Хрустальный грот - Мэри Стюарт Страница 5

«А если она откажет ему», — вспомнил я слова корнийца. Ему ответил голос дяди: «Даже если она откажет, это не имеет почти никакого значения... Мне нечего опасаться, даже если он явится собственной персоной».

Отряд легко передвигался по мосту. Слышался звон оружия и стук копыт.

Он явился собственной персоной. Он здесь.

Мне оставалось около фута до стены, когда я оступился и чуть не упал. Успев, к счастью, уцепиться за ветку, я благополучно приземлился на парапет, осыпанный листьями и мхом. В этот момент раздался пронзительный крик няни:

— Мерлин! Мерлин! О боже, где же мальчик?

— Здесь, здесь, Моравик! Сейчас спускаюсь!

Я спрыгнул в высокую траву. Она бросила веретено и, подобрав юбки, бросилась ко мне.

— Что там за суматоха на дороге? Я слышу конский топот целого отряда! Святые угодники! Посмотри, детка, на свою одежду! Будто на этой неделе я своими руками не чинила тебе тунику, только погляди! Сплошные дыры, и сам в грязи с головы до ног, как нищий ребенок!

Пришлось выскользнуть из ее рук.

— Я упал. Извини. Спускался, чтобы сказать тебе. Конный отряд — иностранцы! Моравик, это король Горлан из Ланасколя! У него красная накидка и черная борода!

— Горлан из Ланасколя? Ведь это же в двадцати милях от места, где я родилась! Интересно, зачем он приехал?

Я удивленно поглядел на нее.

— Как? Разве ты не знаешь? Он приехал жениться на моей матери.

— Чушь.

— Правда!

— Какая там правда! Думаешь, я бы не знала? С чего ты взял? Такие вещи нельзя говорить, Мерлин. Тут пахнет неприятностями.

— Не помню. Мне кто-то сказал. По-моему, мама.

— Неправда, сам знаешь.

— Значит, я где-то слышал.

— Где-то слышал, где-то слышал. Говорят, что у маленьких поросят большие уши. Твои должны свисать до земли — столько ты слышишь. Чего улыбаешься?

— Ничего.

Она уперла руки в бока.

— Ты слушаешь вещи, которые тебе нельзя слышать. Я тебе уже говорила. Ничего удивительного, что люди говорят о чем думают.

Обычно я уступал, но, разволновавшись, я забыл об осторожности.

— Это правда. Узнаешь сама, это правда! Какая разница, где я слышал? Я в самом деле не помню где, но это правда, Моравик...

— Что?

— Король Горлан — мой отец, настоящий отец.

— Что?

Вопрос полоснул по ушам как пила.

— Неужели ты не знала? Даже ты?

— Нет, не знала. И ты больше не заикайся об этом никому. Откуда тебе вообще известно его имя? — Она встряхнула меня за плечи. — Откуда ты знаешь, что это король Горлан? О его приезде ничего не говорили даже мне!

— Я же сказал. Не помню, где услышал и как. Мне просто запомнилось его имя, и я знал, что он приедет к королю говорить о моей матери. Мы отправимся в Малую Британию, Моравик, и ты поедешь с нами. Тебе понравится, правда. Там твой дом. Может быть, мы будем жить близко.

Она сжала мои плечи, и я умолк. Я с облегчением заметил, как между яблонями к нам спешил один из стражников короля. Он подошел к нам, тяжело дыша.

— Его к королю. Мальчика. В большой зал. Быстро.

— Кто это? — допытывалась Моравик.

— Король приказал поспешить. Я обыскался его.

— Кто?

— Король Горлан из Британии.

Моравик зашипела, как испуганная гусыня, и всплеснула руками.

— Какое ему дело до мальчика?

— Почем я знаю? — Стоял жаркий день, стражник был тучноват и запыхался. С Моравик, имевшей по отношению к слугам статус немногим выше моего, хотя она была моей няней, он говорил кратко. — Мне известно лишь, что послали за леди Нинианой и мальчиком, и кому-то, по-моему, сильно достанется, если его не найдут, когда он потребуется королю. Могу сказать тебе, что король необычайно взволнован.

— Ладно, ладно. Иди обратно и скажи, что мы подойдем через несколько минут.

Стражник быстро ушел. Моравик набросилась на меня и схватила мою руку.

— Все святые! — У Моравик про запас имелся самый большой в Маридунуме набор заклинаний и талисманов. Я не помню такого случая, чтобы она прошла мимо святилища, не засвидетельствовав почтения какому-нибудь обитающему там божеству. Но официально она оставалась христианкой, и к тому же ревностной, особенно если попадала в беду.

— О херувимы! Угораздило же ребенка оказаться в это утро в лохмотьях! Давай быстрее, или нам обоим придется туго.

Моравик потащила меня по тропинке к дому, озабоченно призывая всех своих святых и подгоняя меня. И уж никак она не собиралась вспоминать о том, что я оказался прав в отношении гостя.

— Дорогой святой Петр! И зачем я наелась в обед угрей и так хорошо заснула?! Ну и денек! Сюда. — Она подтолкнула меня в комнату.

— Скидывай лохмотья и надевай новую тунику. Скоро мы узнаем, что уготовил тебе господь. Быстрее, детка!

Я жил вместе с Моравик в маленькой темноватой комнате, рядом с помещением для слуг. В ней постоянно пахло кухней, но мне это нравилось. Мне также нравилась старая, замшелая груша, росшая прямо под окном. Летом, по утру, на ней раздавалось пение птиц. Моя постель — простые доски, настеленные на деревянные валки, никакой резьбы или даже подставки под ноги или под голову, — находилась тут же у окна. Я помню, как Моравик, думая, что я не слышу, жаловалась другим слугам, что королевскому внуку найдено не больно-то подходящее место. Мне же она говорила, что ей удобно находиться рядом с другими слугами. Я же, конечно, был доволен. Она всегда заботилась, чтобы у меня была чистая соломенная подстилка и шерстяное покрывало. Сама Моравик спала на полу, на соломенной подстилке, на которую иногда претендовал огромный волкодав. Он ворочался у ее ног и чесался, терзаемый блохами. Иногда его место занимал Сердик, один из конюхов, сакс. Давным-давно, во время набега, его захватили в плен, и он остался здесь, женившись на местной девушке. Через год во время родов она умерла вместе с ребенком, а Сердик решил остаться, смирившись со своей судьбой. Однажды я спросил у Моравик, почему она постоянно сетует на собачий запах и блох и все же пускает собаку спать в комнату. Не помню, что она мне ответила, и без того мне было понятно, что волкодав ночью охраняет комнату, чтобы никто не заходил.

Сердик являлся, конечно, исключением. При его появлении собака начинала стучать хвостом по полу и уступала ему место. Я думал, что и Сердик, помимо прочего, исполнял обязанности сторожевого пса. Моравик никогда не говорила о нем, не говорил и я. Маленьким детям положено крепко спать. Но временами я просыпался по ночам и тихо лежал, разглядывая в окно звезды, похожие на блестящих серебряных рыбок, попавших в сети ветвистой груши. Происходившее между Сердиком и Моравик я толковал по-своему: Моравик охраняла меня днем, Сердик — ночью.