Милорд и сэр - Екатерина Федорова Страница 5

Гавк! Пес бросился прямо с места, высоко взметнув тело. В прыжке открылось длинное, поросшее бежево-палевой шерстью брюхо. Очевидно, пес намеревался атаковать Серегу сверху, в конце высокого, свечкой выполненного прыжка. Атаковать широко, до предела раскрытой пастью, полной ясно видимых даже в темноте острейших белых зубов…

Но его намерениям не суждено было сбыться. Потому что Серега довольно неуверенно махнул ножом перед собой, и… длинное лезвие раскроило песье брюхо почти до самого паха.

Кишки вывалились под ноги остальной своре, тут же азартно кинувшейся на него с противоположной стороны. Два или три пса поскользнулись, покидая эту сторону, но остальные крюком обтекли коня и продолжили слаженную атаку на другом фланге. Серега, дернувшись от страха, резко пнул первую пасть, сунувшуюся было к его сапогу, быстро, как только смог, перекинул нож в левую руку, судорожно сжал пальцы на рукоятке. Не глядя, неумелыми, широкими, крестообразными взмахами очистил пространство слева от себя – там, где они уже напирали, промахиваясь пока что только по причине его длинного плаща, плотной завесой прикрывавшего все: и Серегины руки-ноги, и бок лошади под ним. И абсолютно случайно попал при этих крестах-взмахах по морде двум псам-симарглам. Те, жутко завизжав, тут же переменили объект нападения и попытались было цапнуть гнедого за бабки. Гнедой, возмущенно заржав, лягнул сначала одного, а потом и другого. Псы покатились клубками к темнеющей неподалеку кромке леса. Стая резво откатилась назад, разделилась на два крыла и начала обступать герцога уже с двух сторон. Тогда он повернулся вправо, вновь перекинул нож в другую руку и тычками длинного лезвия утихомирил еще одну крылатую псину – случайно все как-то получалось, ей-богу. Ткнул в глаз, а попал в горло… Слева снова нападали, сапог больно сдавили клыкастые челюсти, с треском оборвалась пола плаща, в которую вцепилась одна из собак. Он обернулся влево…

Вжик! Сияющая полоса меча ножом гильотины упала по левую руку от него, воздух наполнился кровяными брызгами и диким воем. Леди Клотильда рубила сплеча, деловитым гыканьем сопровождая каждый свой богатырский взмах. До ужаса напоминая при этом обычную домохозяйку, занятую рубкой капусты на зиму.

Симарглы прыгали, отчаянно хлопали крыльями, пытались взлететь, спастись. Побоище стремительно перерастало в бойню. Серега, несколько мгновений с ужасом понаблюдав эту неприглядную картину, кинулся наперерез Клоти, идущей сквозь стаю, как горячий нож сквозь холодное масло, успел вцепиться ей в руку:

– Нет! Клоти… леди Клотильда, прекратите! Они… Они уже больше не нападают!

Они и вправду больше уже не нападали – на поляне вместо собак лежали в основном одни кровавые ошметки. Остатки стаи улепетывали к лесу, тихо, беззвучно – ни визга, ни лая, один лишь трусливый топочущий шорох стремительно бегущих лап. Даже раненые псы, так и оставшиеся лежать на земле, не издавали ни звука – надо понимать, от страха перед таким противником.

Черная молния прыгнула под самые копыта Серегиного гнедого. И мгновенно распрямилась обнаженным черноволосым мужчиной. Конь шарахнулся назад и яростно зафыркал.

– Ваша лошадь, милорд, – насмешливо сказал оборотень, – не любит таких, как я. В отличие от своего хозяина… Вы, похоже, питаете ко мне совершенно другие чувства. Ибо заботливо спасаете меня всякий раз, как нам выпадает несчастье встретиться. Забавно, не правда ли?

