Героиня мира - Танит Ли Страница 48

Фенсер оглянулся и посмотрел на него.

— Нет, сударь, — сказал Фенсер, — история дошла до вас в несколько искаженном виде. Я украл деньги, обманув императора.

И тогда затих всякий шум, в дверях буфетной и дальней гостиной толпой застыли люди.

— А может, — умело сдерживая злобу, заметил Вильс, — это еще одна небылица.

Мне не удалось разглядеть, кто именно из стоявших вокруг стола для игры в кости бросил вызов Фенсеру. Все они злобно глядели на него, у иных побагровели лица, а женщины пристально следили за происходящим. Затем тритарк, сидевший за столом для игры в красное и белое, поднялся на ноги.

— Госпожа Воллюс, как бы там ни было, я отказываюсь сидеть за одним столом с проклятым флюгером.

На этот раз Фенсер не потрудился даже взглянуть на говорившего. Он подошел к вазе с розами из оранжереи, достал одну и принялся неторопливо рассматривать ее в восхищении, как будто не найдя себе никакого другого занятия.

Но Вильс резко бросил:

— Как мило, Ликсандор. Осмелюсь напомнить: если бы не этот флюгер, судьба Длантова стада постигла бы еще пять тысяч человек.

Едва справляясь с переполнившим его презрением, тритарк Ликсандор швырнул на стол карты. Он по традиции коротко стриг волосы и носил длинную бороду, но отличался такой же крепостью и стройностью сложения, как Вильс и Фенсер, и был не старше их.

— У нас с тобой нет повода для ссор, Вильс, разве что твои знакомства.

— Значит, есть повод.

— Почему ты с такой горячностью берешься защищать эту южную крысу? Уртка побери, да кто он такой? Если он водит нас за нос, значит, он — неприятельский шпион. В таком случае я повесил бы его, одновременно признав, что он — человек чести. А если нет, он — просто прокаженный, питающаяся падалью тварь. На войне допустимо пользоваться услугами тех, кто предал свою страну и соотечественников, но я скорее соглашусь оказаться в хлеву рядом с грязным вонючим боровом, чем в одной комнате с ним.

Фенсер оторвался от розы и вскинул голову. Он отчетливо проговорил:

— Сударь, вы вынуждаете меня предложить вам иную возможность.

Горя нетерпением, Ликсандор повернулся к нему.

— Что означают ваши слова?

— То же, что и всегда. Оставляю время и место на ваше усмотрение. Впрочем, если вам удобно завтра утром, меня бы это очень устроило. На неделе мне необходимо отправиться в столицу, у меня там дела.

Ликсандор нахмурился:

— Медведь побери. Вы предлагаете дуэль?

Казалось, чудесное затишье в комнатах — смолкла даже музыка — наполнило сияние, алмазные вспышки света заискрились в нем… а может, только у меня в глазах.

— Разумеется, — извиняющимся тоном проговорил Фенсер, — это ставит вас в сложное положение. Разве допустимо, чтобы вы скрестили шпаги с бесчестным человеком. А впрочем, если вы откажетесь, люди могут подумать, будто вы испугались.

— К чертям вашу честь. Я к вашим услугам.

— Весьма вам благодарен, — сказал Фенсер. — Полагаю, свидетелей у нас предостаточно.

— До наступления полуночи я пришлю к вам домой человека, который известит вас о месте поединка.

— Так вам известно, где я живу? Прекрасно. Что ж, вопрос исчерпан. Спокойной ночи, приятных снов.

Кто-то было рассмеялся, но тут же подавил смех.

Ликсандор разразился ругательствами, которые выходили за рамки того, что Воллюс считала допустимым. Лицо его раскраснелось.

— Не указывай мне, южная шавка, я уйду, когда пожелаю, — сказал он.

— Но вы освобождаете место за столом?

— Безусловно, и комнату тоже, если в ней будете находиться вы.

— Тогда еще раз: спокойной вам ночи. Меня ждут дела за карточным столом.

Ликсандор пошел прочь, он остановился лишь затем, чтобы отвесить короткий поклон хозяйке дома. Толпа наблюдателей торопливо расступилась, когда он направился в буфетную.

Вильс громко расхохотался, подошел к Фенсеру и обнял его за плечи.

— Ты маньяк. И он тоже.

— Ох, ладно, — сказал Фенсер. Он протянул Воллюс розу. — Сожалею.

— Ничего, — сказала она и вставила розу за корсаж платья. — Говорят, что бы ни происходило в Крейзе, оно непременно отдастся эхом у меня в салоне. — На самом деле вид у нее был довольный, она так и сияла лукавством, но взглядом никак не выдавала своих чувств. — Мне кажется, однако, Ликсандору прежде сопутствовала удача на дуэлях. Не сомневаюсь, он постарается убить вас.

— Да, он жаждет моей крови. И пожалуй, он в этом не одинок… — проговорил Фенсер, присаживаясь к карточному столу. Игроки замерли в напряжении, но никто больше не поднялся из-за стола. — Что касается меня, я готов удовлетвориться небольшой царапиной. — Его серебристые глаза остановились на банкомете. — Нельзя ли нам начать? Я несколько ограничен во времени.

Меня как будто парализовало, в полной неподвижности я замерла на галерее, боль сковала мне позвоночник; вцепившись в перила, я следила за игрой. Быть может, они утратили способность судить здраво от его дерзости или из-за того, что позволили ему занять место среди них. А возможно, его манеры привели в восхищение веселого бога Иобу, расположившегося в соседней комнате. (Это случилось и с некоторыми из гостей, они потянулись к Фенсеру, который никак не пытался приманить их или уклониться от общения. Вильс стоял, опершись на каминную полку и пил пенистое вино. В какое-то мгновение он поднял голову и заметил меня на галерее. Но кокетливого взгляда с моей стороны не последовало, и за волнующими перипетиями игры он позабыл обо мне.) А Фенсер все выигрывал и выигрывал.

Он выиграл так много, что под полночный бой часов вышел служитель салона и почтительно обратился к нему от имени заведения с просьбой закончить игру, поскольку она может ввести в затруднение остальных гостей.

— Разумеется, — ответил Фенсер. — Мне в любом случае пора уходить. — Затем он бросил все деньги обратно на стол — блестящую вереницу монет. — Если не ошибаюсь, это покроет все, что задолжал вам тритарк Вильс. Верно?

— Уртка побери… что ты делаешь? — запротестовал Вильс, придя в неподдельное волнение. — Так же нельзя…

— С этим все, — сказал Фенсер. — Пойдем, а не то опоздаем к завтраку с Ликсандором.

Похоже, Ликсандор удалился через другие двери, желая избежать скопления народу. Фенсер Завион направился к парадному крыльцу. Все, кому не удалось поговорить с ним во время игры, пытались его задержать. Но он объяснил, что должен спешить, так как к нему домой уже вот-вот прибудет вестник.

Когда черные формы военных и бледный факел его волос скрылись за дверью, я повернулась и пошла прочь.

Мне показалось, будто в доме не осталось ни души, а все огни угасли. Я прошла мимо толпившихся людей и поднялась по лестнице, толком даже не понимая, где я и куда мне надо, и обнаружила, что в отведенной мне комнате совсем темно.