русских, и далматинцев, и самаркандских тюрок, и армян, и многих народов – скоро сделается воистину владыкой всей обитаемой земли, без изъятия, и всяк народ станет платить ему дань и ездить к нему на поклон и за ярлыками на правление. Такова воля Бога, и великий хан непременно должен узнать ее. А королю франков Бог оставил отдельную приписку в той грамоте. Именно: Господь Бог поручал сему королю позаботиться об этой грамоте и донести ее до великого хана. Кроме того, королю франков Бог велел уговаривать других королей заключать с монголами мир и склоняться под их руку.

Все это Феодул вдохновенно плел перед Мункэ, чувствуя вместе с тем, что летит в бездонную пропасть. Мункэ же тянул какое-то бесконечное пойло, слушал нетвердое бормотание толмача, а сам глядел на Феодула и делался все строже и строже.

Наконец и Феодул, и Андрей замолчали. Подождав немного – не воспоследует ли еще каких-нибудь подробностей, – Мункэ медленно произнес:

– Воистину, великий и желанный гость в моих землях тот человек, который доставил мне эту грамоту, написанную самим Богом золотыми буквами. Где же она?

Феодул принял глубокомысленный вид и отвечал следующим образом:

– Грамота эта была доставлена мною в земли, подвластные вашему величеству, и пребывает в них и до сего дня; однако самое местонахождение грамоты от меня, увы, сокрыто. Выслушай, государь, какая беда со мной приключилась. Была при мне, как я уже поведал великому хану, небесная грамота; сверх же того – собственноручное послание благочестивого короля франков с изъявлениями глубочайшего почтения к великому хану; а сверх того – послание самого Папы Римского, который лично благословил меня доставить все эти важные бумаги в Каракорум. Все это было навьючено на одного дикого, неукротимого жеребца. И вот случилось такое, что во время пути слабая человеческая природа неумолимо взяла надо мною верх и вынудила сделать остановку. Воспользовавшись тем, что я сильно занят, коварный скакун вырвался и убежал в леса и горы, так что все пропало!

Андрей вдруг громко икнул.

– Переводи! – прошипел Феодул.

Заплетающимся языком толмач переложил историю одула на монгольское наречие.

Великий хан покачал головой и заметил со знанием дела:

– Подобные вещи происходят часто, хотя, конечно, далеко не всегда имеют столь печальные последствия. Это должно было научить тебя тщательно держать свою лошадь, когда слезаешь с нее по нужде. – И изволил поинтересоваться малозначительной персоной самого Феодула: – А к какому королевству принадлежишь ты сам?