Мрак остается - Марк Энтони Страница 48

Дома жена Дэви привыкла к этой его привычке. Их брак был договорным, искусно, заботливо и внимательно создан их родителями, живущими в Индии, хотя оба — и Рохан, и Дэви — приехали в Соединенные Штаты для обучения. Поскольку их союз организовали, молодым людям пришлось трудиться, чтобы обнаружить любовь. И когда они действительно нашли ее, словно цветок, который они никогда не замечали, расцвел между ними, это чувство оказалось намного таинственнее, могущественнее и намного слаще.

Дэви работала инженером-электриком в фирме, производящей компьютерные микросхемы, и хотя последние месяцы оставалась дома, чтобы заботиться об их новорожденном сыне Махеше, привыкла выражаться на языке схем и транзисторов.

— Ты упреждающе многоцелевой, — однажды сказала она Рохану.

Это произошло после того, как она застала его в ванной в одних трусах, с торчащей изо рта зубной щеткой. Рохан глазел в пустоту, зубная паста пузырилась и пеной стекала по подбородку. После того как он очнулся от забытья — а она знала, что мужа ни в коем случае нельзя беспокоить, пока он не придет в себя сам, — сразу же принялся неистово записывать свои идеи на бумагу. Это и привело к тому, что его труд опубликовали в «Журнале Американской медицинской ассоциации».

Она кивнула:

— Это имеет смысл. Ты затрачиваешь меньше циклов работы процессора на незначительные задачи вроде чистки зубов, чтобы направить больше мощности на выполнение более весомых и глубоких с точки зрения вычислительных процессов подсчетов.

— Я тоже люблю тебя, дорогая, — ответил он.

Затем с чувством поцеловал Дэви пенными губами и оживился, когда ее простой домашний халат соскользнул на пол. Ровно через сорок недель — а Дэви гордилась своей способностью к точным расчетам — родился Махеш, коричневый, кричащий и просто совершенный ребенок.

Глаза Чандры нервно закрылись, затем снова открылись, и он понял, о чем забыл. Он сбросил пальто и повесил его обратно в шкафчик. Дэви ждала его дома, и он очень хотел поиграть с маленьким Махешем, покачать этот компактный живой сверток на животе, подбросить его в воздух, поймать и поцеловать, словно живое сокровище. Но представилась хорошая возможность, что неопознанный пациент из палаты СА-423 станет кандидатом для его нового исследования, и Чандра сегодня хотел осмотреть коматозного больного еще раз, только вот до этого момента был очень занят.

Он закрыл шкафчик. Дэви простит ему опоздание. При условии, что по дороге домой он заедет за манговым мороженым.

Тихими быстрыми шагами Чандра проследовал по коридорам больницы. В детстве все сверстники превосходили его ростом, и он приобрел привычку передвигаться, не привлекая ничьего внимания. Теперь, будучи взрослым мужчиной, он все еще уступал многим в росте и неосознанно следовал давнишней привычке. Иногда Дэви искала его по всему дому, а обнаруживала погруженным в чтение какой-нибудь медицинской книги в той самой комнате, с которой начинала поиски.

Повернув за угол в коридоре крыла «С», он уловил впереди какое-то движение. Дверь открылась, и в коридор шагнул одетый в черный плащ человек. Незнакомец закрыл за собой дверь. Даже на таком расстоянии казалось, что действие осуществляют тайком. Быстрым взглядом Чандра сосчитал двери с того места, где стоял он, до незнакомца и сложил эту цифру с номером палаты, выгравированном на дверной табличке слева от него. В итоге получилось СА-423.

Мужчина зашагал от двери по коридору очень быстро и тихо.

— Эй! — окликнул Чандра.

Человек в нерешительности остановился, но оборачиваться не стал. Чандра направился к нему. Со дня поступления личность пациента палаты СА-423 оставалась неизвестной. Знал ли его тот, другой? Или это просто уборщик по пути домой припомнил, что кое-что оставил в палате, когда мыл ее?

— Эй, вы там, — снова позвал Чандра. — Пожалуйста, остановитесь на минутку.

Мужчина помедлил, затем продолжил удаляться по коридору. Чандра бросился было за ним и… остановился.

В промежутке между этими двумя мгновениями тот, другой, исчез из виду. Словно завернул за угол. Только что это не представлялось возможным: коридор был длинный и никуда не поворачивал. Скорее выглядело так, словно белый воздух задрожал и свернулся, скрыв человека из виду.

В течение нескольких долгих секунд Чандра неподвижно пялился в пустоту, позабыв обо всем. Его разум искал объяснений. Затем Чандра увидел в прихожей темное место. Перегорел один из сегментов лампы дневного света, погрузив в тень участок коридора длиной футов в десять. За ним находился проход, который вел в прилегающий коридор. Одетый во все черное мужчина легко мог раствориться в относительной темноте, чтобы пройти через проход прежде, чем глаза Чандры привыкнут к разнице в освещении.

Доктор снова двинулся с места и шагнул через порог палаты СА-423.

Безукоризненно чистый воздух наполняло тихое жужжание аппаратов. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Чандра в последний раз заглядывал сюда, чтобы осмотреть пациента.

Уровень самопроизвольных мышечных сокращений определенно повысился на целый порядок. Вот пациент слабо сжал пальцы правой руки, почти сразу за этим немножко, но ощутимо дернулась щека. Большим пальцем Чандра поднял веко. Зрачки сузились, проявляя высокую чувствительность к свету потолочной лампы.

Чандра отпустил веко и удовлетворенно кивнул. Его ранние убеждения оказались правильными. После нескольких недель глубокой комы пациент приблизился к возвращению в сознание. Перешагнет он черту смерти или нет? Время покажет. Ведь иногда подобные пациенты выплывали на короткое время, лишь чтобы погрузиться еще глубже и умереть. Новейшие исследования Чандры сосредоточивались на использовании медикаментозного лечения для ускорения процесса выздоровления. Этот человек, несомненно, весьма подходит для исследований. Завтра нужно поговорить с администрацией больницы.

Чандра перегнулся через перила кровати.

— Скоро, мой друг, ты сможешь сообщить нам свое имя.

Человек остался неподвижен. Чандре снова стало интересно, кто он такой. Высокий мужчина. Если ему суждено встать на ноги, то он окажется на целый фут выше Чандры. До того, как атрофировались мышцы, пациент был человеком могучим. Очевидно, вел суровый образ жизни. Составляя историю болезни, медицинская сестра зарегистрировала десятки шрамов по всему телу. Среди них была и рана, которая едва не стоила ему жизни, глубокий разрез в боку. Теперь рану хорошо подлечили, вены вновь наполнились кровью. Оставалось лишь посмотреть, простит ли мозг его тело за такую травму.

— Ведь ты — борец, мой друг, — пробормотал Чандра. Об этом говорили не только шрамы. В лежащем без сознания человеке читалась какое-то неистовство, свирепость в резких чертах лица, свобода в длинных, откинутых со лба волосах. Он казался павшим воином, лежащим в погребальной лодке, которую от берега уносят волны. Только он не умер. Еще не умер.

— И не умрешь. Если ты — борец, тогда борись, мой друг. Завтра я помогу тебе в этой битве.