Шанс для неудачников. Том 2 - Сергей Мусаниф Страница 5

— Разве император разрешил применять пытки? — спросил доктор.

— В экстренных случаях.

— Даже если сейчас мы имеем дело с экстренным случаем, статус этих людей под вопросом.

— С кем теперь воюете? — поинтересовался я.

Рейф смерил меня гневным взглядом и ничего не сказал ни мне, ни доктору. Вместо этого капитан подал знак следовать за ним, и все четверо покинули мою каюту, так и не ответив на вопрос.

После этого разговора несколько корабельных суток меня никто не трогал. Трижды в день приходил доктор, проверял мое самочувствие и кормил питательным желе из тюбиков, старательно игнорируя все мои попытки заговорить с ним на не связанные с медициной темы. Видимо, капитан Рейф настоятельно посоветовал ему избрать именно такую линию поведения.

Я потихоньку возвращался в нормальное состояние, на второй день после разговора с капитаном меня отсоединили от медицинского агрегата, а в конце третьего дня я уже смог самостоятельно встать с кровати и проковылять пару шагов до противоположной стены моей каюты. Правда, потом мне пришлось опереться на эту стену обеими руками и провести так минут сорок, ожидая, пока закончится головокружение, а в конце обратного пути я бревном рухнул на кровать.

Понемногу я пытался размышлять, что же представляет собой дивный новый мир, в котором я оказался, но созданный вокруг меня информационный вакуум этим размышлениям отнюдь не способствовал.

Кленнонцы все еще являются Империей, и, судя по заявлению капитана Рейфа о военнопленных, они с кем-то воюют.

Либо план Визерса не сработал и Веннту погибла зря, либо ребятам потребовалось не так уж много времени, чтобы восстановить необходимое для войны количество прыжковых кораблей. Либо — и этот вариант, пожалуй, был бы самым неприятным — мы провели на борту «Одиссея» куда больше двухсот пятидесяти лет, на которые рассчитывали изначально.

Хотя… мне-то какая разница? За пределами «Одиссея» у меня практически не осталось знакомых, а мир, который мы потеряли… по большому счету, он никогда и не был моим.

На четвертый день в каюту заявились двое штурмовиков, которые принесли с собой легкий «гостевой» скафандр.

В отличие от боевых и технических костюмов, такие скафандры не предлагают своему владельцу ничего, кроме небольшого запаса кислорода, коммуникатора и регулятора температуры. Ни оружия, ни инструментов, ни собственных двигателей. Собственно говоря, он потому и называется «гостевым».

Один штурмовик держал меня под прицелом, второй помог влезть в амуницию и проверил, правильно ли сидит шлем.

— Мы отправляемся в новое путешествие? — спросил я, но ни один из штурмовиков не снизошел до ответа.

Ладно, не очень-то и хотелось.

Убедившись, что костюмчик на мне сидит, штурмовики взяли меня под руки и поляризовали лицевую пластину шлема до полной непрозрачности.

Ого, как здорово.

Иногда осторожность граничит с паранойей, и сейчас как раз тот самый случай. Сомневаюсь, что в нынешнем своем состоянии я мог представлять для кого-то угрозу, даже если бы на мне был тяжелый боевой доспех «Черного дракона» в полном снаряжении.

Сто двадцать шагов по коридору, лифт на нижние уровни, шлюзовой отсек, пять ступенек вверх по трапу легкого десантного катера.

Штурмовики помогли мне устроиться в кресле и пристегнуть ремни, через несколько минут я почувствовал легкую вибрацию корпуса, соответствующую включению двигателей, а потом — легкий толчок, свидетельствующий о том, что катер отправился в полет.

Поскольку коммуникатор мне отрубили, поинтересоваться, куда мы летим, пусть даже не надеясь на ответ, не представлялось никакой возможности, и весь полет я провел в тишине и темноте. Еще и с двукратными перегрузками в конце полета, что тоже было не очень комфортно.

Пять шагов вниз по трапу мне пришлось проделать на подгибающихся от слабости ногах.

То ли за время полета мне сильно поплохело, то ли гравитация в пункте назначения оказалась выше, чем на «Одиссее». Учитывая, что хозяевами положения являются кленнонцы, я мысленно проголосовал за второй вариант. Похоже, меня переправили на их корабль.

Сто семьдесят три чертовски тяжелых шага, короткая остановка у лифта, подъем, еще пятьдесят восемь шагов, снова остановка, пятнадцать шагов, поворот налево… Ага, кресло. Судя по всему, еще и компенсирующее повышенные нагрузки.

Неплохо. А могли бы просто выстрелить в затылок и выбросить тело в космос. Или просто выбросить в космос, забыв подарить скафандр.

Чьи-то руки стянули с моей головы шлем, и мне пришлось зажмурить отвыкшие от света глаза.

— Оставьте нас, — приказал кто-то по-кленнонски.

Удаляющиеся шаги, звук аккуратно закрываемой двери.

— Удивительно, — сказал тот же голос уже на общем языке Альянса. — Жизнь все же полна неожиданностей. А вы практически не изменились за все эти годы, Алекс.

Голос показался мне знакомым, но ни с каким конкретным лицом не соотносился. Впрочем, для неискушенного уха все кленнонцы рычат одинаково.

— Пока не могу ответить взаимной любезностью, — сказал я, отчаянно пытаясь навести резкость. Фигуру кленнонца на другом конце довольно просторной каюты я уже мог рассмотреть, но детали от меня по-прежнему ускользали. — Я вас знаю?

— Скажем, мы однажды встречались и были представлены друг другу, — сказал кленнонец. — Так что это вторая наша встреча, и проходит она при не менее драматических обстоятельствах, нежели первая.

— Если обстоятельства первой встречи были столь драматичны, вы могли бы их мне напомнить, — сказал я.

— Новая Колумбия, — сказал он. — Лагерь для военнопленных.

— Адмирал Реннер? — удивился я.

Не помню, чтобы мне там представляли еще какого-то кленнонца.

— Герцог Реннер, — поправил он. — Я уже слишком стар для того, чтобы командовать боевыми кораблями. Теперь я занимаюсь дипломатией.

— Дипломатия — это продолжение войны, только другими средствами, — сказал я.

— Да, цели прежние, а набор средств изменился. Пришлось мне обучиться паре новых трюков.

— Не сомневаюсь, что обучение было успешным.

— Император придерживается того же мнения, и я не осмелился бы с ним спорить, — сказал Реннер. — По крайней мере, в этом вопросе.

В «старые добрые времена» адмирал Реннер считался военным гением Кленнонской Империи и, пожалуй, был самым авторитетным военачальником во всем Исследованном Секторе Космоса, этакой легендой при жизни. На этой почве его очень не любил молодой император Таррен Второй, а потому Реннера вечно посылали командовать группами войск, находящихся как можно дальше от столичной планеты.

Видимо, новый владыка Империи сменил гнев на милость, и Реннер оказался приближен ко двору. Стоп, а почему именно новый? Если Реннер до сих пор жив, то вполне возможно, что и император у кленнонцев остался прежним.