Сезон штормов - Роберт Линн Асприн Страница 48

— Ты никогда не слышал, чтобы женщина одерживала верх?

— Нет. — Он был неподдельно удивлен. — Джихан, я был плох?

— Любовь без чувств, ум без ласки, возбуждение от колдовства… У меня нет опыта в плотских наслаждениях. Надеюсь, ты хорошо наказан и раскаиваешься, — коротко хихикнула она.

— Предупреждаю тебя: те, кто полюбит меня, умирают от любви, а те, кого полюблю я, обречены отвергнуть меня.

— Ты самонадеян. Думаешь, я испугалась? Мне следовало бы ударить тебя посильнее. — Она игриво шлепнула его ладонью внизу живота. — Я хочу его (она имела в виду Ашкелона), но он только смотрит на меня взглядом голодного мужчины. Ты видел его запястье, там, где Сайма пронзила его своей шпилькой?..

— Не представляю тебя в его объятиях. — Темпус хотел притянуть ее к себе, обнять ее тонкое мускулистое тело. Но она отодвинулась и сказала:

— А ты в долгу передо мной — твоя сестра забрала у меня любовь мужа раньше, чем его губы коснулись моих. Когда мой отец выбрал меня из моих сестер скрасить одиночество Ашкелона, я имела год, чтобы сделать выбор. Я узнала и полюбила его достаточно, чтобы плотски захотеть его, и сказала ему об этом. Он дал мне тело. Ведь я человек теперь, человек, скажи?

Он решил, что ее прекрасное тело было слишком сильным и слишком стройным, чтобы быть смертным, но не стал говорить ей об этом.

— Да, — продолжала она, встав и держа руки на невероятно тонкой талии, направляясь, пока говорила, к постели. — Я стала человеком ради любви и теперь не в состоянии потребовать ее…

Да, я имею тело, но Сайма встала на моем пути. И поскольку я не могу получить сатисфакцию от нее — он запретил мне это удовольствие, — я получу ее от тебя. Свое желание я высказала достаточно ясно. — Ее голос понизился. Она сделала еще один шаг к нему.

Он завозражал, и она расхохоталась.

— Ты очень привлекательная.., леди и имеешь безупречные рекомендации… Но ты не имеешь опыта в делах этого мира, хрупкого, неудобного и поэтому неэффективного, и, полагаю, я должен извинить тебя. — Он поднял руку, взял ее набедренную повязку и бросил ей. — Одевайся и уходи отсюда. Иди к своему хозяину и скажи ему, что я не буду больше расплачиваться за долги моей сестры.

— Ты ошибаешься. Я решила сделать это сама. — Она приблизилась к нему и, сомкнув бедра, опустилась перед ним на постель, положив руки на колени.

— Это реальный долг, в оплату которого силы стихии будут…

Он нажал на шею позади ее правого уха, и она упала без чувств.

Темпус понял: он и Вашанка могут быть наказаны через ребенка, которого они породили с одной из танцовщиц храма Моляна Факельщика Он не знал, как к этому относиться, как не был уверен относительно предположения Ашкелона о смертности или трусости Вашанки.

Он передал находящуюся в бессознательном состоянии женщину пасынкам с указанием, что нужно сделать, и широко усмехнулся. Он не думал, что они сумеют долго удерживать ее, однако какое-то время смогут. Пасынок, которого он послал на поиски Нико, нашел его седлающим лошадь в конюшне.

— Стеле сообщил, — передал грубый темноглазый солдат, — что она сказала, что не вернется и нет необходимости чего-то бояться. Он направляется в гильдию магов, как приказал ему архимаг, и предлагает тебе попытаться заглянуть туда. — Мрачная усмешка мелькнула на лице наемника. Он что-то знал. — Тебе нужен кто-нибудь для этого дела, командир?

Темпус собрался было сказать «нет», но передумал и велел пасынку оседлать свежую лошадь, взять его лучшие доспехи и ждать его у наружных ворот здания гильдии магов.

На улицы опустилась тьма, когда Темпус направился верхом на своей лошади через беднейшую часть города к гильдии магов.

Пока не произошло ничего неожиданного, только от лошадиных копыт поднимался пар, как если бы улицы были вымощены сухим льдом. Ему не удалось перехватить сестру в поместье Ластела: слуга, перекрывая лай собак, крикнул через решетку, что хозяин уже отправился на празднество. Он ненадолго остановился у казармы наемников, перед тем как отправиться туда же, чтобы сжечь шарфик, который хранил веками, в домашнем очаге. Ему больше не нужно было ни вспоминать, ни договариваться с колдунами — эта любовь для него была проиграна. С шарфиком сестры проблема, с ней связанная, улетучится, рассыплется в прах, подобно древней высохшей мумии на воздухе.

Перед наружной стеной здания гильдии магов собралась толпа любопытных, чтобы увидеть светила, прибывающие в эрзац-дневном свете этой зачарованной земли. Розовые облака образовали светящийся купол у края стены — когда везде вокруг в это время была ночь. На границе тьмы и света Темпуса ожидал пасынок Джанни, одна нога его была переброшена через седло, шлем свисал у колена, а длинная накидка закрывала круп лошади. Вокруг толпились оборванцы, и его конь, прижав уши, щелкал зубами на илсигов, подходивших слишком близко.

Серая лошадь Темпуса профыркала приветствие гнедому, кудрявый наемник распрямился в седле и отсалютовал, ухмыльнувшись в бороду.

Он перестал улыбаться, когда массивные двери здания гильдии магов приняли их и три юных прислужника проводили их в комнаты, где они теперь ожидали, чтобы раздеться и передать доспехи старательным самодовольным ученикам перед облачением в специальные праздничные одежды (серые шелковые хитоны и летние сандалии), о которых позаботились предусмотрительные колдуны.

«Ашкелон не имеет никаких шансов», — подумал Темпус, но не сказал об этом, хотя Джанни вслух удивился: какая польза от проверки их мечей и кинжалов, если не может быть проверено колдовство волшебников?

Внутри гильдии магов царило лето. Зловонная сырая местность с помощью искусной магии была преобразована в сказочную землю орхидей, эвкалиптов и плакучих ив. Над болотными топями перед заросшими мхом гигантами Темпус увидел Кадакитиса, решительного и властного, в черной мантии, расшитой самоцветами в виде карты империи. Беременная жена принца-губернатора в красном роскошном одеянии, закрывавшем ее живот, грузно повисла на его руке. Взгляд Китти-Кэта был полон сочувствия: да, он тоже считает тяжким бременем улыбаться здесь, но оба знали, что благоразумнее будет соблюдать этикет, особенно с колдунами.

Темпус кивнул ему и двинулся дальше.

Затем он увидел Сайму, державшую Ластела под руку, к которой для маскировки был прочно прикреплен протез большого пальца. Темпус подал сигнал Джанни ждать его и направился к ней, даже не оглянувшись назад, чтобы узнать, повиновался ли пасынок приказу.

Сайма предстала блондинкой средних лет с золотистыми глазами, высокой, одетой в излюбленную адептами мантию переливающегося зеленого цвета, но он, несмотря на иллюзию, видел ее такой, какой знал всегда. И она узнала его.

— Ты пришел сюда без своих любимых доспехов и даже без амулета бога? У меня есть человек, который предупредит, если потребуется оружие.