Монохром - Сергей Палий Страница 49

— Воздуха чистого испугался? — парировал Дрой. — А я не боюсь.

— Этот чистый воздух для нас ядовит.

— Очкуешь.

— И мы для него — яд.

— Поди, думаешь, что больно мудр? Бит и обстрелян? — Дрой всё-таки открыл фляжку и протянул мне. Горлышко вновь подарило губам прохладу, а содержимое — тепло.

— Ты, брат, давным-давно возмужал, но еще не повзрослел.

Я аж поперхнулся. Спиртное попало не в то горло и пошло носом. Капнуло на пенку. Буэ.

— Добьешь ведь сегодня философией, — прокашлявшись, фыркнул я. — Не думай, что я сомневаюсь в уровне твоего ай-кью, но, честное слово, от Госта или Зеленого подобные рассуждения выслушивать как-то привычней.

— Ну, поможешь наладить связи в Москве?

— Прошло много времени, не уверен, что все остались при делах. Дам тебе координаты нескольких вменяемых людей, но без гарантий, сам понимаешь.

— Понимаю и в долгу не останусь. А за баб драться принято.

Я напрягся. Занятно. Ловкая смена темы или всё-таки пьяный базар?

— Ты о чем?

— Мне показалось, что Лата для тебя не простая барная давалка.

— Что-то не пойму, к чему клонишь…

— Когда у моего дружбана девку уводят, я начинаю нервничать. — Дрой подумал и уточнил: — Если не сам увожу, конечно.

Я почувствовал, как с донышка души поднимается неприятный осадок. Черство произнес:

— Ты прав, она не простая барная давалка. Она с гонором.

— Во-во. Как раз то, что доктор прописал.

— Разговор окончен.

— Хотя б на сообщение ответь. Бабе в крайнем случае можно по щам врезать… Но изводить — как-то негоже.

— На какое сообщение?

— Разве на почту ничего не приходило? Странно. Мне она написала, что ты не отвечаешь.

Я озадаченно шмыгнул носом и взглянул на экран наладонника. В ждущем режиме там высвечивалось лишь время. 21:55. Пришлось активировать систему и открывать почтовый клиент. И впрямь одно новое. Блин! Я ж его заметил еще в Гавани, решил прочесть позже и благополучно забыл.

— Постой, — насторожился я, открывая сообщение, — она что, из-за Периметра шлет?

— Лата никуда не ушла, я думал, ты в курсе.

— Та-а-ак…

— Оба-на. — Дрой скорчил гадскую физу. — Кажись, лишка сболтнул. Ну, вы там сами поворкуйте, голубки. Баю-бай.

Он проворно ретировался на корму, оставив меня наедине с ПДА. На дисплее уже пестрел текст. Я медленно опустил глаза.

«Привет, Минор. Я подумала над твоими словами насчет бесконечной человеческой глупости, которая одинакова по обе стороны Периметра… Согласна. Хотя сам ты наверняка уже про них забыл. Кстати, а ты правда решил, что я из Зоны уйду, замуж в Киеве выйду и начну детей, как из пулемета, рожать? Самому не смешно?:)».

Прежде чем я сумел до конца осознать значение прочитанных слов, пальцы уже на автомате набрали ответ и нажали «ввод». Красноречивая фраза ушла в свободный полет, чтоб адресат получил ее и возрадовался счастью своему. «Клитор на уши натяну».

Таков был приговор, выбитый моими пальцами. Суровый и беспощадный. Подумай я над ответом хоть на секунду дольше, он был бы другим, но мозг решил иначе. Взял, поганец этакий, и гаденько плюнул в эфир.

— Ой, — пробормотал я с наигранным сожалением. — Сорвалось.

Погасив экран ПДА, я устроился на пенке и поджал колени к груди: теплее не стало, зато появилась иллюзия защищенности. На самом деле в таком положении человек, наоборот, становится крайне уязвим и неловок, и я прекрасно об этом знаю. Но всем нам иногда нужны иллюзии — так легче верить: впереди обязательно брезжит новый день, который принесет что-то хорошее, сделает жизнь легче. Самообман, понятное дело. Да уж больно приятный.

Ну вот, предался жалости к себе и хватит. Я с хрустом потянулся и вытянул ноги, поправляя чурку под затылком. Фонарь в этой точке не слепил, и было видно темное, в чернильных разводах небо. А в разрывах между облаками мерцали далекие белые светлячки. Красиво, черт возьми. Давненько я не видел звезд.

Ждал ли я ответного сообщения? Не знаю. Пожалуй, ее реакция была бы интересной. Наверняка нахамит в ответ, так уж устроена эта женщина. Как там Дрой сказал? «То, что доктор прописал?». Может, он и прав. Я в судьбу не особо верю, но по опыту знаю: жизнь людей не сводит без особых на то причин — глобальных или крошечных. В причудливых связях, которыми все мы окутаны, есть смысл. Просто нам очень редко удается его угадать. Я лежал и слушал Зону.

Привычка, приобретенная в первый год пребывания здесь, осталась навсегда. Засела в подкорке или в корке — где там обычно застревают приобретенные навыки и повторяющиеся мелочи?… Перед тем, как заснуть, я слушал окружающий мир. Звуки часто давали мне пищу для будущего сна, наполняли незримый внутренний резервуар содержанием.

Вот сквозь урчание мотора слышны чавкающие шаги. Слева. Чэнк-чэнк. Пауза. И быстро: чэнк-чэнк- чэнк. Снова пауза… Скорее всего болотная тварь или кровосос вдоль берега шастает: похоже на их стиль перемещения. Смещаются в сторону, замирают и потом резко ускоряются. Бояться, думаю, нечего. Судя по редкому чэнканью, это не стая, а в одиночку даже агрессивный мутант вряд ли решит атаковать баркас.

Вот где-то по ходу движения — едва уловимые басовитые вздохи. Ритмичные. Оумх. Оумх. Оумх. Словно дышит гигантское чудище, притаившееся возле реки в ожидании неосторожной жертвы. Тихонько, чтобы не выдать себя раньше нужного момента… На самом же деле это ветер гуляет в какой-то объемной полости: может, мост впереди, а может, в остове прибрежного здания или кронах деревьев возникает эффект эха.

— Рулевой, держи глаз востро, — сказал я сквозь дрему.

Никто не ответил. Ладно, не маленькие, справятся. Да и некому в таких местах засады ставить.

А вот и впрямь интересный звук. Необычный для Зоны. Справа доносится еле слышное жужжание пилы — не бензиновой, ручной. Вжуих-вжуих, вжуих-вжуих. Короткая заминка. Вжуих-вжуих-вжуих-вжуих. Одноручная, по дереву… Трудно представить, что на ночь глядя кто-то решил на окраине Темной Долины баньку истопить, а для костра здесь не место, да и пилой вменяемые ходоки обычно не пользуются. Больше топориком. Видимо, звук идет из-за Периметра — здесь до восточного рубежа не так далеко…

Я почти провалился в сон.

Звезды помутнели где-то в недосягаемой вышине.

Пила продолжала ласкать слух, перекрывая остальные звуки и плавно сводя их в фоновый шум.

И прилетели ко мне вместе с нежным «вжуих-вжуих» обломки памяти. Теплые и тоскливые. Они всегда такие — эти битые куски…

Я вспоминал деда.

Невысокий, крепкий, с пахнущими древесиной руками и внимательно прищуренными глазами, сосредоточенный на чем-то своем — его образ из глубокого детства навсегда остался со мной. Жаль, что я в последнее время так редко вспоминал его.