Покоритель зари, или плавание на край света - Клайв Стейплз Льюис Страница 5

Первая стычка между Юстэсом и Рипичипом произошла раньше, чем можно было ожидать. На следующий день, пе­ред обедом, когда все уже сели за стол (на море всегда хо­чется есть), Юстэс вихрем влетел в каюту, поддерживая од­ной рукой другую и вопя:

– Ваша зверюга чуть меня не убила! Смотрите за ней! Я буду жаловаться! Да, вам прикажут ее ликвидировать!

Тут в дверях появился Рипичип со шпагой в руке. Усы его воинственно торчали, но он, как всегда, был предельно вежлив.

– Прошу прощения у всех, – сказал он, – особенно у ее величества. Если бы я предвидел, что побеспокою вас, то выбрал бы более удобное время…

– А что случилось? – спросил Эдмунд.

А случилось вот что. Рипичип, которому всегда казалось, что корабль плывет слишком медленно, любил сидеть рядом с драконьей головой и, вглядываясь в небо на востоке, тихо напевать тонким голоском песню, которую сочинила для не­го дриада. Какой бы сильной ни была качка, он ни за что не держался, легко сохраняя равновесие; возможно, ему помогал длинный хвост, который свешивался по фальшборту вниз, почти до палубы. Все на корабле знали эту привычку, и морякам она нравилась, поскольку на вахте было с кем поговорить. Я не знаю, зачем Юстэс ковылял, спотыкаясь, по палубе (он так и не научился ходить по ней). Быть мо­жет, он высматривал на горизонте землю, быть может – просто околачивался возле камбуза. Как бы то ни было, он заметил свешивающийся хвост, – конечно, зрелище соблаз­нительное – и решил, что будет очень приятно этот хвост схватить, дернуть вниз, крутануть Рипичипа разок-другой, убежать и вволю посмеяться. Сначала все шло прекрасно. Мышиный рыцарь был ненамного тяжелее крупного кота. Юстэс в мгновение ока сдернул его за хвост и захохотал, глядя на нелепо растопыренные лапки и открытый рот. Но Рипичип, опытный боец, никогда не терял самообладания и сноровки. Нелегко вытащить из ножен шпагу, если тебя крутят в воздухе за хвост, но он это сделал. Юстэс почув­ствовал дважды сильную боль в руке, и выпустил хвост, а мышиный рыцарь, словно мячик, отскочил от палубы, – и сверкающая молния замелькала у Юстэсова живота (нарнийские мыши не соблюдают правила «выше пояса», по­скольку им до пояса не дотянуться).

– Перестань! – вопил Юстэс. – Сейчас же убери эту шту­ку! Это опасно! Ты меня ранишь! Ну, сколько можно! Я Каспиану скажу! Тебе намордник наденут… тебя свяжут…

– Где твоя шпага, жалкий трус? – пищал Рипичип. – За­щищайся, или я тебя просто высеку.

– У меня нет шпаги, – сказал Юстэс. – Я – пацифист. Я против всякой борьбы.

– Не ослышался ли я? – строго спросил Рипичип, на мгно­вение опуская шпагу. – Ты отказываешься от поединка?

– Ну, что ты от меня хочешь? – заныл Юстэс, потирая ра­неную руку. – Шуток не понимают!..

– Я хочу, – сказал Рипичип, – чтобы ты – выучился – хо­рошим – манерам – и уважал – рыцарскую честь – Мыша – и мышиный хвост! – (там, где у нас стоит тире, он хлестал Юстэса шпагой, а клинок ее, закаленный гномами, бил больно, как розга).

Конечно, Юстэс учился в школе, где не было телесных наказаний, и такого с ним еще не случалось. Вот почему он, хотя и не умел ходить в качку, меньше чем за минуту промчался через весь корабль и ворвался в каюту. Пылкий Рипичип бежал за ним, размахивая шпагой, и Юстэсу каза­лось, что шпага пылает.

