Вечные - Кирстен Миллер Страница 5

— Ты уверена, что это не просто оправдание для того, чтобы задержать меня здесь? — спросила Хейвен тихо, но угрожающе.

— Ты на себя в зеркало посмотри, Хейвен, и скажи, нужны ли мне какие-то оправдания.

Хейвен неохотно повернулась к зеркалу, висевшему над камином. Красные пятна покрыли ее шею и начали подбираться к щекам.

— Утром я позвоню в этот институт моды. Скажу им, что ты больна, и нам вернут оплату. И позволь напомнить тебе, Хейвен, о том, что я по закону твой опекун. И пока тебе не исполнится восемнадцать, я за тебя отвечаю.

Восемнадцать Хейвен исполнялось через десять месяцев.

Внизу, в городе, полдесятка легковых машин и два-три грузовичка-пикапа собрались около бензозаправочной станции. По автостоянке разгуливали подростки, все еще одетые в то, в чем пришли в церковь. Они тайком пили тщательно замаскированное пиво и курили самокрутки. Так уж было принято в Сноуп-Сити. Позже, после того как солнце садилось за горами, те же самые машины начинали кружить по петлям серпантина. От этого зрелища могла закружиться голова. Хейвен все это видела из окна своей спальни, но никогда не принимала участия в этих воскресных ритуалах. Она, конечно, старалась показать, что все это ей совершенно неинтересно, но на самом деле ее просто ни разу не приглашали.

Где-то в этой толпе бродила Морган Мэрфи — та девчонка, из-за которой Хейвен восемь лет назад стала отверженной. Они были закадычными подружками до того дня, когда Хейвен грохнулась в обморок на глазах всего четвертого класса. А очнувшись, она рассказала Морган о мальчике по имени Этан, к которому ее просто жуть как тянуло, и о видениях, которые ее посещают в самые неподходящие моменты. Хейвен увидела, как хорошенькое личико Морган исказила гримаса смущения, и поняла, что не стоило нарушать запреты Имоджин. А Имоджин ей строго-настрого запретила рассказывать кому бы то ни было о видениях. Но Хейвен не прервала свой рассказ. Сердито и обиженно она продолжала говорить. И говорила, и говорила, пока не выложила Морган все — от начала до конца.

В лицо ей никто ничего не сказал. В конце концов, она была внучкой Имоджин Снайвли. Но приглашения в гости с ночевкой поступать перестали. Одноклассники стали шептаться насчет того, что она чокнутая. Что она говорит про всякие гадости. Даже взрослые, которым следовало смотреть на вещи трезвее, стали поглядывать на нее с опаской.

Имоджин настояла на том, чтобы Хейвен два раза в неделю, по выходным, посещала кабинет доктора Тидмора. Ее отец был против, а мать согласилась, надеясь, что новый пастор сможет помочь им понять смысл того, о чем рассказывает Хейвен. Желая поскорее подружиться с новой для него общиной, доктор Тидмор быстро завоевал сердца и умы жителей Сноуп-Сити. Его пылкие проповеди старикам напоминали о тех, которые они слышали в юности. О том, как высока стала популярность доктора Тидмора, можно было судить хотя бы по тому, что уже через пару месяцев после его приезда в Сноуп-Сити никто в городке не имел ничего против того, что он — янки.

Высокий и угловатый, с редеющими рыжими волосами и таким лицом, словно большая часть строительного материала ушла на создание носа, поэтому на подбородок мало что осталось, доктор Тидмор сидел за письменным столом и делал заметки, слушая Хейвен. Вне церкви он был тихим и добрым. Ему довольно скоро удалось уговорить Хейвен повторить для него те слова, которые наделали столько бед.

И эти слова не шокировали доктора Тидмора. Хейвен ожидала, что проповедник ахнет, или неприязненно скривится, или примется молиться. А он спокойно встал со стула, обошел вокруг большого дубового письменного стола и сочувственно обнял Хейвен за плечи. Хейвен, сняв камень с души, благодарно и смущенно расплакалась, и тогда доктор Тидмор прижал ее к себе.

