Контракт на Фараоне - Рэй Олдридж Страница 5

Он поднялся и всадил акустический кинжал в длинный череп лорда, чуть впереди уха. Карабин со стуком упал на пол. Руиз надавил, и кинжал с ревом вышел из темени, разбрызгивая потекшие мозги, на мгновение окутавшие тонкой дымкой голову лорда перед тем, как он упал и умер. В следующий миг в проход ворвались еще двое освободителей с ружьями наизготовку.

— Стоять! — рявкнул раненый, и они застыли — дисциплина, которую Руиз в данных обстоятельствах оценил по достоинству. Но пока юноша выключал и аккуратно клал рядом кинжал, оба ствола и две пары холодных глаз смотрели на него. Руиз скрестил руки на голове и замер. Раненый посмотрел на свою раздробленную ногу, потом снова на Руиза.

— Тебе понадобится новая работа, — сказал он. — Если удастся остановить кровотечение, может, я тебе ее и подыщу.

Накер почувствовал, как по зонду пробежала дрожь. Каждый раз, когда Руиз Ав приходил к нему, навигатор касался этого воспоминания. И каждый раз оно его тревожило. Руиз принял абсолютно правильное решение. Оно единственное давало ему хоть какой-то шанс выжить. Нет, за это предательство Руиза нельзя было осудить ни с этических, ни с практических позиций. Поражала скорость, с которой он переметнулся на другую сторону. Накер в который раз осознал, что, если они когда-нибудь окажутся по разные стороны баррикады, реакция Руиза будет столь же молниеносно гибельна.

Навигатор полагал, что основы своего ремесла — шантаж, пытки, убийства — Руиз перенял именно у освободителей. Видимо, они были хорошими учителями, но Накер был уверен, что Руиз учился особенно прилежно. Калека вспомнил грацию точных движений Руиза во время расправы с волкоголовыми и странный огонь в его глазах. Эти мысли мешали Накеру сосредоточиться, и он выбросил их из головы. Затем подождал, пока в пределах досягаемости не появилась целая гроздь опорных воспоминаний. Навигатор быстро активировал их, уже не обращая внимания на содержание, его интересовала только хронология. Последним навигатор коснулся маленького воспоминания, быстро и неуловимо мелькавшего среди самых глубоких течений. Он обнаружил, что Руиз оставил это воспоминание без защиты, как будто надеялся, что оно сгинет само собой. Но оно было слишком сильным, слишком живым, слишком важным — ключевым для человека, которым стал Руиз. В Накере проснулось любопытство.

Руиз ждал смерти. Мысли его были вялы, едва оформлены. Он тонул в безответной трясине своего гибнущего тела. Поэтому солнце Линии уже не жгло его так немилосердно, как три дня назад, когда линиане привязали его к игольному дереву. Боль от медленно проникающих в тело шипов уже не была такой сильной. Время от времени шип пронзал какой-нибудь чувствительный орган, и Руиз несколько секунд извивался, пока не иссякали остатки сил. Кричать он уже перестал. Еще живая часть его сознания блуждала в воспоминаниях.

…Руиз прибыл на Линию с ночным десантом. Он спустился с неба вместе с двумя сотнями таких же освободителей, все они были преисполнены веры в себя и праведного гнева. Руиз вспоминал себя, чуть более молодого, с равной долей удивления и презрения. Трудно было представить, как просто смотрел он тогда на мир: рабство — зло. Искоренить.

…Чудовищная безжалостность линиан — разумных китообразных, которые разводили людей в небольших изолированных загонах для продажи на рынках. С теми рабами, которые посмели словом, делом или хотя бы мыслями поддержать бунт, они проделывали нечто невообразимое. Картины вспыхивали в угасающем сознании Руиза: страшная смерть, пытки, все цвета ужаса — красный цвет крови, чернота горелого мяса, бледная плоть трупов. Сколь велика была его вина? Руиз попытался покачать головой, но иглы держали крепко.

…Руиз был в отчаянии. Оказывается, его отряд освободителей наняла Лига Искусств, гигантская корпорация, тысячелетиями контролировавшая законную работорговлю в пангалактике. И это после долгих месяцев отчаянной борьбы, тысяч смертей! В ярости он ворвался к своему командиру.

— Почему?!

— Потому что так лучше. Не предел совершенства, но лучше. Линиане — чудовища. Лига—бизнес. — Лицо командира подернулось дымкой воспоминаний, затем перед Руизом снова возникла стальная маска, лишенная всякого выражения нечеловеческая форма.

— Так лучше, Руиз.

… Повинуясь слепому бешенству, Руиз набрал среди своих товарищей-освободителей группу, чтобы противостоять и линианам, и Лиге.

…Его кампания завершилась крахом—рабы не поддержали ее. Это лишь продлило агонию на Линии. Очередное предательство привело его к медленной жертвенной смерти на игольном дереве.

Последний обрывок воспоминания, небрежно запечатленный на носителе, был связан с агентами Лиги, которые сняли Руиза с дерева живым. Никакого оттенка благодарности в памяти не было — лишь бесстрастная констатация факта.

Установив топографию воспоминаний, Накер протянул сенсор вдоль дна Руизова сознания, прокладывая путь в илистой толще мертвых воспоминаний. Ему пришлось обходить корни смертной сети там, где они врастали прямо в основание психики. Напрямую атаковать сеть было нельзя. Любое подобное усилие будет моментально замечено, и сеть замкнется. Но и окольным путем сделать можно немало. Например, подвести под систему якорей смертной сети тонкую, скользкую пленку энергии, взятой из сексуальных резервов личности Руиза — суть любви к жизни. Если сеть включится, то, прежде чем сорваться, несколько драгоценных мгновений ее канаты будут скользить вхолостую. Единственный недостаток идеи заключался в том, что Руиз, чей мозг окажется перегружен сексуальными импульсами, сделается довольно податлив на романтические порывы. Но ничего нельзя достичь без потерь. Накер решил, что это забавное и лично для него приятное решение проблемы Руиза.

«Кроме того, — подумал Накер, — никакой другой вариант и не сработает».

Он выбрал отнюдь не самый простой метод. Каждую точку анкеровки приходилось обрабатывать с предельной осторожностью. Собственно введение смазки требовало аккуратности, какой могли похвастаться не более полудюжины негеншианских мозг-навигаторов во всей пангалактике.

Наконец операция была завершена.

Но прежде, чем удалиться, Накер позволил себе удовольствие взглянуть на недавнее воспоминание: Руиз в своем убежище.

Глазами Руиза Накер разглядывал террасу, выстроенную над огромной пропастью. По краям ее были расставлены глубокие кадки, в которых росли цветы сотен миров. Снаружи — ничего, кроме голых скал; внутри — сладостное благоухание.

Руиз наполнил длинноносую лейку и начал медленно и методично поливать растения. То же поле, что удерживало атмосферу террасы, смягчало яростное сияние голубого солнца до теплого ласкового света. Единственным источником звука были пчелы, которые сновали между клумбами и ульем, спрятанным в затененном углу террасы.

Накер глубже погрузился в воспоминание, отыскивая мысли, сопровождавшие это занятие Руиза, но тот, казалось, очистил себя от дум, от чувств и пребывал только в настоящем. Накер недоумевал, как такое возможно.

Каждый раз, когда Руиз приходил к нему, мозг-навигатор находил подобное воспоминание и любовался им. Странно, что Руиз Ав, эмиссар Лиги Искусств, которого все боятся, который убивает деловито и отрешенно — а это явно патология — проводит свободное время в полном одиночестве, выращивая цветы в пустом безжизненном мирке.