Сталь остается - Ричард Морган Страница 5

Дрэгонсбэйн коротко ругнулся, выхватил копье и пустил своего боевого ихелтетского коня в галоп.

Он был уже близко, когда первые твари добрались до Руни, а потому видел все своими глазами. Вожак-упырь догнал непослушную лошадь пастушка, развернулся на одной мощной задней ноге и выбросил другую. Парнишка попытался уклониться и даже махнул неловко копьем, но в следующее мгновение острые, как коса, когти зацепили его и выхватили из седла. Руни еще поднялся, пошатываясь, и тут же два хищника накинулись на него. Долгий, раздирающий душу вопль пронесся над степью.

В запасе оставалась последняя карта. Эгар откинул голову и завыл. От боевого махакского крика у врага кровь стыла в жилах. Его знали и страшились повсюду и везде. То был жуткий зов самой смерти.

Упыри услышали и вскинули вытянутые, сужающиеся кверху головы с измазанными кровью мордами. Несколько секунд они стояли так, тупо взирая на несущегося к ним всадника, словно оценивая опасность, и Эгару хватило этой паузы, чтобы преодолеть разделявшее их расстояние.

Первый раннер получил удар в грудь и завалился на спину, увлекаемый не сбавляющим хода жеребцом, скребя по земле когтями и харкая кровью. Эгар натянул поводья, повернулся и вырвал копье, разворотив рану. Влажные внутренности рваными веревками свисали с зазубренного лезвия. Воин отряхнул копье, и куски мяса, разбрызгивая белесую жидкость, полетели на траву. Второй зверь потянулся к врагу, но конь попятился и встал на дыбы, готовый атаковать здоровенными, подбитыми стальными подковами копытами. Раннер взвизгнул, тряся раздробленной конечностью, и тут конь прогарцевал вперед на задних ногах, как умеют только специально обученные ихелтетские скакуны, и второе копыто проломило врагу череп. Эгар издал короткий вопль, сжал бока жеребца и перехватил копье обеими руками. Красные брызги мелькнули в воздухе.

Длинное, в шесть с половиной футов, копье, знакомое солдатам всех армий и наводящее ужас на каждого, кому доводилось видеть его в деле, традиционно изготавливается из бычьего ребра. С обоих концов к нему крепится обоюдоострое зазубренное лезвие шириной в ладонь у основания. В давние времена металл для наконечника бывал ненадежен, порист, хрупок и плохо обработан, поскольку ковали оружие в маленьких передвижных кузнях. Позднее, когда побывавшие на службе в Трилейне махаки узнали технологию изготовления стали, материала прочного и полностью соответствовавшего их воинственному духу, мастера брали для древка дерево наоми, которому придавали требуемую форму.

Когда ихелтетские армии в первый раз ринулись на север и запад против городов лиги, их порыв разбился, как налетевшая на камень волна, о шеренги кочевников и их копья. Такого военного конфуза империя не знала больше сотни лет. По слухам, даже закаленные в сражениях ихелтетские ветераны тряслись от страха при виде того, что делала махакская сталь с их боевыми товарищами. В битве при Мейн-Мур, Великой Пустоши, когда армии отступили с поля боя, дабы собрать павших, четверть имперских наемников дезертировала, прослышав о том, что махакские дикари подкрепляют силы, поедая трупы врагов. Один ихелтетский историк писал позднее о той бойне на пустоши: «…так падальщики сбегаются на поживу, страшась, что хищник более могучий уже занял пиршественный стол и может обрушиться на них…» Мудрено сказано, но смысл ясен. Ихелтетские солдаты называли такое копье ашлан мбер телан, двузубый демон.

Раннеры бросились на него с обеих сторон.

