Морской лорд - Вирджиния Кантра Страница 49

Конн вдохнул. Запах серы и паленой шерсти раздирал ему горло. Волос Люси развевались на ветру, как знамя сражения. Юбка была покрыта пятнами крови. Она стояла, неловко раздвинув ноги, между которых лежала, словно тряпичный ком, домашняя собака с вывалившимися наружу внутренностями.

Грудь Конна сдавило.

Ее шатало как заезженную лошадь, голые руки подняты вверх. Никакого оружия. И все же они были окружены черным кровавым урожаем из мертвых волков, лежавших, словно упавшие яблоки под деревьями у подножия склона.

И не смотря на это…

Скалы просто кишели тьмой.

Крик Конна облетел холм.

Картина битвы дрогнула и распалась в напоре шума и жара. Адреналин подскочил. Время замедлилось. Конн замахивался и разил, перерезая горло за горлом. Быстрая, безжалостная, кровавая работа. Демоны были бессмертны, но как огонь, из которого они появлялись, они нуждались в кислороде, чтобы выжить. Они не могли остаться в теле хозяина, который уже не дышал. Его окружали звуки кряхтения, рычания, падения тел.

Волки отступили.

Хранители бросились преследовать их.

Конн переступил через кольцо из трупов и притянул Люси в свои объятья, отчаянно желая коснуться ее, убедиться, что она цела. Она бросилась к нему навстречу, обняла за шею, крепко прижимаясь к нему всем телом. Она так сильно дрожала, уткнувшись в него влажным от слез лицом, что его трепет был почти незаметен. Ее горячие слезы обжигали ему шею.

Дрожащими руками он обследовал ее тело, плечи, спину, ребра. Она была цела. Кровотечения не было. Переломов тоже. Спасибо, Боже.

— Мне жаль, — бормотала она ему в шею. — Так жаль.

За что она извинялась?

— Шшш, — погладил он Люси. — Теперь ты в безопасности.

Он поднял голову и поймал взгляд Моргана. Губы финского лорда скривились. Конн внезапно осознал, что обнимает свою человеческую возлюбленную на виду у собравшихся хранителей. Его руки напряглись. Он посмотрел Моргану прямо в глаза, лишенным выражения взглядом. Я не отступлюсь от нее.

Маленький отряд возвращался назад, по одному и парами, волки были перерезаны, демоны казнены.

Конн посмотрел вниз на макушку Люси. Как она и Йестин смогли так долго удерживать волков?

— Йестин… — сказала она.

— В порядке. Все будет хорошо. Храбрая девочка.

Она подалась назад.

— Я не была храброй.

— Вы меня обыграли, — сказал Йестин из-за ее спины.

— Мне жаль, — повторила она, глаза на бледном лице казались огромными.

Она была одержима? Нет. Тогда…

Ее взгляд упал на неподвижно лежащего в ее ногах Мэдэдха.

Ах. Понимание скользнуло в Конна как лезвие, повреждая ребра, пронзая сердце.

— Все в порядке, — мягко солгал он.

Все смертные создания умирают. По крайней мере, он не потерял ее. На этот раз.

Он присел около Мэдэдха и положил руку ему на голову. Ниже спутанной окровавленной шерсти торчали острые кости. Дыхание собаки походило на хрип, теплое и слабое. Золотистые глаза остекленели, задние лапы дернулись, как будто собака бежала во сне лежа около стола своего хозяина перед горящим камином.

В пересохших и занесенных песком глазах Конна защипало. Он не плакал. Селки не плачут. Всего лишь собака, с отчаянием сказал он себе. Одна из сотен за минувшие столетия, верная и легко заменимая.

Его горло сжалось от горя.

Он не мог излечить его раны. Этот дар был потерян для его людей еще до правления его отца.

Но кое-что он мог сделать.

Он погладил жесткую шерсть. Он направил свою силу через свои руки, через спутанные внутренности, разорванную плоть и истерзанные нервы, вбирая в себя боль, облегчая страдания собаки и ее уход.

Люси встала на колени подле него, волосы упали на ее лицо и его руки, от ее горючих слез у Конна сводило горло.

— До свидания, друг, — прошептал он хрипло. — Покойся в мире и пусть тебе снятся кролики.

Люси шмыгнула носом. Одинокая слеза упала на тыльную сторону ладони Конна.

И зашипела.

Он затаил дыхание от боли и удивления, та единственная слеза обожгла его ладонь, вонзилась в нее словно гвоздь. Рядом с ним пылала Люси, излучая волны тепла. Он схватил ее руку и накрыл ею свою ладонь, их пальцы сплелись в окровавленной шерсти собаки. Он чувствовал, как волшебство пульсировало в их руках, обжигающий поток, который поднимался в ней и перетекал в него длинными, низкими, вздымающимися волнами, наводняя все бесплодные глубины его опаленной души. Он был пропитан силой, утопая в ней. Это изливалось в него, в живот и легкие, в рот и глаза, текло, заполняло, росло, выплескивалось огромной золотой волной. Смутно, он слышал крик, словно спасатели кричали с берега, и в то же мгновение его накрыло и унесло потоком силы. Он старался направить поток, который в нем громыхал, ведя его по направлению к ранам Мэдэдха, чувствуя, как он пенится и кружится среди хаоса разорванных тканей и отторгнутых органов.

Собака зевнула, содрогнулась, покачнулась, вставая на лапы. Снова крики, снова тени, беспокойное движение вдоль краев потока. Волшебство ревело в его голове, выливалось через его вены.

Волна обрушилась и рассыпалась ослепительными брызгами голубого и желтого, яркими как осколки драгоценных камней. Люси вскрикнула и осела на землю. Пульсирующие волны волшебства вытекали, оставив Конна ослепшим и бездыханным в его пробуждении. Собака была цела, а девушка без сознания лежала на пропитанной кровью земле.

Сознание возвратилось фрагментами и заполнило пробелы, как свет огибает и заполняет пространство вокруг зашторенного окна. Люси вздохнула. Ее ложе было бугристым. Щека покоилась на чем-то твердом. Твердом и удивительно удобном.

Она не хотела двигаться. Чего уж там! Она не была уверена, что сможет открыть глаза. Она чувствовала слабость, легкость в голове и пустоту в желудке, как будто много дней провалялась в постели с гриппом.

— Нам соорудить носилки для тэргэйр ингхин? — спросил кто-то.

— Нет, — низкий голос поколебал ее волосы. Она почувствовала запах сажи, пота и возбуждающий соленый и крепкий запах моря. — Я сам понесу ее.

Она узнала этот голос. Голос Конна. Она сидела у него на коленях, в колыбели его рук. Дыхание приводило в движение его грудь, вверх и вниз, словно океан.

— Мой принц… Ваша рука…

— Я сам понесу ее, — заносчиво повторил Конн тоном «лучше не связывайтесь со мной».

Она улыбнулась, уткнувшись в его плечо.

Рука, которая служила ей подушкой, напряглась.

— Люси, — одно только хриплое слово надежды.

Она поняла, что все-таки может открыть глаза.