Братство Конца - Евгений Малинин Страница 5
Братство Конца - Евгений Малинин читать онлайн бесплатно
Сам я еще очень долго рассматривал желтые звезды в темно-коричневом небе, поражаясь окружавшей меня гробовой тишине.
Спал в эту ночь я очень мало, хотя считаю себя большим соней, и проснулся задолго до восхода солнца. Небо только-только начинало светлеть, переходя от темно-коричневого, почти черного, цвета к светлому, охряному. Легкие, редкие облачка чуть темнее неба стояли неподвижно, словно лужицы пролитой краски. Постепенно края облаков, подсвечиваемые поднимающимся солнцем, начали искриться ярко-оранжевым, и, наконец, небо превратилось в светлый желтоватый купол, облака – в яркие оранжевые кляксы, а над зазубренным окоемом леса показался край изумрудно-зеленого солнца.
– Значит, это был не сон?! – раздалось из-под моего плаща, и на свет показалась заспанная рожица Машеуса. Тут же послышалось тяжелое кряхтенье, и из шалаша выползло странное существо с темной шерстяной головой, наряженное в желто-зеленые живописные лохмотья и огромные сапоги. Когда это чучело распрямилось, мы с Машеусом увидели, что оно имеет поразительно красные глаза, странным образом гармонировавшие с ярко-красным носом. Судя по внешнему виду, наш гениальный Фродо подхватил нешуточную простуду. Этот диагноз подтвердила и первая сказанная им фраза:
– Добное утно, донохие мои, – радостно произнес оборванный хоббит и, услышав собственный голос, испуганно схватился за свое горло.
– Да нет, не бонит… – растерянно произнес он, и глаза у него стали не только красные, но еще и испуганные.
Машеус вскочила на ноги и быстро подошла к Паше.
– Ну-ка, покажи свое горло, – сурово потребовала она, и Паша послушно распахнул пасть. Внимательно всмотревшись в Пашину глотку, Машенька радостно констатировала: – Горло в порядке, так, небольшое покраснение. А вот насморк превышает все допустимые пределы!
Похоже, именно в этот момент Паша окончательно проснулся. Он обвел обалделым взором окружающую действительность и почти точно повторил фразу Машеуса:
– Так, сначит, это мне не пниснинось?
– Как твои ноги? – поинтересовался я, пытаясь отвлечь его от желтого неба и зеленого солнца.
– Чехо? – не сразу врубился в мой вопрос Пашенька.
– Ноги твои как? – повторил я для непонятливых.
Паша опустил свои красные глазки и уставился на огромные сапоги. Через минуту тягостных размышлений он поднял глаза на меня и спокойно заявил:
– Нонманьно…
– Тогда снимай сапоги! – тут же потребовал я.
Теперь Паша непонимающе уставился на меня.
– Чего уставился! – тут же окрысился я. – Думаешь, я отправлюсь в путь в одних портянках на босы ноги, а тебе позволю топать в сапогах на унты!
Тут наконец до хоббита дошла справедливость моих требований. Он опустился на травку и стащил со своих мохнатых ножек мои ботфорты.
Лежавший в стороне тролль поднял свою здоровенную башку и, не открывая глаз, поинтересовался:
– Что, уже уходите?
– И ты тоже уходишь… – бросил я, присаживаясь на травку и принимаясь обуваться. Душегуб сел и открыл глаза:
– А куда?
– Туда, куда ведет нас жанкий жнебий мой! – неожиданно заявил Паша, задумчиво взлохмачивая собственные голени. Машеус молча и с каким-то скрытым состраданием рассматривала нас.
Наконец я был готов к походу. Нахлобучив свою островерхую шляпу на голову и потопав каблуками сапог в короткую травку полянки, я взял в руки свою резную дубину и бодро произнес:
– Ну что ж, друзья, пойдемте искать человечество!
И мы пошли.
Зеленое солнце припекало ничуть не хуже привычного оранжевого, а болотистые полянки словно по волшебству из леса исчезли. Под нашими ногами шуршал сухой коричневый песочек, густо присыпанный обычной сухой сосновой хвоей. Да и вообще, за эту ночь лес здорово изменился. Он словно подрос и раздался вширь, деревья вытянулись вверх и расступились, подлесок почти совсем пропал, никаких рябинок, ольхушек и бузины не было и в помине. Даже елки – основная составляющая подмосковных хвойных лесочков – исчезли. Их место заняли медово-желтые, ровными столбами уходящие вверх сосны. По такому лесу путешествовать было одно удовольствие.
Возможно, именно из-за того, что лес стал светлым и чистым, мы очень скоро наткнулись на некое подобие дороги. Конечно, дорогой в прямом смысле этого слова нашу находку назвать было нельзя, однако две явные, хотя и неглубокие, колеи, петляющие между соснами, обозначали, что кто-то здесь постоянно пользуется гужевым транспортом.
Тележные колеса это вам не танковые траки, по их следам не определишь, в какую сторону проехали люди, поэтому мы повернули следом за колеей, в ту сторону… в которую повернул я. Как-то так оказалось, что я шагал в середине нашей маленькой группы, как будто мои друзья молчаливо признали во мне лидера и ожидали моих решений, чтобы им следовать. Даже гениальный Паша этим утром больше помалкивал, вертя по сторонам своей шерстяной головой. Впрочем, я допускаю, что его молчание было вызвано только тем, что говорил он крайне неразборчиво и очень стеснялся этого обстоятельства.
По этой лесной дороге мы прошагали что-то около часа, а затем, совершенно неожиданно, лес кончился, и мы вышли на опушку, за которой начиналось совершенно необъятное поле, засеянное тем, что наши средства массовой информации называют «хлебами». Была ли это рожь, пшеница или, допустим там, ячмень с овсом, я сказать не могу, но это необъятное, простирающееся до самого горизонта поле с перекатывающимися по нему золотисто-желтыми волнами действительно напоминало бескрайнее море. Это впечатление бескрайности усиливалось еще и тем, что линии горизонта не было. Желтое поле незаметно переходило в желтое небо.
Дорога, ставшая к тому времени хорошо укатанным большаком, сворачивала влево и катилась дальше между сосновым лесом и бескрайним полем.
Мы постояли немного, любуясь пейзажем. Потом Машеус тихонько прошептала про себя:
– Я и не думала, что на свете есть такая красота… – а Паша-хоббит, также про себя, поддакнул:
– Да-а-а, кнасота!
Я ничего не сказал, а повернулся и потопал по дороге дальше. Позади меня послышалось два вздоха, а затем ребята снова пристроились сбоку.
Мы прошли еще тройку километров, и лесная опушка плавно отвернула влево, открывая большой, ровный, недавно скошенный луг, за которым виднелись обширные огороды. А за этими зелеными посадками, почти скрытые рельефом местности, виднелись… крыши. Самые настоящие соломенные крыши какой-то небольшой деревеньки!
Конечно же, мы не сговариваясь ломанули прямо через покос к огородам. Добравшись до изгороди, сварганенной из плохо ошкуренных жердей, мы сразу увидели оставленную калитку и тропочку, убегающую между грядок вниз, к серебрящейся между густыми кустами реке и притулившейся на ее берегу деревеньке.
По тропочке мы мало что не бежали, очень уж кушать хотелось. Паша на ходу пересчитывал монетки в кармане своих драных штанишек, а я гадал, как они там оказались. Машеус что-то бодро бормотала про корочку хлебушка и глоток родниковой водички, видимо, входила в жалостливую роль попрошайки.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments