Двуликие. Ведьмино пламя - Яна Демидович Страница 49

– Извини, Ридделл. Теперь я пью исключительно кровь. Тебе не стоит забывать об этом.

Дориан отвернулся, спиной чувствуя на себе её взгляд. Девчонка тихонько фыркнула и наверняка передёрнула плечами – не больно-то и хотелось! – но в глазах её, вне сомнения, проскользнула печаль.

Пора ей отвыкать от него. Почти весь октябрьский календарь заполонили жирные, мазутно-чёрные крестики, и очень скоро Дориан взойдёт на палубу «Королевы Мэри». Растянется на полосатом шезлонге, а прежде… быть может… ещё махнёт своему Линдо рукой.

Быть может, девчонка придёт его проводить…

…Хотя, нет. Лучше не надо.

Дориан медленно шёл от дуба, непрерывно ощущая, как она до сих пор смотрит ему вслед.

«Дайана в Стране чудес».

Он усмехнулся углом рта. Надо бы купить девчонке белого кролика. Просто так. На память.

Впрочем… Она и так его не забудет. Дориан был уверен в этом.

Он рассеянно глянул на пышные розы: светлые, как Белая королева, красные, как Червонная дама.

…А всё-таки хорошо, что она останется в Доме. Он правильно сделал, что предложил.

Вот только…

Дориан помрачнел, насупился.

Это извечное «вот только», неуверенный, скептический голосок из подсознания… Тот, что портил настроение и заставлял гармошкой морщить лоб.

Он говорил, что девчонка стала другой. Осмелела и многому научилась… Получила поддельные документы от одного типчика, что всегда помогал Дориану… И всё же осталась той самой попаданкой, которая очутилась в чужом мире всего месяц тому назад. Что она будет делать, когда окажется здесь без него? Пускай с крышей над головой, но снова – одна-одинёшенька?..

Ни друзей, не подруг, не знакомых… Никого. Ведь у неё в Линдо никого нет! Да и драгоценности с деньгами когда-нибудь кончатся, даже если он оставит ей весь свой запас… И что она сделает, куда пойдёт? Работать?

«Чёрт, да кем она может в этом мире работать? Не пойдёт же она в Истребители?!»

Дориану вдруг адски захотелось что-нибудь сломать.

Но тут в сознании вспыхнула неожиданная, яркая до безумия картина, что заставила остановиться.

Девчонка. Смуглая, карамельная, словно жжёный сахар, девчонка. Одетая в короткое, голубое платье на завязочках, лёгкое, как васильковый лепесток… Девчонка с голыми ногами и нежными пальцами, что приминают белые, цвета молотой кости, песчинки.

Она сидит под остралийским небом, у самой кромки бирюзовой, как её глаза, воды. И, подбирая влажный песок, строит на берегу свой Хокклоу в миниатюре…

Дориан встряхнулся, как вышедший из моря пёс. Чуть было не повернул голову назад, но пересилил себя. Поспешно вернулся в дом, захлопнул дверь своей комнаты… Упал в кресло и стиснул кулаки на коленях.

«Взять её с собой?»

Взгляд упёрся в карту Остралии. Перешёл на статуэтку кенгуру. Вернулся на колени.

Взять её с собой. Она непременно согласится.

«С собой? Двуликий, не мели чушь!»

Дориан попытался презрительно улыбнуться – не вышло. Глаза прошлись по гитаре и плакату Боуви. Задержались на мудром лице любимого фантаста и гордом профиле королевы Вероники, уткнулись в открытое окно.

За ним колыхался извилистый, как лианы, плющ. И, словно подталкивая к чему-то, кивали головками нарциссы и розы.

«А ведь ещё можно остаться».

Эта мысль была столь неожиданной, что Дориан подскочил в кресле, встал и начал метаться из угла в угол.

– Я же решил! Я же давным-давно всё решил!.. – рычал Дориан в пустоту комнаты, бил кулаком в стены и пинал кресла…

Закончив бушевать, он остановился у камина. Провёл обеими ладонями по волосам, чуть не выдирая пряди с корнем. Перевёл дух.

Рука полезла в карман, вытянула брегет за цепочку. Тёмно-карие глаза с напряжением воззрились на серебряные, не видящие, солнечные…

– А что бы ты сделал? Что бы ты мне сказал?

Ответа не было. Просто не могло быть.

Только серебро отдалось в меченой шрамом руке несильным, но ощутимым жжением…

И Дориан с новой злостью уронил часы обратно, бросился в кресло и крепко задумался.

***

Лунный серп висел прямо над головой.

Казалось, можно протянуть ввысь руку и ухватиться за его острый нижний кончик. Раскачаться, бросить своё тело вверх… Словно тощего скакуна оседлать небесное светило…

Но двигаться не хотелось. Совсем. Поэтому Дориан продолжал сидеть на холодной, будто заиндевевшая трава, черепице… Размышлять, вспоминать… Смотреть.

Он наблюдал, как шевелит неровными листиками спящий дуб. Как поблёскивает серебро пик над решётками, а на дорожке, у самых ворот, дрожит луч фонарного света. Смотрел, как за оградой крадётся двухцветная кошка, а далеко-далеко, на фоне похожих на алмазную пыль звёзд, мчится по своим делам ушастая летучая мышь.

Почему он здесь сидит? Что он тут забыл?

Сдержанный вздох. Ноготь ковырнул черепицу.

Меланхолия.

А ещё – бессонница. Застарелое чувство вины. И всё те же неистребимые сантименты. Вот почему.

Дориан провёл языком по клыкам, поморщился. В памяти всплыл календарь, на котором белели три не зачёркнутых пока дня. В ушах прозвучал радостный гудок «Королевы Мэри».

На душе было гадко, как никогда.

Дориан откинулся на крышу спиной. Теперь глаза смотрели точно в небо, однако, неба всё равно не видели. Вопрос «Что делать?» с новой силой зажужжал в мозгу.

В ответ с чердака донеслась какая-то мышиная возня.

Моргнув, Дориан приподнял голову. И увидел, как по черепице, у самого края, под которым находилось чердачное окно, запрыгала бледная ладонь. Вскоре к ней присоединилась вторая, и обе они вцепились покрепче, напряглись… Послышалось тяжкое сопение…

…И над краем забелело знакомое лицо с непослушной прядкой.

«А ты здесь какими судьбами?» – хотел спросить поражённый Дориан, но девчонка охнула от неожиданности, отпустила одну руку и непременно упала бы, если бы он вовремя не удержал.

Дориан вытянул её. Усадил на черепицу рядом с собой и принялся сердито отчитывать:

– Ридделл, ты чего удумала? Кем себя возомнила? Крышелазом? Трубочистом? Кошкой? А если бы свалилась? Совсем чокнутая, да?

Девчонка пристыжённой не выглядела. Наоборот – сверкнула на него глазами.

– Не свалилась бы. Я сюда не первый раз залезаю! И ты, вообще-то, сидишь на моём месте, – заявила она.

Дориан прыснул. А потом – расхохотался на всю улицу, вспугнув пару ночных мотыльков.

– Не вижу ничего смешного! – конечно же, обиделась девчонка.