— Мне так жаль, что у тебя сейчас — тяжелое время, — сказал доктор Тидмор Хейвен, когда ее слезы высохли. — Судя по тому, что я слышал о тебе, ты — девочка особенная. А в маленьких городках вроде Сноуп-Сити не всегда высоко ценят особенных людей. Но запомни мои слова, Хейвен. В один прекрасный день ты найдешь такое место, где тобой будут восхищаться из-за того, что ты — не такая, как все. Я точно знаю, что тебя ждет удивительная, великая жизнь — если только мы сможем положить конец этим видениям.

— А как вы думаете, из-за чего они? — спросила Хейвен.

— Не знаю, — признался доктор Тидмор. — Но в них нет ничего хорошего, уж это точно. Однако мы не позволим, чтобы какие-то обмороки встали на твоем пути к прекрасному будущему. Верно, Хейвен?

— Наверное, — не слишком уверенно пробормотала Хейвен, глядя в пол.

— Ну-ну, — сказал проповедник, подвел пальцы под подбородок Хейвен и заставил ее встретиться с ним взглядом. — Почему так грустно? Ведь я здесь для того, чтобы помочь тебе! Ну, что скажешь? Смогу я помочь тебе, Хейвен?

— Да, вы мне сможете помочь, — ответила Хейвен. Она была полна надежд на лучшее.

Бабушку Хейвен подход доктора Тидмора к проблеме не устроил. Она сочла, что пастор слишком мягкосердечен. И всего несколько дней спустя Имоджин вынесла собственный вердикт. Хейвен одержима демоном — так заявляла ее бабушка всем, кто был готов ее слушать, — и эта одержимость неспроста. Невинное дитя ни за что не привлекло бы к себе такого могучего злого духа. Хейвен страдала за грехи отца. Имоджин велела горожанам молиться за Хейвен, но предупреждала, что спасения ждать не приходится до тех пор, пока ее зять не покается. Это Эрнест Мур, говорила Имоджин, подпустил Сатану к сердцу дочери.

Именно тогда до Хейвен начали доходить слухи про Веронику Кейб. Эта женщина была кассиршей в скобяной лавке отца. Она вечно подсовывала Хейвен шоколадные конфеты, когда родители не видели. Когда Хейвен оставалась на какое-то время в лавке, она не раз слышала, как Вероника слишком громко смеется в ответ на сальные шуточки ее отца. И еще она видела, как Вероника провожает Эрнеста взглядом от банок с краской до ящиков с гвоздями и обратно. В Сноуп-Сити ни для кого не было секретом, что Вероника Кейб без ума от Эрнеста Мура.

— Ты нравишься Веронике, — как-то раз шутливо сказала Хейвен отцу, когда тот вез ее в школу.

— Да ну? — притворно удивился Эрнест Мур. — С чего ты взяла?

— Она на тебя так смотрит, будто съесть хочет.

— Что, правда? — хорошенько отсмеявшись, проговорил отец Хейвен. — Знаешь, тебе это все просто кажется, малышка. И потом: Вероника не дура. Уж она-то отлично знает, что я счастливо женат.

По вечерам, когда Хейвен укладывали спать, она слышала приглушенный голос отца. Он что-то доказывал матери, а та плакала. Хейвен знала, что в городе пошли разговоры про ее отца и Веронику. Дескать, между ними что-то есть. И хотя отец Хейвен клялся и божился, что ни в чем не повинен, горожане ополчились против него. Из-за этого скандала Вероника Кейб с позором бежала из Сноуп-Сити, а покупателей в лавке Эрнеста Мура сильно поубавилось. Многие были готовы за банкой краски или коробкой гвоздей ехать в Юникои. [2]Доходы резко упали, стало нечем платить по счетам. И благодаря Имоджин Снайвли весь городок поверил, что грехи Эрнеста Мура привели Сатану в Теннесси.