Проклятие валькирии - Елена Счастная Страница 48

Пользуясь моментом, Асвейг вырвалась и тут же изо всех сил побежала прочь: затеряться среди хижин, а там в полумраке, может, и не найдет ее. Но Эйнар не побежал следом, только бросил в спину:

— Встретимся еще, красноволосая.

Она шмыгнула за угол и остановилась, прижавшись к шершавой стене спиной. Неумолимо пожирало дом для советов пламя, и люди там наверняка гибли. Но и кто-то продолжал с оглушительным грохотом ломать двери. Наконец громкий треск и удар о землю упавшего бревна. Тут же крики и рев схватки всколыхнулись с новой силой. Асвейг, боясь смотреть на то, что там сейчас происходит, сползла на землю трясясь от озноба. Боль раздирала спину, зубы стучали так громко, что, казалось, слышат даже сражающиеся воины. Неразборчивый женский вскрик оборвал схватку, и стало нездорово интересно, как так случилось. Все почти стихло, только продолжались тут и там по всему двору отдельные стычки да пожар, поглощая оставшуюся добычу, постанывал от жадности. Плясали по земле изломанные чудовищные тени, и начало казаться, что все это лишь бред, явившийся в лихорадке.

Асвейг все же поднялась и выглянула из укрытия. Странно, но на душе полегчало, когда она увидела Ингольва живым. Он, чуть скособочившись, словно от боли, слушал стоящего перед ним Фадира. Они оба выглядели спокойными, словно не хотел еще несколько мгновений назад один убить другого. Верно, они и сейчас об этом подумывали, но, на удивление, будто бы пытаются о чем-то договориться.

Не прошло много времени, как Ингольва повели прочь со двора, а куда — неизвестно. Но если бы вознамерились все же убить, то, верно, сделали бы это, не сходя с места.

— Ты совсем ума лишилась? — от яростного шепота Гагара Асвейг едва не подпрыгнула: так увлеклась, наблюдая. — Ты лежать должна, а не по двору бегать!

Она обернулась, делая шаг назад: а то ведь схватит и потащил назад, словно хозяин, словно право имеет.

— Когда приплыли корабли из Гокстада? — только и спросила.

— Недавно. Сразу много, — чуть растерявшись от неожиданного вопроса, буркнул трелль. — Видно, где-то неподалеку выжидали. Хакон их привел. Говорят, он новым конунгом будет, а все Радвальдссоны, кроме Ингольва, мертвы.

— Он почему жив?

Гагар оглянулся, опасаясь, видно, что кого-то принесет нелегкая. Сейчас случиться может все, и нагрянуть 8 любой миг может всякий.

— Потому что он предатель. Не захотел погибать вместе со всеми и пообещал клятву в храме принести, что будет Фадиру и Хакону служить. Так-то… А с виду…

Асвейг не поверила. Ингольв не мог так просто сдаться и принять сторону Фадира. Не такое он. Хотя откуда ей знать, какой он на самом деле? Столько лун бок о бок прожили, а кроме ссор ничего между ними и не случалось ни разу Она знает его не с самой лучшей стороны, это верно. Но откуда такая уверенность, что он не предатель своего рода?

— Откуда тебе знать? — неуверенно возразила она. Трелль только хмыкнул.

— Я вижу и слышу гораздо больше, чем кажется. Знаешь, у рабов появляется такое умение: замечать все.

Пользуясь замешательством Асвейг, Гагар подошел и крепко взял ее за руку.

— Что же теперь будет? — она вдруг снова почувствовала, насколько еще слаба. А сегодняшняя встряска явно только замедлит выздоровление.

— Вряд ли станет намного хуже, — трелль медленно повел ее к хижине, уже не обращая внимания на обрывки суматохи, что еще творились кругом. — Только тебе надо быть осторожнее. Хозяйкой здесь, похоже, станет Мерд.

Что-то хуже этого вряд ли еще могло произойти. И ведь странно: они с воительницей и десятком слов за все время не обменялись, а чувствовалось, как та ненавидит Асвейг. Лишь за то, что личная рабыня Ингольва, словно это к чему-то обязывает. Теперь-то уж дай только повод, и Мерд не упустит возможности выщипать ей перья из хвоста. А попробуй что ответь — снова по спине плетью схлопочешь.

С каждым шагом делалось все хуже, словно накопленные so время беспамятства и сна силы резко закончились. Асвейг почти повисла на локте Гагара и тащилась за ним, больше мешая, пока у того не иссякло терпение. Он поднял ее на руки и гораздо быстрее, чем это могло бы случиться, принес в хижину. Там было по-прежнему тихо и пусто, и невольно в голове скользнула мысль: а жив ли хоть кто-то из женщин, что ночевали здесь?

— Я сама! — Асвейг едва не вывалилась из объятий Гагара, которые были чуть крепче, чем требовалось.

Его близость всегда доставляла ей немало беспокойства, будто он мог выкинуть что-то этакое. Особенно после того поцелуя, долгожданного для него и обидного в то же время.

— Не выходи отсюда хотя бы до утра, — вмиг снова осерчав, буркнул Гагар. — Там скверное творится. Рабов тоже убивают, кто слишком сопротивляется. А ты… ежели чего… будешь сопротивляться изо всех сил. Я знаю.

От стыда полыхнуло не только лицо, но даже уши. Не от того, что имел в виду Гагар, а от его извечной заботы, на которую нечем было достойно ответить.

Он ушел, оставив Асвейг сидеть на своей лежанке, покачиваясь от бессилия. Она не заметила, как рухнула на нее и в тот же миг уснула, несмотря на неутихающую во дворе суматоху.

Сколько прошло, мгновение или полночи, она не поняла, услышала только, как кто-то медленно вошел в хижину и потащился дальше, еле поднимая ноги от пола. Асвейг приоткрыла глаза и тут же вскочила, увидев едва живую и растрепанную Ингеборг. Все платье ее было перемазано в земле и траве, на подоле растекались бурые потеки. Ноги дрожали, а руками она невидяще шарила перед собой, задыхаясь от слез.

— Что? Что случилось? — позабыв о собственной боли, Асвейг подбежала к девушке и помогла сесть.

Гримаса муки пробежала по ее лицу, и она поспешила лечь, подтянув к груди колени.

— Отстань.

Будто не заметив ее вялого сопротивления, Асвейг принесла кружку воды и заставила выпить. Ингеборг, продолжая всхлипывать и смотреть перед собой, снова улеглась.

— Я найду брути. Сделаю отвар. Тебе полегчает.

Асвейг уже рванулась было из хижины, еще не зная где будет искать надзирательниц. Но ее словно раздирала изнутри от желания хоть чем-то помочь. Но крепкая рука Ингеборг вцепилась в запястье, не давая уйти.

— Сиди здесь. Или на мое место захотела? — прошипела рабыня, стискивая пальцы сильнее. — Жила тут, под крылом Ингольва, как в одеяло укутанная, вот и не кажи пока носа наружу. На тебя много охотников найдется. Пять, шесть, десять. Выдержишь?

Асвейг села на край ее лежанки, и девушка откинулась на спину, кусая губы то ли от боли, то ли от страшного унижения, хуже которого нет даже для рабыни.

— Чем я могу помочь, Ингеборг? — невыносимо хотелось рассказать ей о своих умениях. Но как та это примет?

Девушка дернула плечом и отвернулась.

— Просто помолчи. А я… Что мне сделается? Думаешь, первые они у меня были? Нет. Бывала в постелях хирдманнов не раз. Не у нескольких сразу, конечно. Но… Брути дадут потом горькой травы, если попросишь. И горя нет, если не думать.