– А несчастье встретиться, милорд, – в тон ему ответил Серега, – выпадает нам почему-то всякий раз, когда вы попадаете в неудобную для жизни ситуацию.

– Осознал, – насмешливо фыркнул оборотень, – осознал и благодарен вам всеми фибрами души. Ну и чего хотите в знак благодарности, спасители? Того же, что и все?

– А чего хотят все? – удивленно вскинул брови Серега.

Оборотень сделал шаг назад, откинув голову, внимательно посмотрел в Серегино лицо. На его физиономии все явственнее проступало самое неприкрытое изумление.

– Не знает он, – предупредительно сказала леди Клотильда. – Столь углублен мыслями в высокое, что до вас, до паршивых оборотней, мысли его никак не долетают. Сэр Сериога! Повсеместно известно, что шерсть черного лиса-оборотня, выдранная им самим добровольно, без принуждения и от чистого сердца, из кончика его хвоста, дарует способность на одну ночь оборачиваться в лиса. По одной ночи на каждую шерстинку.

– Ну что, оборачиваться и драть собственный хвост? – несколько презрительно спросил голый человек.

– Зачем? – смутился Серега, – Нам не… Мне ничего от вас не надо. Вот разве что леди Клотильде…

– Благодарствую, – равнодушно бросила леди. – В отличие от других благородных дам, мечтою восчувствовать звериную страсть в облике лисы не грежу.

– Так вот это зачем! Как инте… – начал было Серега.

И осекся, поймав яростный взгляд леди Клотильды.

Несколько мгновений все молчали, погрузившись в собственные мысли. Серега все пытался представить леди Клотильду в облике серебристо-черной лисы. Выходило нечто совершенно фантастическое…

– Сэр Сериога! – взревела леди Клотильда. – Так мы едем или не едем? Хватит тут мечтам, то есть думам всяким предаваться!

Похоже, грозная девица с волчьим нюхом уловила все-таки некие подозрительные флюиды, исходящие от него. Точнее, не от него, а от его не совсем приличных мыслей. Увы…

– Сейчас.

Он спрыгнул с коня, подошел к псам. Нашел первого сравнительно целого, вздохнул, ощутив под пальцами на мохнатой шее слабо бьющийся пульс. Оторвал от полы плаща длинную ленту, кое-как забинтовал глубоко разрубленную грудь. Нашел еще одного – у этого разрублен был позвоночник. Но он еще был жив. Хорош удар у благородной леди и девицы, ничего не скажешь…

– Милорд!

Голос прозвучал откуда-то из травы. Смеющийся, полудетский голосок с нотками взрослой иронии. Серега заозирался, но и лес и поляна были полны тьмы. Непроглядной тьмы.

– Милорд! – На уровне его бедра вспыхнул темно-красный огонек, затеплился трепетно дрожащим сиянием открытого огня на ветру. Рядом с огоньком весело улыбалась хитрая продувная рожица – слишком маленькая для взрослого, стишком хитрая для ребенка. – Мы гномы, милорд. Ваши новые подданные по праву эльфийской мандонады. Вышли вот прогуляться, глядим – ох ты, какие люди да по нашим кустикам! Так что спешим поприветствовать ваше сиятельство в наших лесах.

– Э-э… – односложно выразился Серега и тут же поправился: – Тоже приветствую, короче.

Огоньки зажигались один за другим по всей поляне. От продувных рожиц на поляне становилось тесно.

– По праву мандонады – готовы вам повиноваться, – угодливо сказала ближайшая к нему рожица. – Угодно ли милорду спасти жизнь этим жалким тварям?

– Ага, – смущенно выдавил он, – уж так угодно…

– Но милорд должен знать: симарглы – существа злокозненные, благодарности от них все равно не дождешься. Конечно, ежели милорд таки восхочет, мы позаботимся о раненых, подлечим их всех, даже тех, кого милорд в мудрой задумчивости своей счел мертвыми. Восхочет ли милорд?