Князь моих запретных снов - Оливия Штерн Страница 5

- Нет.

Он почесал подбородок, все так же рассматривая меня, а затем спросил:

- Откуда вы взялись, Ильсара?

- Я сирота, - буркнула, опуская взгляд, - меня воспитывала матушка Тирия по доброте сердечной.

- Ну да, конечно, и вы ей заменили всех сезонных работников, - небрежный кивок на мои многострадальные руки, - хорошо, я все понял. Вам сейчас принесут свежее белье и платье адептки, уж не обессудьте, какое есть. И башмаки. Оденетесь после того, как побываете в купальне. Надеюсь, вшей у вас нет?

У меня появилось желание немедленно провалиться сквозь пол.

- Нет, - беззвучно проронила я, понимая, что еще немного, и расплачусь.

- Не обижайтесь, - сдержанно сказал Брист, - я должен был спросить. Наверняка вы и читать не умеете?

- Я умею за скотиной ходить, - горячая капля медленно поползла по щеке, - и готовить. И прясть. И огород полоть…

- Прекрасные умения, но здесь они вам не пригодятся.

Внезапно я почувствовала его горячие пальцы на своем лице, он приподнял мой подбородок.

- Не плачьте, - темные глаза улыбались, - замок Бреннен, конечно, не самое безопасное место, но, если соблюдать все правила, с вами все будет хорошо. Мы побеседуем чуть позже.

Я, как завороженная, смотрела на него и не могла шевельнуться. Никто. Еще никто себя так не вел со мной. Так странно. Так чудесно и непривычно. Орнус Брист – первый человек, который вел себя так, словно я ему ровня. Ну, или почти…

- Идите, - снова скупая улыбка, - отдохните. Потом вымоетесь. Ровно в шесть часов у вас назначено собеседование, и мне бы хотелось вас видеть одетой, причесанной и хотя бы не рыдающей.

Он опустил руку, кивнул, а потом повернулся и пошел прочь. А я… не удержалась.

- Мастер Брист!

Остановился, обернулся.

- Да, Ильсара?

- Вы… сноходец?

Он пожал плечами.

- Разумеется.

- А вас… не выпотрошили и не набили соломой?

- Что за чушь вы несете? – трагическим тоном поинтересовался он, - и вот это про нас рассказывают в вашей деревне, или откуда вы взялись?

Я сглотнула и кивнула. Ох, только бы не разозлить.

- Не переживайте, милая моя, вас никто потрошить не будет, - он усмехнулся, блеснул глазами в полумраке, и пошел прочь.

А я, от всего пережитого трясясь как лист, потянула на себя дверь нашей общей с Габриэль комнаты и шагнула вперед.

С ума сойти. Мне придется жить в одной комнате с аристократкой, Габриэль де Сарзи. Нет, все это просто невозможно.

Комната оказалась просторной, с камином. Окно было одно, и кровать под ним ожидаемо заняла Габриэль. Она сосредоточенно копошилась в своем красивом кожаном чемоданчике и что-то бурчала под нос. Я молча подошла к свободной кровати и присела на краешек. Пачкать плотное тканое покрывало не хотелось. Габриэль молчала, не замечая меня и продолжая свое занятие. Я тоже не знала, что делать и как себя вести, надо было дождаться обещанную одежду, потом пойти искупаться и приготовиться к собеседованию. В голову лезли самые глупые мысли. Должна ли я была называть Габриэль госпожой? Должна ли я заговорить первой, нам ведь жить вместе? И этот мастер Брист, о чем он будет меня расспрашивать? Немного страшно… и любопытно одновременно. В животе как будто поселилась сотня бабочек-капустниц, и все они трепещут крылышками, щекочут… забавно так щекочут.

Я наблюдала, как юная де Сарзи разложила на покрывале содержимое деревянной шкатулки. Там было столько блестящих коробочек и склянок! А еще костяные гребни, резные, такие необычные, маленькие, заколки для волос, и еще много интересных вещиц, о назначении которых догадаться было невозможно.

Я рассматривала и саму Габриэль: она была хрупкой шатенкой с глазами олененка, каждое ее движение было изящным и скупым одновременно. Я бы сказала – отточенным и выверенным годами строгого воспитания. И платье такого красивого коричневого оттенка. Даже Мила никогда не носила таких, откуда у дочки зажиточной крестьянки столько денег.

Неожиданно Габриэль отложила в сторону свои вещицы и посмотрела в упор на меня – тоскливо и испуганно. А у меня как будто гора с плеч свалилась: я думала, что останусь один на один с заносчивой аристократкой, а оказалась рядом с просто перепуганной и опечаленной девушкой, которая по душевному состоянию не так далеко ушла от меня.

- Что скажешь? – тихо спросила Габриэль де Сарзи.

Я пожала плечами. Не знаю, о чем говорить, что говорить.

- Как ты здесь оказалась? – снова вопрос.

И посмотрела на мои руки. Почему-то все на них глазели, как будто это было самым главным во мне.

- Я спасла сестру, - растерянно промямлила я, - и матушка узнала, что во мне частица духа Пробуждения. Поэтому меня заперли в амбаре и позвали сноходцев.

- Понятно, - Габриэль вздохнула, - ничего хорошего. У меня тоже… ничего хорошего. Но я думаю, что пусть лучше здесь, чем замуж. Хотя, что уж там, я мечтала о семье.

И снова посмотрела на меня так пронзительно-грустно, что захотелось как-то ее утешить. Ну, или хотя бы развлечь разговором.

- Если вы…

- Ты. Мы здесь все одинаковые, помнишь?

- Если… ты хотела семью, то почему же здесь лучше, чем замуж?

Габриэль потерла кончик аристократичного носика и покачала головой.

- Потому что мой жених был меня старше на сорок лет. Представляешь, каково это, каждый вечер ложиться в постель со старым, обрюзгшим и вонючим маркизом?

- На сорок лет!

Я не знала, что и сказать. Конечно, в нашей деревне бывали неравные браки. Даже староста, овдовев, взял себе ладную шестнадцатилетнюю девку, но старосте было чуть за тридцать, он был рослым и крепким мужиком. А до шестидесяти у нас вообще редко кто доживал, и шестьдесят лет считался очень почтенным возрастом.

- На сорок лет, - эхом откликнулась Габриэль, - так что, думаю, уж лучше стать сноходцем и приносить пользу людям, чем стать игрушкой престарелого самодура.

- Да, наверное, - я согласилась. И почему-то сказала, - а у меня не было женихов. Не до них было.

- Оно и видно, - фыркнула Габриэль, - стоит только посмотреть на твои руки.

- У крестьян всегда такие руки, - твердо сказала я, глядя в глаза олеленку.

- Не обижайся, пожалуйста. Это не упрек. Только вот… Ты точно крестьянка? Понимаешь, я смотрю на твои руки – они очень маленькие, изящные. Но при этом в совершенно ужасном состоянии. Они не должны быть такими, понимаешь?

Я вздохнула. Ну что ей сказать?

- Меня подбросили на крыльцо матушке. Я не знаю, кто родители. Ну а руки… меня ведь никто не спрашивает, хочу ли я делать ту или иную работу.