Янмэйская охота - Роман Суржиков Страница 48

— Палач ты бессердечный! Ну откуда знаешь, правильное оно или…

Дороти осеклась, когда поняла: Нави прав. Там было не ровно восемь шагов, а…

— Восемь с кусочком.

Нави улыбнулся:

— Я думаю, восемь и шестьдесят шесть сотых. Спасибо тебе. Ты хорошая.

Он молчал целый час. Дороти выводила слащавые строки романа, перо уверенно шуршало по бумаге, а сама думала: откуда он знает, какой именно был кусочек? Вечером надо перемерять. Нет, глупо, шаги не посчитаешь до сотых долей… Но если бы можно было, то наверняка вышло бы именно восемь и шестьдесят шесть. Нави — чокнутый безумец с ураганом вместо мозга, но уж в числах он знает толк.

— Скажи число, ну пожалуйста!

— Тьма тебя! Что, снова?

— Уже час прошел… — глазенки юноши стали круглыми и виноватыми.

Дороти глубоко вздохнула. Она сумела вспомнить еще только одно число, и проку от него не будет. Это шестерка леди Карен, сама леди Карен точно когда-то называла ее.

Дороти выдохнула, заранее кривясь от безнадеги:

— Шесть.

— Неправильное… — начал Нави, но умолк. Внимательно так поглядел ей в лицо. — Очень интересно. Кто тебе сказал это число?

— Шесть! — твердо повторила Дороти. — Хочешь бери, а хочешь нет, но отчитываться я не стану.

— Шесть… Благодарю тебя.

И он промолчал еще полчаса, а она переписала без малого страницу, и мастер Густав отзвонил перерыв, и тогда Нави сказал:

— Дай мне еще число, будь так добра.

— Перерыв же! — возмутилась Дороти.

— У тебя сегодня отличные числа. Очень вкусные. Пожалуйста, что тебе стоит!..

Дороти ощутила в себе странный задор и сделала то, чего не делала прежде: подшутила над Нави.

— Семь!

В семерке точно не было смысла. Просто сегодня звучало уже пять, шесть и восемь, вот Дороти и заткнула дыру. Посмотрим, заметит ли Нави, что скушал затычку!

— Зачем ты меня обманываешь? Число же неправильное, — буркнул Нави.

Но вдруг изменился в лице. Он смотрел на нее, она — на него. Гримаска обиды сползла с лица юноши, уступив место удивлению, затем — потрясению. Глядя в лицо Нави, как в зеркало, Дороти ощутила нечто. Тьма сожри, а ведь семерка — правильное число! Теперь это ясно, как день. Семь — число сильное, даже могучее. Многие смеются над семеркой: вот восемь — священная цифра, а семь — недоделка, недолет. Но они не понимают, а Дороти знает теперь: семь — это сила. Пока число звучало в голове, Дороти наполнялась давным-давно забытым чувством: гордостью.

— Семь, — властно повторила она.

— Семь, — эхом шепнул Нави.

— Сегодня ты больше не спросишь ни о чем.

— Да, обещаю.

То был первый случай, когда Нави сдержал слово. До вечера он молчал, и лишь напоследок уважительно повторил:

— Семь.

Вернувшись в комнату, она приказала Аннет пройти вдоль стены. Длина комнаты составляла восемь целых и две трети шага.

* * *

Следующим днем Дороти нашла еще три правильных числа: сорок восемь, двенадцать тысяч, четыре. Четверка была слабее остальных двух, но даже в ней чувствовалась скрытая сила. Эти числа имели вес, от них просто так не отмахнешься, не выкинешь из головы. Но семь по-прежнему оставалось самым властным из правильных чисел. Думая о нем, Дороти поражалась: как могла она прежде не чувствовать его мощи?

Вечером она спросила у Карен-Кейтлин:

— Что значит число семь?

— Не имею представления, миледи. Это ваше число.

— А твое — шесть. Что оно значит?

Дороти видела, как потемнело лицо Карен.

— Ничего. Оставьте меня.

— Ты знаешь больше, чем говоришь.

Сказав эти слова, Дороти ощутила не столько обиду, сколько удивление. Она ждала, что Карен ответит честно. Дороти заслуживает честного ответа, ведь ее число — семь!

Странным образом семерка сообщала ей веру в собственные права, возможность требовать и настаивать на своем.

Следующим днем Нави пристал к ней: «Скажи число!» — и Дороти отрезала:

— Нет, сначала ты мне скажи. Как тебя зовут?

Он опешил:

— Я — Нави.

— Это не имя. Ни одна мама не додумается так назвать ребенка.

— Я — Нави!

— А дальше? Имя матери, имя отца?

— Я — Нави…

— Тогда не видать тебе числа.

Его губы тут же капризно скривились:

— Скажи число, ну пожалуйста!

— Нет.

Она обмакнула перо и принялась писать.

— Скажи! Ну скажи же!..

Дороти не обратила на него внимания. Оказалось, это просто: достаточно думать о семерке. Нави повторил просьбу раз десять, а потом завыл по-собачьи и выронил перо. Подбежал мастер Густав:

— Что происходит, тьма бы вас?

— Я делаю свое дело, — сказала Дороти. — Он — нет.

— Она не дает число! Она не хочет, она плохая!

Густав обратился к Дороти:

— Скажи ему чертово число, пусть он умолкнет и пишет чертову книгу.

— С ним и говорите, мастер Густав. Его беда, что он не пишет.

Густав взял ее за подбородок:

— Послушай-ка, барышня. У Нави в голове нет ничего, кроме цифр и дохлой мухи. С ним говорить — все равно, что косить траву ложкой. У тебя сохранилась еще кроха мозгов, ты хоть что-нибудь можешь понять, потому дай ему чертово число, или выкину тебя из мастерской!

В этот раз ее мятеж провалился, но Дороти знала, что была близка к успеху. Она ощущала в себе новую силу.

— Хочешь число? Ну, получай: сто шестьдесят три с половиной тысячи квадратных.

— Ты дура? — бросил Густав. — Каких к черту квадратов?

Но она знала откуда-то, что данное число будет правильным только так, с прибавкой «квадратных». И попала в точку. Нави просиял, сказал: «Спасибо, преогромное спасибо!» — и промолчал больше часа.

Когда он снова раскрыл рот, Дороти поставила условие:

— Вот как мы с тобой будем. Хочешь число — скажи о себе. Из какого ты города?

— Из… Алеридана.

— Лжешь.

— Из Фаунтерры.

— Нет.

— Из Уэймара.

— Чушь!

— Почему ты думаешь, что вру? Может, и не вру совсем…

— Я слышу, что ты сам себе не веришь. Откуда ты? Скажи честно, или никаких чисел.

У Нави задрожали губы.