Знак Огня - Роберт Говард Страница 5

Яр Али-хан хитро прищурился и, всячески скрывая суеверный страх, давивший на него не менее сильно, чем на гильзаи, демонстративно иронично поинтересовался:

— Демоны, говоришь? Интересно, с каких это пор демонам понадобились тропинки, чтобы передвигаться по земле?

— Когда демоны принимают облик людей, они, наверное, и ходить вынуждены как люди, — буркнул себе в бороду Ахмад-шах.

Лицо Лала Сингха оставалось во время разговора абсолютно непроницаемым. В мифах его народа кишмя кишели тысячерукие и тысяченогие демоны, но он не позволял себе смеяться над суевериями других народов.

— Демоны летают на крыльях, как летучие мыши, — со знанием дела заявил Яр Али-хан.

Проводник не стал ввязываться в спор с афридием, а, обращаясь к Гордону, сказал:

— Вон там, где тропа делает первый поворот, у подножия гряды, по гребню которой она идет, мы и нашли того, кого ты назвал монголом. Наверное, его собратья-демоны повздорили с ним и сбросили его вниз с обрыва.

— Скорее всего, он сорвался, упал и скатился с тропы вниз по склону, — уточнил Гордон. — Монголы — дети ровной, как стол, пустыни. Они совершенно не знают, как вести себя в горах, а ноги их кривы и слабы из-за того, что всю жизнь они проводят в седле. Нет ничего удивительного в том, что такой человек с непривычки не удержался на узкой тропе.

— Если, конечно, все-таки считать его человеком, — многозначительно заметил гильзаи. — Я-то все равно думаю, что он… О Аллах!

Все присутствующие, включая и самого Гордона, вздрогнули при звуках, донесшихся со стороны черных гор. Гильзаи, да и спутники американца, побледнели и покрепче сжали в руках оружие, поглядывая по сторонам, словно стая загоняемых волков. А по горам, по скалам, хребтам и отрогам катился, отражаясь тысячекратным эхом, низкий, отдающийся вибрацией во всем теле, чуть хрипящий рев.

— Это голос джинна! — прокричал проводник, машинально натягивая поводья так, что бедная лошадь всхрапнула и попятилась. — Сагиб, ради всемилостивейшего Аллаха будьте благоразумны! Возвращайтесь с нами в Кхор!

— Нет, я пойду вперед. А ты забирай своих людей и отправляйся назад, в свой город, как мы и договаривались.

— Бабер-хан будет скорбеть по тебе, сагиб! — с упреком в голосе сказал через плечо гильзаи, уже развернувший своего скакуна, безжалостно вонзая шпоры ему в ребра. — Он ведь любит тебя как брата. В Кхоре будет траур по тебе и твоим друзьям!

Последние фразы уже едва донеслись до тех, кому были адресованы, — так стремительно уносили, стуча копытами по камням, низкорослые горные лошадки своих седоков — бесстрашных гильзаи, храбрых воинов Кхора, подданных Бабер-хана.

— Бегите! Бегите, жалкие трусы! Сыновья плаксивых женщин, боящихся мышей и пауков! — завопил им вслед Яр Али-хан, не упускавший случая оживить давнее межплеменное соперничество и подчеркнуть собственное превосходство.

— Мы найдем ваших демонов и, связав их хвостами, притащим вам в Кхор на потеху! — напоследок пообещал он гильзаи, но, убедившись, что те явно покинули зону слышимости, замолчал и нахмурил брови.

* * *

Подъехав к самому устью каньона, к тому месту, где тропа начинала уходить в его глубину, Гордон и его спутники стали всматриваться и вслушиваться, особенно в том направлении, откуда донесся тот леденящий душу вой.

Ахмад-шах нервно ерзал в седле, а Яр Али-хан, почесывая бороду и хитро поглядывая на Гордона, напоминал хорошо выдрессированное и послушное привидение, вооруженное острой, как бритва, трехфутовой саблей. Первым Аль-Борак обратился к Лалу Сингху:

— Тебе доводилось слышать что-либо подобное?

— Да, сагиб. В горах, где живут люди, поклоняющиеся дьяволу.

Гордон без дальнейших обсуждений чуть тряхнул поводьями, направляя лошадь вперед медленным шагом. Ему тоже доводилось слышать этот хриплый вой десятифутовых бронзовых труб, которыми пользуются для связи и в обрядах живущие на неприступных кручах горной Монголии бритоголовые жрецы Эрлика.

Яр Али-хан недовольно фыркнул, считая себя обойденным судьбой. Еще бы: он не слышал раньше этих труб, и к тому же сагиб не стал даже спрашивать его мнение по этому поводу. Яр Али-хан вообще предельно ревниво, как любимая борзая из своры, следил за всеми проявлениями внимания Гордона. Пришпорив лошадь, он обогнал Лала Сингха, чтобы оказаться рядом с другом-хозяином, когда тропа сузится настолько, что ехать придется колонной по одному. Радостно оскалившись и показав язык сикху, который давно привык к этим, почти детским, проявлениям тщеславия и обиды, афридий обратился к человеку, внимание которого так много для него значило:

— Раз уж нас занесло в эту глухомань, населенную демонами, куда нас завели коварные воины Кхора, которые непременно вернутся за нами ночью, чтобы перерезать нам глотки, хотел бы я знать: какого черта нам здесь нужно и что именно ты намерен делать в самое ближайшее время?!

Эта тирада больше всего напоминала недовольное ворчание старой собаки, осмелившейся зарычать на хозяина по вполне уважительной причине: когда тот чересчур ласково потрепал по холке другого пса. Гордон наклонил голову и закашлялся, чтобы скрыть улыбку.

— Скоро остановимся на ночлег, прямо в каньоне, — сказал он, отвечая на последний вопрос афридия. — Лошади устали, да и вообще нет смысла продолжать путь в темноте, рискуя свернуть себе шею. А завтра с рассветом осмотримся здесь, выясним, что тут к чему. Я уверен, что тот монгол был одним из так называемых Избранных. Двигался он наверняка пешком. Будь он верхом, он ни за что не упал бы, разве что вместе с сорвавшейся лошадью. Гильзаи лошадь не нашли, а наткнулись только на мертвого человека. Если же он шел пешком — значит, шел не издалека. Где-то рядом должен быть или лагерь, или какое-то их стойбище. Ни один монгол по доброй воле не пройдет и ста футов, предпочтя проехать это расстояние верхом, это точно.

Чем больше я над всем этим размышляю, тем больше мне кажется, что у Избранных есть какая-то база в этих местах, скорее всего там, за хребтом, к которому ведет это ущелье. Место для тайного опорного пункта, сами понимаете, лучше не придумаешь. Горы в этих краях заселены, прямо скажем, неплотно.

Кхор — ближайшее отсюда поселение, а до него, как мы могли сами убедиться, целый день быстрой скачки. Кочевые племена стараются держаться подальше отсюда, побаиваясь воинов Бабер-хана, а сами они слишком суеверны, чтобы соваться в глубь ущелья. Избранные, прячась где-то там, в горах, могут годами приходить оттуда и уходить обратно никем не замеченными. Много веков назад дорога, по которой мы сегодня проехали, была частью большого караванного пути. Она и по сей день вполне сносно сохранилась. А то, что она проходит в стороне от обжитых мест, — так для тайного общества это еще и лучше. Двигаясь по ней от самых границ Запретной страны, человек может оказаться в одном дневном переходе от Кабула практически без риска быть замеченным. Я даже припоминаю, что видел эту дорогу на древних пергаментных картах.