Остров забытых душ - Морвейн Ветер Страница 5

– Лана, перестань, испачкаешься и простудишься, – сказал он сурово. Собрал последние силы и отстранил девушку, чтобы рассмотреть ее, удерживая на вытянутых руках.

Лана была одета в одну лишь ночную сорочку из зелёного шёлка, уходившую в пол вдоль стройных ног. Под глазами у нее слегка припухло, и припухлости эти выдавали девушку с головой.

– Опять не ложилась? – спросил Атэ, бросая косой взгляд на диван. Возле дивана лежали упавшая на пол книга и беспорядочно разметавшийся кашемировый плед.

Лана отрицательно покачала головой.

– А ты чего ждал? – спросила она.

Атэ вздохнул. Отпустив девушку, он подошёл к дивану, поднял книгу и, заложив страницу уголком, посмотрел на обложку:

– Тайны Империи или Ночные переулки Атоллы… Свет всемогущий, Лана, ещё бы после такого уснуть.

Девушка не ответила. Она переместилась к буфету и принялась хлопать дверцами.

– Нет, Лана, нет! – Атэ воздел руки перед собой, предваряя вопрос. – Я ничего не буду. Я ничего не хочу.

Он подошёл к ней вплотную и, смирившись с тем, что сорочка уже промокла насквозь, нежно обнял Лану и поцеловал её в лоб.

– Золотце моё, я устал как гребец на галерах. Я даже не знаю, смогу ли уснуть. Я был у Калена. Мы вместе служили когда-то. Мы ничего не делали, только выпили пару бокалов вина. Но там за окнами тропический ливень, меня разморило, я на ногах не стою. Прошу тебя, пожалуйста, просто пошли спать.

Лана с сомнением посмотрела на Атэ.

– А если ты простудился? – спросила она.

Атэ яростно замотал головой. Лана отставила в сторону графин с водой, в которой уже собиралась что-то растворить.

– Ладно, – сказала она осторожно и так же аккуратно поцеловала Атэ в лоб, – но больше так не делай, хорошо? Атэ не ответил. За вечер он уже порядком устал врать. Только снова коснулся губами нежного виска и побрёл к спальне, раздеваясь на ходу.

Атэ так и не сомкнул глаз до рассвета. Ближе к утру он встал и тихонько, чтобы не разбудить Лану, прокрался к окну. Укрывшись гардинами, капитан долго смотрел на север – туда, где вздымались в небо подёрнутые туманной дымкой шпили Брен Тантара. Это имение, доставшееся Калену совсем недавно, находилось на западном окончании архипелага. Практически это был уже не остров, а небольшая часть суши, которая во время прилива соединялась с материком лишь тонким перешейком. Кален был младшим в семье и на родовое гнездо никогда не претендовал, но война изменила слишком многое. Его старший брат погиб. Отец был тяжело ранен.

Брен Тантар принял удар отступников первым. Вековые стены дрогнули… но устояли. Впрочем, тогда чародеев ещё не называли отступниками, тогда их звали – слуги Армии Заката.

И вёл их могущественный Сайдэ Киан. Он стал единственным из темных магов, чей сговор с Изначальными удалось доказать. Но к тому времени, когда всеми правдами и неправдами солдатам Атоллы удалось загнать Киана обратно на материк, любого, кто мог читать заклятья, не вдохнув эликсиров, называли преступившим.

Атэ мог это понять. Ита, Пыльца фей, лежала в основе всех магических напитков, но использование её обходилось слишком дорого – во всех отношениях. Такие, как он, быстро старели, а перед смертью часто сходили с ума. К тому же каждая новая порция иты действовала хуже предыдущей. А ещё – глаза, которые с годами у ведьмаков начинали пылать красным закатным заревом…

А вот чародеям порошок был не нужен. Они черпали силу у самих Изначальных. Магия будто бы текла по их жилам. Магия, какой сидевшие на ите имперские ведьмаки не могли себе даже представить. Им завидовали. А потому, когда к рубежам империи подошла Армия Заката, напитанная силой демонов, это послужило сигналом для всех, кому чародеи были костью в горле. Не смущаясь того, что настоящий враг стоит у стен, толпы недовольных, подгоняемые аристократией, жгли башни магов и ровняли с землёй дворцы тёмных – а чародеи, надо сказать, жили весьма неплохо. Внезапно те, без кого накануне не обходилось ни одно торжество, кого любили и почитали в больницах и школах, в армии и в торговле – оказались виновниками войны.

И вот тогда появилось слово «отступники». Атэ не знал ни одного чародея, который после погромов остался бы на стороне империи. Все они ушли на континент, и многие поддержали Киана. Те семь… О них заговорили уже ближе к концу. Теперь Атэ не был уверен, что они были врагами. А тогда, как и сказал Кален, всё было просто. Ведьмаки получили приказ. Приказ уничтожить тех, кто убивал и калечил их братьев и сестёр. И ведьмаки сделали своё дело – как всегда.

Конечно, после войны начались суды. Люди всегда любят искать правых и виноватых. Вот только судить было уже некого. Все Семь были мертвы. И ведьмаки… Большинство из них тоже отправилось к Изначальным. Ита собирала свои жертвы.

Атэ против воли оглянулся на спящую в его постели девушку. Они с Ланой были одногодками. Даже однодневками. Родители поженили их при рождении. Но если Лана выглядела чуть старше двадцати, то ему теперь можно было дать все сорок. Конечно, он был крепок духом и телом – работа обязывала. Да и иту он принимал только в самых крайних случаях, стараясь обходиться трансами и физическими практиками. Только потому, должно быть, он и был ещё жив. И даже более или менее в здравом рассудке. В отличие от Калена…

Атэ вздохнул и снова посмотрел за окно.

Война давно прошла, но шрамы её тут и там виднелись на гладкой коже Атоллы. Они с Каленом сами были наподобие этих шрамов – неприятным напоминанием о том, что и светлые не всегда правы. Атэ давно свыкся с этой мыслью. Просто старался меньше показываться на глаза тем, кто не желал его помнить. Теперь же, побывав в тайных подвалах замка Брен Тантар, он понял, какой полноценной жизнью жил все эти годы. Капитан не знал, кто мучает его сознание больше – тёмная чародейка, прикованная цепью, изуродованная и забытая всеми, или бывший ведьмак и верный друг, навсегда оставшийся на войне.

* * *

Светало. Атэ увидел, как прозрачная завеса первых солнечных лучей отражается в окнах далёкой мельницы. Дождь давно закончился, и утро обещало быть ясным. Атэ обернулся, подошёл к кровати и осторожно поцеловал Лану в висок, стараясь не потревожить её сон. Затем обошёл постель и, на минуту остановившись перед зеркалом, пригладил каштановые кудри и рыжую бороду. В такие дни он как никогда радовался ей – борода не только помогала скрыть эмоции от врагов, но и не позволяла друзьям разглядеть его болезненный вид. Лана как-то попросила его избавиться от этого чисто мужского украшения, которое, по её мнению, старило Атэ ещё больше, но он отказался категорически.

Ведьмак достал из комода новую рубашку – на сей раз совсем простую – и бледно-голубые штаны. Натянув их, накинул сверху такой же простой светло-синий камзол. Плащ ещё не высох, надевать его не хотелось, но и дома бросить было нельзя – какая-никакая, а всё же гвардия. Подумав, Атэ перекинул этот символ служения Империи через локоть и отправился к двери. Уже в прихожей Атэ наткнулся на зевающую экономку.