Конь еще пятился, когда Эгар ударил — слева направо. Левое верхнее лезвие взрезало брюхо одному упырю, правое нижнее блокировало выпад, сломав опускающуюся лапу. Раненый монстр взвыл, и Эгар повернул копье еще раз, орудуя им, как гребец веслом. На левом наконечнике повис глаз и что-то еще. Правый не зацепил ничего — упырь слева свалился на траву и визжал, поливая землю кровью. Оставшийся без глаза раннер размахивал здоровой лапой и вертелся на месте, как запутавшийся в бельевой веревке пьяный. Остальные…

Знакомое шипение, влажное «чвяк», еще один режущий вопль — и вот уже из груди хищника торчит выпущенная Кларном стрела. Упырь потянулся к ней и схватил озадаченно древко, когда вторая стрела пронзила череп. Упырь еще успел отреагировать на новую рану, но тут мозг осознал масштаб повреждения, и длинное бледное тело тяжело рухнуло на землю.

Эгар насчитал еще трех упырей, в нерешительности топтавшихся по другую сторону от распростертого Руни. Похоже, они растерялись. Кларн гнал коня к месту схватки, готовый выпустить третью стрелу, и чаша весов склонялась в пользу людей. Никто из знакомых Эгара, включая Рингила и Аркет, не знал, обладают ли раннеры мыслительными способностями человека. Так или иначе, они веками нападали на махаков и их стада, и обе стороны имели друг к другу немалый счет.

Эгар спешился в наступившей внезапно тишине.

— Только если двинутся, — предупредил он Кларна.

Взяв копье наперевес, Дрэгонсбэйн зашагал через высокую траву к Руни и жадно глядящим на него упырям. В глубине живота зашевелился червячок страха. Если хищники решатся и бросятся на него, Кларн успеет выпустить в лучшем случае две стрелы.

Он только что отказался от своего главного преимущества.

Но там, на холодной земле, лежал истекающий кровью Руни, и каждая секунда могла стать для него решающей.

Упыри задвигались в траве, выгибая белые спины, как киты, которых Эгар видел однажды у побережья Трилейна. Продолговатые головы на мускулистых шеях заканчивались узкими зубастыми мордами с прищуренными, внимательно наблюдающими за ним глазами. Еще один мог прятаться где-то поблизости — с такими приемами проклятых тварей Эгар уже сталкивался. Жаль, не запомнил, сколько их было вначале.

Внезапно потянуло холодком.

Эгар подошел к Руни, и холод сдавил объятия. Парнишка был мертв, пустые глаза смотрели в небо. Что ж, по крайней мере, все произошло быстро; земля вокруг пропиталась обильно хлынувшей из разорванного тела кровью. В меркнущем свете она казалась черной.

Глухой ритм, напоминающий барабанный бой, вошел в него через подошвы сапог. Ноздри расширились. Зубы сжались. Ритм нарастал, вытесняя холод, прорываясь через щели в перехваченном горле, давя на глаза. Мгновение Эгар стоял молча, словно что-то пригвоздило его к земле.

Взгляд метнулся к трем степным упырям, замершим перед ним в сгущающихся сумерках. Эгар дрожащей рукой поднял копье, закинул голову и завыл. Завыл так, будто вой этот мог расщепить небо, достичь души Руни, поднимающейся по Небесному Пути, и сбросить парнишку на землю, вернуть в мир живых.

Время истекло. Осталась только смерть.

Эгар едва услышал свист первой выпущенной Кларном стрелы — он с воем устремился на оставшихся упырей.

Стекло треснуло звонко, на высокой ноте, и то, что влетело через окно, тяжело шлепнулось на лежавший посредине комнаты протертый ковер.

Рингил заворочался в хаосе смятого белья и усилием воли открыл один глаз. Дыра оскалилась острыми неровными краями, а солнечный свет был слишком ярким, чтобы смотреть в нее прямо. Он перекатился на спину и, протянув руку, пошарил по постели, надеясь отыскать того, с кем провел прошлую ночь, однако обнаружил только пустую и местами сырую ширь простыни. Парнишка ушел, как уходили обычно они все, задолго до восхода. Вкус во рту наводил на мысль, что всю ночь пришлось жевать вывернутую наизнанку дуэльную рукавицу, а махакский боевой барабан, как выяснилось чуть погодя, громыхал не где-то, а в его собственной голове.