Парадокс параллельных прямых. Книга первая - Татьяна Вильданова Страница 5

– Возможно… – брюнетка слегка приподняла голову и томно прищурилась, – Дюпон ещё не решил…

Пользуясь моментом, она осторожно провела волосами по его шее и легко прижалась затылком к горлу.

– А мой контракт? – Жан положил ладони ей на плечи.

Брюнетка выразительно пожала плечами и слегка изогнула в улыбке подрагивающие губы.

– Марго, – опустив голос ещё на октаву ниже и почти касаясь губами её уха, интимно прошептал Доре, – ты просто прелесть, – после чего скользнул глазами по зеркалу и легко коснулся её щеки губами.

– А ну тебя, – вроде бы отмахиваясь, но в действительности, прижимаясь к нему ещё больше, хрипловато засмеялась Марго, – если ты, действительно, хочешь, – тщательно выделяя второй смысл фразы, она, почти не скрываясь, прильнула к нему телом, – я могу замолвить словечко.

– Отлично!.. – опуская голос ещё ниже, нежно пробормотал Доре, – я тебя обожаю…

Всё ещё продолжая косить глазами на своё отражение в зеркале, актер нежно, как по струнам, прошелся пальцами по её предплечьям и, мягко сжав ей локти, потянул женщину на себя. Марго поспешно, даже более поспешно, чем требовалось, откинулась назад и чуть приоткрыла тщательно прорисованные губы, обнажая мелкие, ослепительно белые зубы.

– Везет же некоторым светловолосым красавчикам, – словно не замечая двусмысленности происходящего, испанец бесцеремонно влез в мизансцену и тоже заглянул в зеркало, – Марго, лапушка, а как у твоего Дюпона с черноволосыми злодеями? Со мной ему даже контракт выкупать не придется.

Жан спокойно убрал руки и выпрямился.

– Тебя и без контракта никто не возьмет, – разъяренная Марго зло сверкнула на испанца подведенными глазами, – таких, как ты, на любой киностудии как собак.

– Не скажи! – словно не замечая её раздражения, жизнерадостно оскалился испанец, – я уникален! Я красив, молод, талантлив. Я – гений! Или что-то около этого. Я виртуозно дерусь на шпагах и великолепно падаю с обрыва. Помяни моё слово, детка, сегодняшняя сцена войдет в историю кинематографа! Вы все прославитесь благодаря моему бесстрашию!

Понимаешь теперь, что твоему Дюпону я просто необходим? Тем более, что я обожаю сниматься в его фильмах!

– Трепло, – негромко фыркнул Доре.

– Отвянь!.. Ну, так как? – теперь уже испанец интимно склонился к плечу Марго, – учти, королева Марго, я считаю, что на экране ты просто неотразима. Хотя в жизни ты ещё лучше.

Несколько секунд они, молча, изучали друг друга в зеркале.

– Ладно. Черт с тобой, – Марго нервно сморгнула и бросила на столик пудру, – только съемки начнутся не раньше декабря.

– Ничего. До декабря мы как-нибудь продержимся.

Собрав свои вещи, Доре направился к раздевалке.

– Не сомневаюсь…

Женщина отвернулась от испанца и, почти не скрываясь, проводила спину актера долгим голодным взглядом.

– Не советую.

– Что?!..

– Просто не советую, – неожиданно спокойно заговорил испанец, – с ним эти номера не проходят.

– Он что, гомик?

Мужчина придушено фыркнул.

– Не больше меня.

– Тогда почему?

Испанец выразительно пожал плечами.

– Только не говори мне, что он не может.

– Ну что ты, моя прелесть, конечно может. И лучше всего со шлюхами. Да и с теми ведет себя почти по-приятельски. Увы, малыш, но зажигает он только на сцене.

– Ну, это поправимо.

Испанец склонился ниже, нежно улыбнулся отражению.

– Марго, брось. Поверь старому другу, что здесь рыбы нет. Хоть он и красив, как греческий бог, но пыла у него больше, чем на две недели, еще, ни для кого не хватало. Да и с воображением тоже слабовато. В Париже он всех приглашает в один и тот же ресторанчик на Монмартре, потом провожает домой и…

– Слушай, ты! – окончательно выведенная из себя, бешено прошипела Марго.

– Ладно, не злись, моё дело предупредить. Хотя… – испанец склонился ещё ниже, почти щека к щеке, – ты настолько неотразима, что я, возможно, не испугался бы твоего Дюпона…

– Дурак! – Марго резко встала, – отцепись же ты, наконец, и дай мне переодеться!

– Браво, о, несравненная! – проваливаясь ниже, испанец чуть ли не распластался перед ней в глубоком поклоне, – ты неповторима! Не иметь мне больше ни одного контракта, если вру!

Марго одним махом смела с лавки ком вещей и скрылась в ближайшей раздевалке.

– Везет же дуракам! – выпрямляясь, сообщил зеркалу испанец, – только хотел бы я знать, а кто же здесь дурак, а?

2

За окнами вагона проносилась ночь. В сгустившемся сумраке мелькали черные бесформенные массы деревьев, матово поблескивала трава. Поезд прогрохотал по мосту, и внизу промелькнула серебристая лента реки.

Кондуктор проверил билеты, патруль – документы. Пассажиры угомонили взбудораженных посадкой детей, распихали багаж, поужинали и теперь спали, кое-как разместившись на жестких вагонных полках.

В сонной, душной темноте вагона медленно, как зеркальные карпы в королевских прудах, шевелились сны.

Жан тоже спал, неудобно свернувшись на слишком узкой и короткой для него полке. Во сне ему снилось, что он не спит. Там, во сне, он сидел на своем месте в углу вагона и смотрел в окно, почему-то не закрытое светомаскировочной шторой.

За окном медленно разворачивались длинные ленты сизо-фиолетового тумана, от одного взгляда на которые ему отчего-то становилось тревожно и сладко. Ленты плели сложные замысловатые узоры, превращаясь то в струйки сигаретного дыма, то в ручейки, наполненные искрящимся в темноте шампанским. Постепенно ручейки слились в сплошную мерцающую реку, сквозь которую проступила никелированная барная стойка, из-за которой вдруг высунулся помреж и нацелился на Доре огрызком карандаша.

«Шпагу сдал?»

«Да сдал я, сдал!»

Твердо зная, что помреж здесь лишний, что его появление только запутывает, отвлекает от самого главного, отчего-то такого, что долгие годы занозой сидело в его мозгу, Доре раздраженно завертелся на полке и попытался мысленно вымести помрежа из кадра. И, как это ни странно, помреж действительно вымелся. Но в отместку захватил с собой стойку, которая была здесь абсолютно необходимо. Настолько необходима, что, потеряв её, Доре чуть не застонал от разочарования.

«Браво!»

В этом сне он помнил, что полка напротив занята отдышливым суетливым стариком, обвязавшим себе перед сном голову бледно-голубым хлопчатобумажным платком. Но теперь вместо старика на полке уютно расположилась Марго.

«Съёмки только зимой, а зачем нам ждать до зимы? – Марго наклонилась вперед, оперлась руками о его полку и улыбнулась медленной соблазнительной улыбкой, – зачем?…» Она опустилась ещё ниже, почти легла ему на грудь, протянула руку и почему-то стала дергать его за волосы.