В ловушке у монстра - Наталья Соболевская Страница 49

— Да ладно, не стоит, я уже смирился и готов уступить. Моё тело в полном твоём распоряжении. Пользуйся на здоровье.

— Ах ты, гад ползучий, а ну пусти, пока я тебе… — фразу с угрозой не закончила. Дмитрий, ухватив меня за подмышки, подтянул к себе и закрыл рот поцелуем.

Упёрлась ладонями в мужскую грудь и толкаю, пытаюсь вырваться. Да только все мои попытки на фоне физической силы Яматова — просто еле заметное трепыхание. Как сохранила самообладание и не ответила на поцелуй — сама удивляюсь. А ведь был момент, когда чуть не плюнула на гордость, но вовремя вспомнила, что Дмитрий не свободен, скоро женится, а я для него так, развлечение на один раз.

— Ой, больно же, — отстранился Яматов, когда я его за язык укусила. — Зачем безобразничаешь?

— Затем, чтобы ты при живой невесте чужих девушек не целовал, — высказалась я, а у самой уголки губ от обиды вниз потянулись.

— Э-эк как тебя на ней заклинило-то, никак забыть не можешь, — усмехнулся Яматов, и я едва поборола желание немедленно глаза ему выцарапать.

— Это у тебя в мозгах что-то заклинило. Терпеть не могу предателей. Ты мне мозги пудришь, невесте изменяешь. Выходит, нас обеих обманываешь — это свинство!

— Так-то да, свинство, — Яматов, нахмурившись, сделал вид, что устыдился, но потом весело сообщил, — но если моя невеста и ты — это одно лицо, тогда всё в порядке, да?

— У меня что, на лице написано: «Люди, вешайте этой дуре лапшу на уши сколько угодно, примет всё за чистую монету»?! — окончательно потеряв терпение, взорвалась я. — По-твоему, я совсем идиотка?!

— Нет, по-моему ты сейчас пучишь широко глаза, потому что себя не оцениваешь, — с умным видом заявил Яматов.

— Дима, завязывай нести чушь, твои дешёвые приёмы не сработают, — сквозь зубы процедила я и мечтаю лишь об одном — поскорей избавиться от общества Яматова. На дух враньё не переношу, особенно, когда его глядя в глаза говорят.

— Да почему чушь и причём тут приёмы? Машка, я что, на клоуна похож, чтобы такими вещами шутить? — лицо Яматова приобрело серьёзное выражение, и я только сейчас заметила, что он осунулся и сильно. Вокруг глаз появились мелкие морщинки, губы стали тоньше, а на лбу виднеются поперечные морщины. Перемены хоть ничуть не испортили Дмитрия, но всё равно я забеспокоилась.

— Дим, — коснулась его волос, — у тебя седина появилась, а вчера её ещё не было, и ты как будто стал старше. Это из-за подготовки, да?

— Очуметь! Я ей, можно сказать, предложение руки и сердца сделал, а она мне — староват ты, дедуля, топай лесом, — усмехнулся Яматов, и его руки, до этого момента спокойно лежавшие на моей пятой точке, с силой её сжали. — Запомни, Мария, старый конь борозды не испортит. Хочешь, докажу?

— Да прекрати ты, я же серьёзно.

— Маша, — Яматов, поёрзав бёдрами, в очередной раз потёрся об меня мужским естеством. — Разве ты не чувствуешь, что я тоже серьёзен как никогда.

— Дмитрий Тагирович, я уже все твои уловки выучила, не получится тему сменить. Хоть я девушка и стеснительная, но в обморок от того, что ты тут в меня кое-чем упёрся, не упаду. Выкладывай, ты морщинами покрылся из-за подготовки?

— Ну ты и зануда, — закатил мужчина глаза. — Да, шкурка попортилась из-за сеанса, но это не критично, к обеду восстановлюсь и стану краше прежнего.

Ещё раз придирчиво осмотрела изменения на лице и волосах Дмитрия. Ведь это лишь внешние проявления, внутренние наверняка тоже есть, и неизвестно как они отразятся на здоровье Яматова.

— А ты полностью уверен, что восстановишься, такое уже раньше бывало? — поинтересовалась я, чем вызвала раздражение у собеседника, он даже лапать меня перестал.

— В том, что в любом случае приду в норму, абсолютно уверен, но то, что это произойдёт к сегодняшнему обеду — не факт.

— А ещё сеансы понадобятся?

— Конечно, я только начал.

— Сколько?

Допрос Дмитрию явно удовольствия не доставлял, и он не торопился отвечать на очередной мой вопрос. Вместо этого он отвернулся к окну и молчал.

— Дима, — ущипнула я его за бока.

— Шесть или семь, трудно точно сказать, — по-прежнему не глядя в мою сторону, отозвался мужчина.

— Шесть или семь, — ошарашенно повторила я и вынесла вердикт: — Да ты и трёх не выдержишь, коньки раньше отбросишь, если судить по первому разу. Я категорически против нового сеанса до тех пор, пока силы к тебе не вернутся.

— Когда у тебя появилось право голоса? — прорычал Яматов и, довольно грубо скинув меня с себя, встал с постели.

Ни обидные слова Дмитрия, ни его резкие движения не возымели действия, я и не подумала обижаться. Знаю, он специально меня драконит, чтобы разозлилась и перестала за него переживать.

Поёжилась. Вместе с мужчиной из кровати испарилось и чувство комфорта, а ещё он забрал с собой свой чудный запах, но зато глазам предоставил раздолье. Голый Яматов без капли стеснения прошёлся по комнате до кресла, стянул с него штаты и неспешно их надел. Всё-таки Дима идеальный мужчина, и, как выяснилось, это относится ко всем частям его тела.

— Ты можешь орать, угрожать, крушить мебель, разнести в щепки дом, но всё равно ничего не добьёшься. Я не отступлюсь. Следующего сеанса не будет, пока ты не восстановишься, — спокойно и уверенно заявила я, а для пущей важности высоко задрала нос.

— Машка, не борзей. Мне ничего не стоит связать тебя и силой заставить…

— Видал, — показала я сложенную из пальцев фигу. — Не пугай, всё равно угрозу не выполнишь.

— Почему это?! — упёршись кулаками в бока, искренне изумился мужчина.

— Целую кучу раз тебе было проще заставить меня что-либо делать силой, но заметь, ты не торопился связать. Ты убеждал, уговаривал, иногда даже опускался до шантажа, но физическую силу не применял. Это из-за того, что ты не такой, тебе претит поднимать руку на женщину. Так что не разыгрывай изверга, я давно тебя не боюсь! — выдала я пламенную речь, и если бы её говорила не я, то встала бы и поаплодировала.

Яматов поморщился, почесал затылок, затем подошёл к прикроватной тумбочке, где взял с подноса бутерброд, поднёс его к губам и сам для себя произнёс:

— Интересно, когда же я дал слабину и вырастил из дрожащей от страха девочки уверенную стервозную барышню?

Дмитрий бы откусил кусок от наверняка испорченного бутерброда, как-никак всю ночь в тепле пролежал, но я не дала, быстро сориентировалась и, укутавшись одеялом, отняла его у Яматова.

— Отравишься же. Если есть хочешь, я новые нарежу, а эти, — кивнула я на поднос, — хоть и жалко, но надо выбросить.

— Докатился, — гладя на бутерброд в моих руках, резюмировал мужчина, — позволяю женщине командовать, вот и еду без сопротивления отдал. Может, лучше позволить тебе сгореть, а то если выживешь, чувствую, я вскоре об этом пожалею.