В каюте, к его ужасу, дуэль приняли всерьез, и Каспиан предложил ему свою шпагу, а Дриниан и Эдмунд заспорили о том, что делать, когда один противник настолько ниже другого. Юстэс хмуро попросил у Мыша прощения и уда­лился вместе с Люси к себе в каюту, промыть и перевязать раны. Потом он лег в постель, осторожности ради – на бок.

– Земля! – закричал впередсмотрящий.

Люси, которая разговаривала на юте с Ринсом, быстро спустилась по лестнице и поспешила на полубак. По пути к ней присоединился Эдмунд, а Каспиан, Дриниан и Рипичип были уже там. Утро выдалось холодное, небо над темно-си­ним морем, усеянным белыми клочками пены, казалось очень бледным. Впереди, по правому борту, словно зеленый холм среди моря, виднелся ближайший из Одиноких Остро­вов – Фелимат, а позади него возвышались серые склоны Дорна.

– Дорн! Фелимат! – воскликнула Люси, хлопая в ладоши от радости. – Ах, Эдмунд, как давно мы их не видели!

– Никак не пойму, – сказал Каспиан, – почему они при­надлежат Нарнии. Разве король Питер завоевал их?

– О, нет! – отвечал Эдмунд. – Так было еще до нас, при Белой Колдунье.

(Сам я, кстати сказать, тоже не знаю, почему острова эти принадлежат Нарнии. Если узнаю, и если это интерес­но, я расскажу вам в другой книге).

– Будем причаливать к берегу, ваше величество? – спро­сил Дриниан.

– Пожалуй, не стоит, – сказал Эдмунд. – В наше время здесь никого не было, да и сейчас нет, судя по виду. Раньше народ жил на Дорне, а кое-кто – на Авре, это третий остров, его пока не видно. А на Фелимате пасли овец.

– Значит, обогнем его, – сказал Дриниан, – и высадимся на Дорне. Придется грести.

– Как жаль, что мы не побываем на Фелимате, – сказала Люси. – Мне бы хотелось побродить там. На нем так пусто… но хорошо, и трава, и клевер, и тихий, морской воздух…

– Я тоже не прочь размять ноги, – согласился Каспиан. – Вот что, давайте высадимся на берег и отошлем лодку об­ратно. Пересечем остров, а корабль подберет нас на той сто­роне.

Если бы Каспиан знал, что из этого получится, он бы так не сказал; но тогда это всем понравилось. «Ой, идем!» – во­скликнула Люси.

– Ты пойдешь с нами? – спросил Каспиан у Юстэса, кото­рый появился на палубе с перевязанной рукой.

– Пойду, пойду, только бы подальше от этого проклятого корыта, – сказал Юстэс.

– Проклятого корыта? – переспросил Дриниан. – Ты о чем?

– Во всех цивилизованных странах, – сказал Юстэс, – ко­рабли такие большие, что и не помнишь, где ты – на суше или на море.

– Тогда зачем плавать? – сказал король. – Дриниан, при­кажи спустить шлюпку на воду.

Король, Рипичип, Люси, Эдмунд и Юстэс сели в шлюпку и поплыли к берегу. Когда они высадились, лодка поплыла обратно, а они долго смотрели ей вслед, удивляясь, каким крошечным кажется корабль.

Люси, конечно, была босая (она ведь скинула туфли тог­да, в воде), но это ничего, если идешь по пушистому мху. Хорошо было вновь очутиться на суше, дышать землей и травой, хотя поначалу земля покачивалась под ногами, словно палуба, так всегда бывает после долгого плавания. Здесь оказалось теплее, чем в море, и Люси особенно по­нравилось ступать по нагретому песку. В небе пел жаворо­нок.

Они шли вглубь острова, поднимаясь на довольно крутой, хотя и невысокий холм. На вершине, конечно, они огляну­лись: корабль медленно плыл к северо-западу, сверкая на солнце, словно большой жук. Перевалив через гребень хол­ма, они его больше не видели.