Я и мой летучий мышь - Дарья Ковальская Страница 5

— Буль. Буль. Плюх. Бульк… плюх. А-а-а, мама!

Я с трудом приоткрыла правый глаз и увидела Пыха, сидящего на моем колене и с ужасом изучающего свою правую ногу.

— Чего там? — сонно поинтересовалась я.

— Заноза! Но я ее уже почти выдернул, — буркнул, не поворачиваясь ко мне мордочкой.

— А-а-а.

— Вот, все. Вытащил, смотри, какая огромная!

Я изучила что-то мелкое и черное и, уже закрывая глаз, отметила, что Пых зачем-то еще раз потряс этой гадостью у меня перед носом, но я уже вновь засыпала, с недовольством ощущая, как слишком быстро остывающая вода неприятно холодит тело.

Мышь тем временем встал на моей коленке, высовывающейся из воды, с силой оттолкнулся и радостно прыгнул в воду. Плюх.

Я сообразила, что «бульк» — это когда без брызг, а «плюх» — это наоборот, смахивая капли воды с ресниц.

— Кстати, а который час?

— Понятия не имею! — Мышь опять забирался на мое колено, ему явно нравилась эта забава. Повернув голову и посмотрев в окно, я поняла, что пора собираться, ибо я слегка опаздываю. А потому коленка нырнула под воду, а с нею и зазевавшийся Пых.

Бульк.

Он тут же вынырнул, отплевываясь и ругаясь. Я покаянно улыбнулась, вытащив его за ногу из ванны и аккуратно посадив на бортик. Правда, благодарности так и не дождалась, зато опять узнала о себе много чего нового и интересного.

Быстро одевшись в раскиданную по всей комнате одежду и схватив с тумбочки еще мокрого мыша, вытиравшегося краем полотенца, я в спешке выбежала из дома в направлении таверны.

— Потом зайдем на рынок за продуктами, — пискнул мышь, забираясь мне за пазуху и уютно сворачиваясь там клубочком, а заодно попросив не скакать как ненормальная коза. А то его, видите ли, трясет. Пришлось идти быстрым шагом.

И все же я успела.

Меняла обрадовался мне как родной. Крикнул трактирщика, заявив тому (о чудо), что он готов заплатить за обед для меня. Я мудро не стала возражать, а мышь по такому случаю лично полетел на кухню: раздавать указания и следить за процессом. (Здесь его все знали, так же, как и меня.) А потому я была уверена — никто его не тронет.

Процесс обмена товара на деньги до боли напоминал вчерашний. Только теперь не было мыша, уж он-то пересчитал бы все монетки с превеликим усердием. Что я сама и сделала, ничуть не стесняясь менялы.

Но не деньги в данный момент занимали все мои мысли, а невзрачный браслет из тусклого серебра, отданный как часть оплаты, который я тут же надела на правую руку и, затаив дыхание, уставилась на украшение.

Браслет сначала просто свисал с запястья, будучи слегка великоват. Но вскоре поверхность его дрогнула. И вот уже его диаметр сокращается, плотно обхватывая руку, и, на взгляд, — совершенно не изменив толщину.

— Это он, — почему-то шепотом сказала я и посмотрела туда, где только что сидел меняла.

Но того уже не было в таверне — он спешил. Ведь, в отличие от кубка, способного подчиниться каждому, в котором тоже заключена великая сила артефакта, браслет на девяносто девять процентов не должен был сработать. И откуда же меняле было знать, что я как раз и есть тот самый последний процент, которого браслет признает и активируется. Лунное серебро неизвестно откуда пришло в наш мир и почти полностью исчезло через непродолжительное время на многие сотни лет. Я почувствовала себя почти счастливой. Наконец-то он… мой.

— Эй, ты чего застыла? Я проследил — все самое свежее. Смотри! — И мышь радостно плюхнулся на стол, который тут же начал заполняться расставляемыми разносчицей блюдами.

Я улыбнулась и показала ему украшение. Мышь округлил глаза и потребовал дать потрогать.

— Слушай, а это и вправду он?

— Да.

— А что он умеет?

— Увидишь.

— Покажи!

— Не сейчас.

— Ну, Кэ-эт! — заканючил мышь, по уши вымазанный клубничным вареньем — начинки только что надкушенной им булки.

Я только отрицательно замычала, старательно набивая рот принесенной едой и стараясь не показывать, что и сама-то еще до конца не уверена, что браслет будет мне служить. А впрочем, он уже принял меня, как… друга, а значит, будет защищать… надеюсь. Кстати, салат и булочки — превосходные.

Вы когда-нибудь видели, как приезжают купцы на ярмарку? Нет? Зря! Это незабываемое зрелище. Куча повозок, кибиток, ругань стражников, огромные заторы у ворот. Но самое главное это то, что, выйдя из города, можно вдоволь бродить между кибитками, разговаривать со степенными торговцами, выспрашивая про привезенный товар, и даже посмотреть на него, а то и купить по пока еще не очень высоким ценам. Продадут, да и просто покажут, конечно, далеко не каждому. Тут уж как под настроение попадешь, да и как разговор начнешь.

Мы с мышом уже с раннего утра находились тут, выглядывая знакомые лица и знакомясь с новыми торговцами. Мыша тут помнили и уважали гораздо больше меня, хотя бы потому, что он всегда лез торговаться — даже тогда, когда я лишь приценивалась, совершенно не собираясь ничего покупать.

— Привет, дядя Гриша, — радостно машу восседающему на зеленой травке в стороне от всего этого шума и гама купцу. Ему бегать уже ни возраст, ни достоинство не позволяли. За него пошумят другие. А два высоких и сильных парня — его сыновья — за всем присмотрят.

— А, это ты? Присаживайся, — степенно кивнул он, и я тут же представила, что нахожусь не на открытом пространстве, отмахиваясь от приставучих мошек, а где-нибудь в гостиной, например в княжеских палатах, отчего тут же полезли комплексы, и захотелось куда-нибудь сбежать и переодеться в бальное платье для начала.

Мотнув головой, я согнала наваждение и тут же плюхнулась на расстеленный цветастый ковер, спуская мыша с головы на дыню и беря с блюда богатую ветвь сочного винограда. Мышь скатился с этой дыни и тут же смешно поковылял к другой тарелке, на которой чинно покоились дольки уже разрезанной спелой дыньки.

— Умнь, мням, чавк, глм.

Дядя Гриша с улыбкой следил за нами. Это ведь именно он когда-то привез меня, еще совсем кроху, в этот город и сдал с рук на руки приемному отцу, после того как я убежала в лес, узнав, что я не родная дочь своей матери. Причем еще и не просто приемыш, а подкидыш неизвестной расы и племени. Тетка Роза после провела со мной воспитательную беседу, растолковав, кем и чем я являюсь для несчастной, выплакавшей все глаза мамки и для нее лично. Я поверила. Слишком уж были весомые аргументы: ремнем по мягкому месту и куча конфет с тортом после.

— Ну и чего ты теперь удумала, постреленок? Зачем искала дядю Гришу?

Я попыталась сделать оскорбленное лицо, но так как уже и сама испачкалась виноградным соком — вышло как-то не очень.