Темная луна - Ян Ирвин Страница 48

— Ты не знала, что среди твоих предков был феллем? Я не говорил об этом ни одной живой душе. В наших Преданиях записано пророчество о троекровнице, которая явится из ниоткуда и изменит само пространство и время. Как жаль, что я тогда не выставил тебя за ворота.

Он поднялся на ноги и положил свою могучую руку на худенькое плечо Караны, полуобняв ее.

Она смотрела на своего наставника, не осознавая до конца смысла его слов. Оказывается, она не та, кем считала себя.

— Но аркимы приняли тебя. И все, что я мог сделать, — это сам заняться твоим обучением. Я постарался не дать твоим способностям развиться, полагая, что это слишком опасно для нас. Удалось мне это или нет? Причинил ли я тебе вред? Конечно, ты не можешь полностью использовать свой дар, и теперь ты уже слишком взрослая, чтобы это исправить. Я хотел вообще скрыть твое происхождение, чтобы ты никогда не узнала о своих великих предках. Но Малиена не позволила бы мне этого. Она следила за каждым моим шагом.

Карана была потрясена. Все троекровники несли на себе проклятие, ужасное клеймо безумия. Вот почему каждый, распознав в ней нечто особенное и редкое, стремился ее использовать. Как Тензор посмел так обойтись с ней, даже ничего не сказав? Она никогда не сможет простить его.

— Это все, что я хотел тебе сказать, — проговорил Тензор. — Теперь можешь возвращаться. Если, несмотря на мои усилия, ты сохранила свой дар, тебе принадлежит будущее.

Карана отвернулась. Почему бы ему не прикончить ее прямо здесь и сейчас, если он всю жизнь этого жаждал? Соляная пыль колола ей щеки, пока она спускалась. Добравшись до дна ущелья, Карана оглянулась. Тензор стоял на вершине, возвышаясь, словно соляной столп. Ветер уносил обрывки его жалобного, полного отчаяния монолога.

— Я ничто. И все, что мне было дорого, на самом деле тоже ничто!

Порыв урагана сбил ее с ног. Карана ползла, закрыв лицо плащом. Ветер не унимался. С тех пор как они покинули пещеру, прошло уже несколько часов. Наступила ночь, на небе загорелись звезды, появилась зловещая туманность Скорпиона. Карана оглянулась. Тензор исчез. Ее гнев утих. Несмотря на все свои грехи, Тензор заменил ей в свое время отца, она не могла бросить его умирать в одиночестве.

Карана побежала обратно, спотыкаясь и падая в темноте. Арким лежал без движения. Казалось, он умер, но когда она счистила с лица Тензора соляную корку, он открыл глаза. Девушка приподняла его голову.

— Оставь меня, — попросил он. — Я хочу умереть здесь, именно такого конца я и заслуживаю.

Тензора захлестывало отчаяние, но в его голосе звучало прежнее высокомерие. Жалость, которую на миг испытала к нему Карана, испарилась. Нет уж, пусть теперь расплачивается за несправедливость к ней.

— Я знаю, что часто поступала неправильно, — сказала она. — Но не по своей вине. Это ты всех запутал из-за непомерной гордыни. Но чем аркимам гордиться, кроме своего прошлого? Вы можете похвастаться лишь громкими поражениями. Много столетий прошло с тех пор, как вы проявили величие в чем-либо кроме высокомерия. А теперь вставай! Настало время, когда нужна даже твоя помощь. Поднимайся! Твое отчаяние — такая же дешевка, как и гордыня, у них один источник.

— Оставь меня, — вновь попросил он. — Мне больше нечего дать. Это справедливо, что я умру в этой голой безводной пустыне. Все мы умрем.

Его глаза потеряли свой блеск и стали закатываться, воля больше не поддерживала жизнь в изувеченном теле.

— Не смей умирать, ты, трус! — крикнула она ему в лицо. Глаза Тензора открылись, но они были такими мутными, что даже свет самых ярких звезд не отражался в них. — Из-за твоего самодурства всем нам грозит гибель. А теперь, сделав свое черное дело, ты захлебываешься от жалости к себе, как проклятый Питлис, предавший свой народ. Но у тебя это не пройдет, я не позволю.

Глаза Тензора вновь закатились. Трус! В ярости она вскочила на ноги и пнула его изо всех сил, прямо в больное бедро. Карана сама не ожидала от себя такой жестокости, и ей стало стыдно.

Тензор дернулся. Его глаза открылись, из груди вырвался крик. По лицу заструился пот. Он больше не издал ни звука, хотя волны невыносимой боли накатывали снова и снова. Он пронзил девушку гневным взглядом:

— Зачем ты позвала меня назад? Это жестоко! Мое время вышло.

По его покрытым солью щекам струились слезы.

— Я поступаю с тобой так же, как ты поступил со мной, — произнесла она ледяным тоном. — Как надо было презирать меня, если ты решил украсть у меня мою судьбу. Так вот теперь и я испытываю к тебе лишь одно чувство: презрение! Давай поднимайся, или я всю жизнь буду проклинать тебя живого или мертвого. Вставай! Слышишь, вставай!

В это время к ним подбежали товарищи. Аркимы кинулись вперед, чтобы помочь Тензору, но Шанд остановил их. Они застыли позади него и стали наблюдать, пораженные и негодующие.

Карана ощутила на себе недоуменный взгляд Лиана, но сейчас у нее не было времени на объяснения.

— Вставай, — сказала Карана. — Искупи свои грехи.

Тензор сделал попытку подняться, но не смог, он взглянул в холодные глаза Караны, попытался снова и встал на колени. Его кожа была желто-серой, по лицу струился пот.

— Нет, — сказал он. — Больно…

— Больно? — закричала она ему в лицо. — Что такое боль по сравнению с гордостью аркима? Что такое боль по сравнению с честью? Пропади она пропадом, твоя боль. Я знаю, боль не остановила бы Тензора. Вставай, если у тебя есть мужество.

Тензор оттолкнулся руками, на которые опирался. И опять упал на колени; попытался еще раз и снова упал. Усилие. Падение. С каждым разом он становился все слабее. Карана молча следила за ним. Она поступала так ради Тензора, хотя ненавидела себя.

— Если у тебя есть мужество… — прошептала она.

Аркимы стояли у нее за спиной, Шанд все еще удерживал их. Несмотря на боль и усталость, Тензор предельно напряг волю, даже запредельно. И рухнул. Он поднял на Карану глаза — старый, немощный, отчаявшийся.

— Я не могу, — прохрипел он. — Ты… ты поможешь мне?

Это было слишком. Слезы заструились по ее покрытым солью щекам. Карана обхватила Тензора за талию и осторожно помогла ему подняться. Он встал на ноги, опираясь на плечи Караны, сделал неверный шаг и упал бы лицом вниз, если бы Карана не поддержала его. Так они прошли тяжкий обратный путь, остальные молча следовали за ними, разбившись на пары, словно участники торжественной погребальной процессии.

Тензор остановился у своих носилок и исподлобья посмотрел на Карану.

— Как мне искупить свои грехи? — спросил он.

— Не знаю, — ответила она. — Тебя призовут, когда придет время.

— Я откликнусь, — сказал Тензор, он опустился на носилки и погрузился в глубокий сон.

Карану же всю ночь и все последующие дни терзали страшные мысли. Троекровники — сумасшедшие, невменяемые существа. Тем не менее Тензор поступил с ней невероятно жестоко. Карана ощущала, что какая-то часть ее личности навсегда исчезла. Внутри образовалась пустота, которую ничем невозможно было заполнить.