Ричард Длинные Руки - ярл - Гай Юлий Орловский Страница 5

– Не предусмотрено. Вы вообще-то первый одиночка. Все обычно сбиваются в большие группы.

Я сказал с сочувствием:

– Вот что получается, когда нет ручного управления.

Он усмехнулся, как собрат собрату, настоящие воины больше доверяют мечу в руке, чем этим колдовским штучкам, отсалютовал, я свистнул Псу, Зайчик пошел ровной рысью. Копыта звонко стучат по зеркально ровной поверхности, там в глубине скачет перевернутый всадник, а под Псом несется его отражение, абсолютно реальное, словно в самом деле скачем по зеркалу.

От стены до стены все те же пять шагов, но когда я смотрел вдаль, дрожь пронизывала тело, я чувствовал, как стены сдвигаются, мои кости хрустят, а кровь выплескивает на непомерную высоту.

– Зайчик, – сказал я с натужной бодростью, – давай быстрее… А то я начинаю клаустрофобничать…

Конь мотнул головой, копыта застучали чаще, в лицо подул ледяной ветер. Я укрылся за гривой, сдуру оглянулся, похолодел. Сзади стены тоже сдвигаются, как и впереди, и только здесь, где мчимся, все еще пять шагов от стены до стены.

Пес наконец сообразил, что вправо и влево за добычей не побегаешь, рыкнул разочарованно и так наддал, превращаясь в черную распластанную молнию, что как Зайчик ни мчался, превращаясь в выпущенную сильной рукой стрелу, Пес исчез, а через минуту узкая щель впереди стала медленно раздвигаться.

Я торопливо сменил Зайчику аллюр, через минуту перевел в галоп. Далеко впереди сидит на заднице, похожий на худого медведя, Пес. Он не оглянулся на приближающийся стук копыт, я тоже старался не замечать уходящие в фиолетовое небо с редкими звездами стены, впереди распахивается пугающий простор, словно мы оказались на краю мира.

Стены справа и слева отодвинулись и ушли за спину. Зайчик фыркнул, вздрогнул и остановился, тревожно прядая ушами. Раскинувшийся у наших ног зеленый мир выглядит болотом: старым умирающим болотом, полностью закрытым толстым зеленым слоем мха, вон кое-где слегка выпирают округлые кочки, само болото тянется и тянется… вот только там, на грани видимости, проглянула проплешина воды…

И только потрясенным сознанием понимаю вопреки увиденному, что это не болото, а густой великанский лес, болото же с высоты соплеменных, а то и выше, гор.

– Бобик, – сказал я хриплым голосом, – мы уже на другой половинке мира… Вперед, но будь осторожен.

Дорога устремилась вниз, все так же вырезанная в стене, снова с пролета на пролет, но уже в обратном порядке, узнаем, в самом ли деле вниз труднее, чем вверх… солнце в зените, дорога блестит, как вытертая кожа, копыта стучат намного бодрее, а Пес вообще унесся далеко, делает вид, что не слышит окрика.

Через два часа нескончаемого спуска земля внизу приблизилась, отсюда с высоты птичьего полета панорама, ввергающая в дрожь: зеленая долина, почти вся распаханная, множество деревушек, голубые озера, а далеко-далеко еще одна каменная гряда, правда, карликовая, похожая на широкий пояс из старой выделанной кожи. А пряжкой служит великолепная крепость, отсюда не рассмотришь, но впечатление такое, что крепость затыкает собой, как пробкой, проход в каменной стене.

Еще через час в окружении карликовых деревьев внизу проступил полуразрушенный храм, вокруг него, почти скрытые зеленью, статуи в виде спящих рыб, а в сторонке страшно простирается к небу раздробленное молнией исполинское дерево, слишком огромное и чудовищно изуродованное для заурядного дерева, что все еще дает зеленые побеги.

Пес сбежал вниз, сделал круг и вернулся с докладом, что врагов не обнаружено, а насчет добычи мне стоит только намекнуть.

– Пока не надо, – сказал я строго. – Везде цивилизация! Закончились пустыни!.. Мы будем спать на чистых простынях. Не хочешь?.. Ладно, ляжешь на сене. Или на шкуре…

Зайчик шумно вздохнул, когда копыта коснулись земли, уши встали торчком. Я чувствовал, как мышцы напрягаются, готовые бросить его вскачь, бедный конь измучен спуском на полусогнутых задних, даже осчастливленный Пес нарезает бесконечные круги, не нарадуется…

Земля загремела под копытами, трава и кустарники уносятся под брюхом, сливаясь в зеленую полосу. Далекая крепость вырастает с каждой минутой, я чувствовал необъяснимый трепет во всем теле. Королевский замок в Зорре огромен и дышит силой, мой замок Амальфи превосходит королевский размерами и ощущением моши, но это…

Другой мир, сказал внутренний голос. Ты ведь хотел попасть на Юг? Начинай получать первую порцию…

Узкое ущелье в отвесной каменной гряде перекрыто высокой и очень толстой стеной, а по обе стороны на высоких горах по массивной башне, каждая с донжон, обе соединены узкой перемычкой стены, по верху которой можно на коне, а то и на повозке. Обе башни ощерились в небо высокими башнями с острыми шпилями, внизу в стене высокие и массивные ворота и еще более массивные барбаканы.

Башни с подозрением смотрят темными бойницами, за ними явно амбразуры: хорошей крепостью владеет герцог Валленштейн. Это не замок, а могучая крепость, что возвышается даже над горами – горделивая, великолепная, огромная, отгородившаяся каменными стенами и перекрывшая единственный проход в герцогство. Горы выросли так удачно, что явно здесь рассказывают про какого-нибудь могучего мага, что и крепость вознес на вершину самой высокой горы, срубив верхушку, каменный забор в четверть мили высотой поставил, дабы никто даже не пытался взять штурмом.

Широкая и ухоженная дорога, диво дивное – словно вымощена камнем! – ведет мимо крепости, где-то в двух-трех сутках такой вот неторопливой езды берег моря, даже океана. Этот тракт приведет в крупный морской порт, из которого отплыву на таинственный материк по ту сторону океана.

Взгляд упал на кольцо, за эти дни привык, это сперва тяготило. Одно дело – почти невесомое кольцо, что к тому же залезло под кожу, другое – с этим надменным камешком, что и не камешек, а камень, глыба, которой бумаги не припечатывать, а придавливать можно…

Я начал снимать, брошу здесь на дорогу, свое отслужил. Кольцо сопротивляется, но ползет, зараза. Пальцы от жары и усталости распухли, нужно было сразу снять еще там, а то и вовсе не надевать, как только миновал таможенный досмотр.

Слева от дороги поплыли первые домики, донеслись крики, по улице пронеслись всадники на легких конях. Я видел, как двое мужчин отчаянно отбивались кольями от всадника, тот размахивал мечом, а когда на них помчался еще один всадник со вскинутой булавой, один из защищавшихся бросился бежать, как будто можно убежать от всадника посреди улицы… Я поморщился, глупая смерть, сказал властно:

– Бобик! Даже не смотри. Не наше дело. Наша хата с краю, у нас свое дело, свое задание. Если вмешиваться везде и во все, что встретим по дороге…

Из-под крыши одного дома вырвался черный дым, а затем и пламя. Один из всадников заметил меня, крикнул что-то другим. Все повернули головы, я посматривал на них краем глаза, ибо повернуться и посмотреть в упор – значит бросить вызов. Нас еще в школе предупреждали не смотреть гориллам в глаза, а то ярятся и бросаются на прутья решетки.