Император под ведьмовским соусом - Татия Суботина Страница 5

Я даже расспрашивать о сердечных страданиях его не стала, хотя ведьмовское любопытство терзало не на шутку!

В итоге маг так разволновался предстоящему визиту императора, что на два дня слег с горячкой! Нервы у мужчин, чуткой душевной организации, тонки как струны домры. Э-эх…

Даже Бука поддался истерической подготовке! Мой фамильяр принялся… выпекать сладости! А потом слезно просил дегустировать сии творения всех вокруг. Ну как просил… Просьба под прицелом жалящих искр или другого боевого заклинания все еще считается за просьбу?

Первое время болью в животе не мучился разве что всеядный Урос, остальных я отпаивала лекарственными настойками. Кулинар из мыша, как пуля из палки. Правда, признавать этого он не собирался и под страхом смерти! Гордяк тот еще! Весь в хозяйку, как сказал бы мой муж. И, не будем лукавить, оказался бы прав.

Если после угощений Буки император не сляжет с несварением и нас не казнят, приняв пирожки за оригинальную, но вполне реальную угрозу жизни правителю, то Генрих III просто обязан удивиться летучему мышу-кулинару! Если же нет, то грозная ведьма в моем лице поможет ему это сделать. Иначе не будет мне покоя от обиженного фамильяра!

Между довольством и душевным спокойствием императора и мыша, я, конечно, выберу любимого крылатого ворчуна. Да простит меня седьмое королевство и верховный совет правителей шести других королевств, который возглавляет Генрих.

Честно говоря, Бука даже так не нервничал, когда признался по большому секрету нам с Риссой, что пылает чувствами к фамильяру Лукаса — Рьяне! Полярной сове с непростым нравом, любящей закусывать полюбовницами мистера мыша. Та еще пернатая дамочка! С характером!

Рьяна упрямо не поддавалась мужским чарам мыша. А уж как он старался! То ягодок ей наберет, то гнездо, выпотрошив подушку мужа, устроит, то угостит украденным из кухни пирогом. Сова демонстрировала железную выдержку. Кремень, как и ее хозяин!

Бука, конечно, показательно громко пострадал, а потом — возьми — и переключись на кулинарию!

Мышь спать перестать, магичить перестал, охотиться тоже перестал — знай себе жрет, да готовит, оспаривая компетентность Альфреда. Кошмар! Рьяне впору начинать ревновать… Сова и забеспокоилась. Теперь не Букелий выискивал ее по особняку и летал следом, как приклеенный, а, наоборот, полярная гордячка искала встречи с летучим сердцеедом…

Кто после всего посмеет сказать, что мой дом не превратился в дурдом — прокляну! Венец безбрачия, матерное недержание, синдром мужского нестояния — лишь малый список того, что может выбрать для мсти фантазия обозленной ведьмочки! Иль чего новенькое придумать даже…

Всеобщее старание доводило меня до белого каления! Не то чтобы я испытывала неприязнь к императору или имела с ним какие-то личные счеты. Просто заранее была настроена скептически к правителю, что до сих пор не соблаговолил решить вопрос рабства в седьмом королевстве.

Белла же служила мне каждодневным примером недальновидности и черствости императора. Вольная пантера от рождения и с недавних пор моя подруга все еще не пришла в себя после испытанного в рабстве. Она была вынуждена скрывать лицо и шею, шрамы заживали крайне медленно, а так же носить позорное клеймо рабыни на плече. Каждый раз, видя, как девушка робеет или закрывается от общения в безрадостном мире мыслей и воспоминаний, во мне вместо ведьмы просыпался борец за справедливость!

Тогда-то я и радовалась, что проявила ведьмовскую дальновидность и не стала сразу же после битвы снимать проклятье невезения с императора. Теперь осталось повыгоднее разыграть предлагаемое освобождение от магических неудач и не поплатиться головой за дерзость.

По особняку часто слышались обеспокоенные возгласы Мадириссы:

— Не туда несете! Вазу эпохи темных времен в розовый зал! Не зеленый! Разве так сложно запомнить?!

— Слушайте мою ведьму внимательнее, она страшна в гневе, — поддакивал Лаенван.

— Твою ведьму?

— Мою экономку, — расплывался в улыбке колдун.

— Я давно не служу в твоем доме, Дэ Кадари!

— Простите, исправлюсь. Мою мистресс.

— Мист! — возмущенно краснела ведьма.

— Это ненадолго, — обещал отец Лукаса и красноречиво подмигивал разозленной экономке.

От лишней работы я усердно увиливала, как добропорядочная ведьма! Нет, не в лени дело. Просто-напросто сосредоточила все внимание на учебе, пока все обитатели особняка и приближенные к нашей молодой семье, готовились к приему императора.

Поправка: почти все.

Лукас в эту седьмицу едва не ночевал и дневал на работе! Оставаясь при этом преспокойным! Пусть от каменного заклятья, коим он себя травил много лет, осталось лишь смутное воспоминание, а выдержка у мужа, и правда, каменная!

— Как ты можешь оставаться таким спокойным?! — не раз уже предъявляла я претензии мужу.

— Легко, — неизменно улыбался он, чем только больше меня раздражал.

— И тебя ничего не волнует?

— А что такого-то?

— Что такого?! — едва не пузырилась от сарказма и язвительности я. — То есть, приезд императора тебя не смущает?

— Нет.

После его однозначных ответов у меня, как правило, терялся дар речи, но ненадолго.

— А то, что, вероятнее всего, он спешит по мою душу?

— С чего бы? — казалось бы, каждый раз вполне искренне недоумевал муж.

— С того что я наложила на него проклятье невезения, короткая твоя память! А значит, подорвала авторитет правителя!

— Не преувеличивай, — неизменно отмахивался муж.

Я же задыхалась от гнева:

— Он едет мстить, угрожать и издеваться! Точно тебе говорю!

— Как глас истины говоришь? — заинтересованно переспрашивал Лукас.

Лунный дар, чтобы узнать цель визита правителя, я не использовала, поэтому утвердительно ответить не могла, но и не терялась в споре. Ведьма я или кто?!

— Как женщина! — недовольно поджимала губы.

— Женщина?

— Тонко чувствующая к тому же! — горделиво выпячивала подбородок.

— Понятно, — прятал улыбку в уголках губ он.

— Что тебе понятно?! — срывалась в крик я. — Что?!

— Все твои догадки и банальные страхи. Не волнуйся. Я Генриха давно знаю, он не станет опускаться до угроз женщине, моей жене и к тому же единственной лунной ведьме на все королевство.

Чтобы откровенно не нагрубить мужу или не выцарапать ему спокойные глазенки, на этом моменте я всегда замолкала. Правда, успевала выплюнуть обиженно:

— Можешь не верить мне! Только с твоим Генрихом в наш дом придет беда. Помяни мое слово.

Лукас отмахивался. Я злилась и пыталась придушить странное волнение в груди, убеждая себя, что оно никак не связано с его величеством.