Приют охотника - Дейв Дункан Страница 48

Сарказм ничуть не задел эту увертливую канцелярскую крысу.

– Но вы допросили управляющего маркграфа?

– Его экономку. Она подтвердила порядочность девушки. Кроме того, она подтвердила, что верлийские дела обсуждались на половине слуг.

Тиккенпфайффер дал этому факту дойти до сознания присутствующих, словно стараясь произвести впечатление на судью. Несомненно, это был существенный момент.

– Итак, – продолжал он, – бог не говорит ни с кем, кроме нее? И вы приготовили список вопросов и отослали Рози спросить все это у бога?

– Разумеется.

– И ответы вас убедили?

Солдат оглянулся на старую даму. Она вернулась к мрачному созерцанию огня – возможно, единственного в помещении, что могла разглядеть. Дрова дымили так, что на глаза наворачивались слезы, чего раньше не было.

– В большинстве своем, – ответил Тигр. – Были некоторые вопросы, на которые бог отказался отвечать. Была пара противоречий, не скрою, но вы не можете не понимать, что познания девочки о мире весьма неполны. Возможно, в некоторых случаях она неправильно поняла вопрос или ответ бога. За исключением этих мелочей она достойно выдержала испытание. Она нас убедила!

Почти убедила, подумал я. И у него, и у его госпожи остались сомнения, в которых они не признаются.

– Можете ли вы привести пример? – вкрадчиво осведомился Тиккенпфайффер.

– Мы попросили ее описать дворцовую молельню в Утоме, в которой обитал бог. Она ответила нам: серебро и рубины. Это не из доступных каждому подробностей. Только лица, приближенные к царской семье, могут знать это, но ответ верный. Этого царевича Звездоискателя в последний раз видели в замке Зардон. Это тоже соответствует истине, хотя никогда не объявлялось. Ваши слухи в Бельхшлоссе говорили об этом?

Тиккенпфайффер покосился на своего клиента. В полумраке купец казался бесформенной темной массой, излучавшей подозрение. Актриса рядом с ним напустила на себя вежливо-скучающий вид, но стиснула кулачки так, что они побелели. Гвилл тупо уставился в пространство, с трудом сдерживая подступающий сон. Все молчали.

– Мы попросили ее описать нам своих родителей, – продолжал солдат. – Сама она их не помнит. Наши расспросы прислуги подтвердили, что она действительно дочь бывшей кухарки, умершей много лет назад, когда Розалинде не исполнилось еще четырех лет. Мало кто помнил ее мать, и никто не знал ничего об ее отце. Рози спросила Верла и вернулась с описанием Звездоискателя и Свежерозы, которые мы сочли абсолютно точными.

Тиккенпфайффер снова негромко кашлянул – эта его привычка начинала действовать мне на нервы.

– На каком основании? Вы признались нам ранее, что сами рождены не в Верлии, капитан. Могу я узнать, откуда вы сами знаете внешность исчезнувших любовников?

Должно быть, ветер сменил направление. Огонь трещал, и шипел, и снова наполнил комнату дымом. Тигр хрипло кашлянул, отмахиваясь от него рукой.

– Эй, трактирщик! Почему здесь так темно? Будь так добр, принеси свечей! И мне кажется, я не отказался бы еще от твоего пива с пряностями. А перекусить?

Фриц вскочил как вышколенная собака и, бормоча извинения, бросился на кухню.

Фрида поднялась с достоинством.

– Хлеба и сыра, сударь?

Некоторые из нас согласились, что это было бы очень кстати. Она вышла вслед за братом.

– А теперь, бургомистр, – продолжал солдат, – мне кажется, настал и ваш черед ответить на кое-какие вопросы; Вам-то какой интерес от того, что творится где-то в Верлии?

– Нет, это вы мне не ответили еще, капитан. Откуда вы знаете, что девица ответила правильно?

– Эти сведения не…

– Это я, – тихо произнесла старая дама. – Я – мать Свежерозы.

Старуха сделала попытку выпрямиться, уставив мутный взор в купца.

– Теперь вам ясно, каким образом я замешана в это дело? Пророчество упоминало мою дочь, которую я вот уже двадцать лет считала мертвой! У Свежерозы было над сердцем родимое пятно, напоминающее по форме розу. Поэтому ее и назвали Свежерозой. Бог описал эту отметину Розалинде, и она рассказала нам это. Эта девочка – моя внучка.

Это, несомненно, была самая драматическая речь из всех, что произносились в эту ночь. Купец побледнел до такой степени, какую я считал невозможной для людей его комплекции. Его жена – тоже. Да и мне самому показалось, что меня огрели булыжником по голове.

Я даже подумал – в первый раз, – нет ли какой правды в словах девочки-судомойки. Но она не похожа была на Свежерозу!

Нет, этого никак не могло быть, и самым удивительным в этом было то, что я не мог доказать этого. Публика вышла на сцену, смешавшись с актерами. Как топор, оборачивающийся против его обладателя, или как лук Онедара, чьи стрелы поражают стреляющего из него, рассказ о Верлии заразил и слушателей. Древняя трагедия наполняла гостиную «Приюта охотника» подобно едкому дыму из камина.

Вернулся Фриц с двумя зажженными лампами. Комната осветилась немного – в ней и впрямь стояла голубоватая дымка. Глаза у всех слезились.

– Мне кажется, самое время проветрить помещение, – заявил я. – Свежероза была очень красивой и достойной восхищения юной дамой. Мне трудно представить ее себе простой кухаркой, хотя я не сомневаюсь, что ради спасения любимого ребенка она пошла бы на все. Чего я совершенно не могу себе представить – так это Звездоискателя в роли солдата-наемника.

Старуха обернулась, пытаясь разглядеть меня.

– Майстер Омар? Некоторое время назад ты утверждал, что был в Верлии двадцать лет назад.

– Совершенно верно.

– Не был ли ты случайно замешан в бегство моей дочери?

– Был, сударыня.

– Ха! Я могла бы догадаться! Отлично. Расскажи нам об этом.

– Моя версия событий не во всем соответствует тому, что вы слышали до сих пор, сударыня.

– В этом я не сомневаюсь. Начинай.

Я вовсе не собирался возвращаться в Верлию так скоро. Нанимаясь в экипаж «Золотого хомяка», я намеревался побывать на руинах Альгазана, чье богатство и великолепие давным-давно канули в прошлое. Однако боги властны над ветрами, и они наслали на нас воистину ужасный шторм. Наш искалеченный корабль с трудом дотянул до причала в Кайламе.

В первую же ночь, когда он стоял в тихой гавани, а я спал в своем гамаке, мне приснились Тихие Воды. Во сне я стоял у брода, там, где река впадает в Долгое озеро. Место это было мне незнакомо, ибо дорога, по которой попали сюда мы с Честнодоблестью Галмышским, шла по другому берегу. Мне не приходилось видеть дворец с этой стороны, но я узнал причудливые башни среди деревьев, блеском своим затмевающие великолепие золотого осеннего убора. Я понял, что бог зовет меня.