Дракон 2. Назад в будущее - Игорь Алимов Страница 5

Шпунтик впал в оцепенение, которое некоторые назвали бы кошачьей медитацией, но кот понятия не имел о таких сложных материях. Он сидел, подобравшись и слегка качаясь, смотрел перед собой в одну точку полузакрытыми глазами и урчал едва слышно. Урчанием Шпунтик умудрился попасть в странный резонанс с окружающим его гудением, и через это отрешился от всякой суеты, периодически возникающей за пределами его узилища, а заодно и от всего мирского в целом. С хозяином и его подлым равнодушием кот решил разобраться потом — ведь рано или поздно гудеж должен прекратиться, а мысли о том, что его бросили здесь навсегда, Шпунтик не допускал.

И поэтому враз встрепенулся, когда мощный рывок сотряс клетку, и знакомый голос воскликнул:

— Быстрее, кот, быстрее!

Вот оно, освобождение! И вот он — хозяин! Однако если надо быстрее, то не кричать следует, но открыть вот эту задвижку, а уж там каждому станет ясно, что такое быстрее на самом деле.

Только отчего на хозяине лица нет, пол под его ногами ходит ходуном, кругом пронзительно орут люди, и откуда-то сверху падают сумки, рюкзаки и чемоданы?! Происходящее настораживало, а открывать клетку никто не спешил.

Чижиков о таких мелочах не думал.

Потому что их самолет падал.

Произошло это как-то вполне обыденно. Уже в воздушном пространстве Китайской Народной Республики, но еще часа за полтора до посадки в Пекине. Котя, устав ломать голову над происходящими странностями, как раз утешил себя доброй порцией виски и решил было вздремнуть, чему выпитое способствовало как нельзя лучше. Он поднял подлокотники, устроился поудобнее на трех доставшихся ему креслах, смежил веки — и тут-то самолет и тряхнуло.

Тряхнуло ощутимо — где-то в носовой части звучно разбилось стекло. Котя приподнял голову: ожила трансляция, и приятный женский голос напомнил о необходимости пристегнуть ремни, поскольку самолет попал в зону турбулентности и его сейчас чуть-чуть потрясет. Чижиков уже практически выполнил указание пристегнуться, то есть сел и потянул на себя ремень безопасности, как рядом с ним возникла встрепанная Ника с сумкой через плечо.

— Опять ты… — протянул Котя. — Сгинь с глаз моих!

— Дядя Костя, — Ника решительно села в соседнее кресло, мельком глянула на часы и тут же схватила Чижикова за руку.

— Дядя Костя! Слушайте меня внимательно. У нас почти не осталось времени. Сейчас мы с вами встанем в проходе и…

Самолет снова сильно тряхнуло.

Послышался испуганный женский вскрик.

— …встанем в проходе, — повторила Ника, — и все будет хорошо.

— В каком смысле? — насторожился Чижиков.

— Не спрашивайте! Сейчас начнется! У нас четыре минуты, всего четыре! И больше времени не будет!

— Ну ладно, ладно, девочка из будущего… — усмехнулся Котя, приподнимаясь.

— Пожалуйста, займите ваши места! — раздался окрик стюардессы.

И что-то в ее голосе звенело такое, что Чижиков вмиг протрезвел. Нутром понял: случилось нечто серьезное. Меж тем самолет трясло уже непрерывно, и все сильнее и сильнее. И на простую турбулентность это никак не походило.

Чижиков огляделся — происходившее очень напоминало кино. Хорошо, когда на подобное смотришь со стороны, но участвовать в таком фильме на самом деле… Стоп!

— Мы что, падаем? — не слишком изумился Котя, у которого сегодня поводов для удивления было несколько в избытке. Самолет и правда падает?

— Чистая правда, дядя Костя, — поспешно закивала Ника и, не обращая внимания на призывы стюардессы, распахнула дверцу багажной полки. — Падает и… не совсем падает.

— Как это?! — вытаращил глаза Чижиков.

— Так тоже бывает, — Ника выхватила из темного зева небольшой кожаный рюкзачок, метнула в него содержимое сумки. — Просто поверьте, что падает и в то же время не падает. Но мы с вами должны стоять вот в этом проходе. Рядом и вместе. Тогда все будет хорошо.

— Что будет хорошо?! — Чижиков, до которого внезапно, резко и сразу дошло, что это не кино, а сугубая реальность, мигом вскочил на ноги.

Салон самолета стремительно, на глазах превращался в грохочущий ад.

Чижиков закричал:

— Что будет хорошо, как может быть хорошо — если с высоты десяти тысяч метров?!

Пол под ногами опасно кренился, пассажиры орали в голос. Иные вжимались в кресла, иные пытались вскочить, кто-то с размаху шлепнулся и его потащило по проходу вперед. Багажные полки от тряски распахнулись, вниз полетели сумки, чемоданы, рюкзаки, одежда. Рев двигателей прорвался в салон. Скрежет, стук, вопли — все смешалось.

— Шпунтик! — взвыл Чижиков и хлопнул себя по лбу. — Ведь Шпунтик же!

— У вас две минуты на то, чтобы принести сюда кота, дядя Костя, и это надо сделать обязательно!

Девушка кричала, стараясь перекрыть нарастающий шум.

Чижиков так опешил, что даже не нашелся, что сказать. Он двинулся за котом по убегающему из-под ног полу, хватаясь за спинки кресел и расшвыривая встававшие на пути сумки и вещи. Он даже оттолкнул стюардессу, которая зачем-то пыталась удержать его, хотя все вокруг летело в тартарары. Ну какое ей дело, будет этот дурной пассажир стоять или сидеть, когда самолет со всей дури хряпнется о землю?

«Вот так оно и бывает, — мелькнуло в голове у Чижикова. — Возьми, да и случись некая история, и никто тебя не спросит, хочешь ли ты быть ее участником».

Костину грудь сдавил слепой животный ужас.

Зачем он полетел в этот чертов Пекин?!

Чтобы так нелепо погибнуть?!

Уже не понимая, что и зачем он делает, Чижиков схватил кошачью переноску и рванул назад, к Нике. Она была самым странным в этом самолете, и если уж Ника сказала, что они трое должны быть рядом и вместе, здесь, в проходе, значит, так надо?

Самолет дергался, как припадочный. Казалось, вот-вот железная махина не выдержит и развалится на части — и все же Котя умудрился добраться до девушки, не упустив Шпунтика и ничего себе попутно не сломав. Ника ухватила его за руку — и внезапно Котя увидел, что со всех сторон их окружает белое сияние, возникшее непонятно откуда и на глазах набирающее силу.

«Вот и все?» — пронеслось в голове Чижикова.

Как сквозь пленку он увидел перекошенное лицо Алексея Борна, что летел прямо на Костю, изогнувшись в немыслимом прыжке.

Губы Борна шевельнулись — миг, и он исчез.

Вот и все!

Будто камень упал в бездонный темный пруд, откуда нет возврата.

Вот и все…

Ослепительная белизна обступила Чижикова со всех сторон и мягко приняла его в свои объятия.

Где-то, когда-то

Сначала Чижиков осознал, что, кажется, не умер или умер не до конца. Или не весь. Не целиком.