Брошенное королевство - Феликс В. Крес Страница 47

Наместница смотрела на нее с явным недоверием. Белый флаг, развернутый столь шумно, выглядел весьма подозрительно.

— Тогда зачем ты мне рассказываешь какие-то бредни?

— Прости, — повторила невольница. — Ты уже несколько дней косо на меня смотришь. Я искала причины и, похоже, слишком далеко зашла.

— Мне тоже так кажется.

Она показала пальцем на платье. Этим утром они уже больше не разговаривали.

В занимаемых трибуналом зданиях продолжалась утренняя суматоха. Наместница в сопровождении гвардейца прошла через несколько комнат, коротко отвечая на приветствия; урядников она едва замечала, просителей вообще игнорировала. Перед дверью ее кабинета, рядом с дремлющим гонцом, уже ждал какой-то урядник, в самом же кабинете — второй наместник. У окна точил перо писарь. Ее высокоблагородие окинула взглядом заваленный документами стол (никто не смел на нем убирать, она это запретила), и ей стало нехорошо. Она настолько уже была сыта по горло ежедневной нудной работой, что тут же затосковала по старым временам и давним друзьям, которые где-то там, в Тяжелых горах, все еще ждали ее решения. Решения, которое она уже приняла.

Сев за стол, она выжидающе посмотрела на своего заместителя. Кроме Леней, с которой она давно сжилась, у нее здесь вообще не было друзей — только сотрудники. Она ни к кому не обращалась по имени, ни с кем не встречалась за пределами этих стен. Когда-то, еще во времена Верены, она дружила с несколькими людьми из ее окружения и оставалась в довольно близких отношениях с самой княгиней. Кроме того, она питала… гм… явную слабость к своему предшественнику, обязанности которого перешли к ней. Они подружились, по-настоящему искренне. Но как же давно это было!

Второй наместник что-то говорил, но замолчал, заметив, что начальница вообще не слушает. В конце концов она заметила его многозначительное молчание и поняла, что не может так поступать, поскольку потеряет авторитет и, соответственно, влияние на что бы то ни было. Кто-то должен заниматься делами трибунала. Все важные решения принадлежали ей, ибо так постановила она сама. Но трибунал на самом деле мог обойтись без ее высокоблагородия Армы, и она знала об этом лучше, чем кто-либо другой. Немало карьеристов, до сих пор придавленных ее жестким руководством, готовы были рискнуть и помочь ей принять решение, лишь бы как-то себя показать, блеснуть, снискать значимость и влияние. Хотя бы этот, второй наместник. Человек по-настоящему неглупый, смелый… и наверняка уставший от роли вечного советника, от которого, собственно, ничего не зависело.

— Прошу прощения, — спокойно сказала она, беря первый попавшийся лист; бросив взгляд на текст, она положила его и снова посмотрела на наместника. — У меня есть причины для того, чтобы впадать в задумчивость, но сейчас я слушаю.

— Я говорил, ваше высокоблагородие, что речь идет скорее о несправедливом обвинении, чем о реальных злоупотреблениях. Многие поставщики добивались этого контракта, и ничего удивительного, если кто-то теперь пытается помешать конкуренту. Ни открыто проведенная проверка, ни тайное расследование не обнаружили злоупотреблений. Провиант, доставляемый морской страже… скажем так, вполне приличного качества. Он мог бы быть и получше, но не за эту цену. Рыба — это прежде всего сельдь в бочках. Более благородные сорта морская стража позволить себе не может. Но это уже нас не касается.

— Их интендант не заявляет претензий к результатам проверки?

— Он входил в состав комиссии. Не заявляет.

— Ну тогда возьмитесь за того, кто обвинил поставщика в нечестности. У нас нет времени заниматься фальшивыми доносами завистников. Делу дать огласку, поскольку это уже не в первый раз. Все в Лонде должны понять, что прежде чем облить кого-то грязью, следует сперва дважды подумать. А потом отскребать эту грязь, лучше всего с помощью кошелька с серебром.

— Вопрос в том, не напугаем ли мы таким образом кого-нибудь, у кого может быть для нас что-то действительно важное.

— Отчасти верно, — согласилась она. — Но, ваше высокоблагородие, попробуем все же найти золотую середину. Мошенники не должны чувствовать себя безнаказанными, но и мы не обязаны задыхаться под лавиной ничем не обоснованных доносов. А мне кажется, что их все больше, в то время как мошенников, напротив, все меньше. Когда в последний раз подтвердились обвинения, подобные тем, о которых мы сейчас говорим?

— В самом деле, давно, — на этот раз согласился он. — Хорошо, ваше высокоблагородие, я отдам соответствующие распоряжения.

— Что-нибудь еще?

— Да, выплаты, вернее, премии. У меня тут список урядников, которым следовало бы выразить признательность.

Она бросила взгляд на поданный ей листок.

— В начале я поместил двоих, о которых мы упоминали. Третий, — он показал пальцем, — тоже наверняка стоит дополнительного золотого. Остальных назвали их начальники, так что решение оставляю вашему высокоблагородию.

— Хорошо, это не срочно, я решу в течение нескольких дней.

Наместник отступил на шаг и слегка поклонился в знак того, что больше у него ничего нет. Она отпустила его и перевела взгляд на урядника, который до этого ждал за дверью, а теперь осторожно заглядывал внутрь, спрашивая глазами, можно ли уже войти. Пожилой мужчина, ни имени, ни заслуг которого она не могла вспомнить. Некто… а может быть, никто. Она показала ему на место перед собой. Он вошел.

— Ваше высокоблагородие, — начал он, поняв, что можно говорить, — я пришел по договоренности со следователем Портового квартала.

Она вспомнила. Перед ней стоял урядник, назначенный на борт одного из кораблей морской стражи. Действительно, никто. Человек, который допрашивает взятых в плен морских разбойников. Но громбелардскому флоту не часто приходилось иметь дело с пиратами, а значит, для этого человека не часто находилась настоящая работа.

— Да? — без особого интереса спросила она.

— На рейде порта стоит на якоре пиратский парусник с Агар. Естественно, в реестрах он фигурирует как дартанское торговое судно.

— С Агар? — она оживилась.

— Да, ваше высокоблагородие.

Арма имела слабое представление о море, что для наместницы, сидящей в портовом городе, наверняка нельзя было назвать достоинством. Отдавая себе в этом отчет, она когда-то пыталась что-то узнать о мореплавании, кораблях, перевозимых грузах, но ничего из этого не вышло. За всю свою жизнь она не сталкивалась с более скучной темой. Канаты не могли называться «канатами», это были ванты, штаги и бом… брам… Бум-тарарам! Узнав, сколько существует разновидностей парусов, она сдалась. Ни один нормальный человек не мог этого запомнить, а тем более различить.

— Ты узнал этот корабль, и, как я понимаю, господин, у тебя нет на этот счет никаких сомнений?

— Судно, не корабль, на нем нет оружия, — как будто машинально поправил он и никогда не узнал, насколько ей хотелось дать ему по глупой башке. — Однако оно исполняет роль… не знаю, как это назвать… парусника, предназначенного для связи и специальных задач. На нем часто ходит командир всего агарского флота, хотя, естественно, не тогда, когда командует какой-нибудь пиратской эскадрой. Есть ли у меня сомнения? Нет, скорее нет, ваше высокоблагородие. Я когда-то видел это судно, довольно давно, еще когда работал на трибунал Гарры и Островов. Но это исключительно удачное судно, очень красивая и быстрая каравелла. Подобных линий корпуса не забудешь.