Первый из могикан - Александр Громов Страница 5

Рев трибун заглушил аплодисменты. Ольга сделала по беговой дорожке шагов двадцать, прежде чем ей пришло в голову взглянуть на табло. Так… второе время, с отставанием от первого всего лишь на четырнадцать сотых секунды. Неплохо. По сумме очков – пока первое место. Пока. Фаворитка на две минуты.

Камеры продолжали целиться в нее. Ольга стянула с головы облегающий капюшон – пусть любуются не только потным лицом, но и всклокоченными волосами. Тот еще вид. На страх эксменам.

– Авдотья Верхогляд!

Ну наконец-то. Отстали. Аплодисменты – уже по другому адресу, и объективы нацелены на стартовую тумбу. Как-то повезет претендентке на серебро? Впрочем, вероятно, у Авдотьи есть надежды и на золото…

Незначительные. Марта Шлейхер – человек без нервов, машина. Живой прототип того самого робота для нырков в Вязкий мир.

Хорошо дышит Авдотья. Говорят, объем легких у нее – больше двенадцати литров. Легко в это поверить, глядя на широченную, как бочка, грудную клетку. Конечно, при таком торсе приходится говорить не об изящном скольжении в лиловом киселе, а о грубом продирании сквозь него, но ставка на силу и мощь имеет свой резон. Марта Шлейхер тоже отнюдь не миниатюрна…

Зуммер!

Ба-бах! Ба-бах! Ба-бах!..

На седьмом помосте Авдотья задержалась недопустимо долго. Пошатнулась. Что такое? Вдохнула Вязкого мира? С ее-то опытом? Быть не может!

Восьмой помост – успешно. Девятый – промах! Вздох разочарования.

Неожиданно для себя Ольга почувствовала, что болеет за соперницу. Как будто промахнулась сама… почти та же досада. Не радость. Неужели у нее совсем нет спортивного характера? Где тщеславное желание обойти конкуренток, где элементарное самолюбие, наконец?

Нет, лучше уж совсем не смотреть на площадку…

А на табло? Когда высветились цифры, Ольга поняла, что обошла Авдотью. Почему-то это не принесло ни малейшей радости.

Марта Шлейхер выступила ровно, найдя компромисс между риском и осторожностью. Ни одного промаха. Ни одного опасного приземления на край помоста. Всего лишь пятое место по результатам дня и по-прежнему первое в общем зачете десятиборья. Золото.

Тетя Люда обнимала Ольгу. Серебро! И какое! Два, всего лишь два очка отставания от именитейшей чемпионки! Удача, какая и не снилась!

Краткий медосмотр (пульс, давление, реакция зрачков) констатировал полный порядок. Как в тумане прошло награждение. И все кончилось. Трибуны зашевелились, потоки мелких, как муравьи, людей потекли к горловинам выходов. Медицина давно увезла двух спортсменок, ненароком вдохнувших Вязкого мира. Отравление легкое, полежат под капельницей и будут жить.

Тетя Люда, очнувшись от первой эйфории, сменила милость на гнев и все-таки изругала сначала Ольгу в пух и прах, потом махнула рукой – «Победителей не судят» – и расцеловала. – «Свободна до послезавтра!»

Естественно. В душ – и домой, отдыхать. После десятидневных состязаний положен выходной, так издавна заведено.

Если, конечно, на участке не случится какого-нибудь ЧП…

С полноценными выходными последнее время было туго. Недавно Мытищинский отряд перешел на усиленный вариант несения службы, а поговаривали уже о чрезвычайном положении. Отпуска были отменены. За упущения по службе начальство в лице Сциллы Харибдовны карало беспощадно. И выделить команду на региональные соревнования согласилось лишь под давлением «сверху» и со скрежетом зубовным.

Только глупая или слепая могла не ощущать: что-то носилось в воздухе. За какие-то полгода число правонарушений в районе утроилось, причем не только в специфически эксменской среде, но и в самой что ни на есть человеческой! Корыстная преступность увеличилась незначительно, зато немотивированная угрожающе росла. По слухам – повсеместно.

Эксмены и вовсе посходили с ума. Один на людной улице вдруг начал кричать, что все, мол, скоро сдохнем, и чистые, и нечистые. При проверке выяснилось, что прежде он отличался исключительно благонравным поведением, мирно трудился почтальоном-разносчиком, имел поощрения и ни разу не был замечен ни контактах с подрывными элементами, ни в бытовом хулиганстве.

Другой, столь же добропорядочный эксмен, внезапно впав в буйство, совершил нападение на магазин изысканных вин, оскорбил действием оторопевшую до остолбенения продавщицу и в течение каких-нибудь пяти минут до прибытия патруля успел налакаться, как грязный свин. Третий среди бела дня дерзнул начертать омерзительные слова на памятнике Анастасии Шмалько. Заметив полицию, негодяй отнюдь не пустился в бессмысленное бегство, а быстро-быстро, как обезьяна, вскарабкался на фонарный столб. Акробат какой. И оттуда, с самого верха, выкрикивал непристойности и лозунги возмутительного содержания, к соблазну всех эксменов, оказавшихся в радиусе слышимости.

Пришлось снять его пулей. Не смертельной, пластиковой. А что эксмен упал и убился насмерть, то вольно же ему было лазать по столбам! А уж если настолько свербит, что невтерпеж, то при срыве падай на ноги и не пачкай мозгами асфальт.

Неужели пакостник ждал, что полицейские начнут телепортировать к нему на столб, уподобившись макакам? А не много ли чести? Не удалось взять поганца живьем, ну и не больно-то хотелось. Впервой, что ли? Но на сей раз произошло совсем необычное: свидетели происшествия – бригада дорожных рабочих на укладке асфальта, мусорщики, посыльные, грузчики с близлежащего склада и прочая эксменская шваль, без которой, к сожалению, не обойтись, – выразили резкое и недвусмысленное неудовольствие действиями полиции, выразившееся, как было отмечено в протоколе, не только в бранных выкриках, но и в метании в полицию всевозможных подручных предметов. Полицейским пришлось изрядно поработать дубинками, прежде чем порядок был восстановлен, а виновные задержаны и доставлены в участок. Удивительно, но лишь немногие из них попытались бежать в суматохе.

Звери. Стая бешеных шакалов.

Кому придет в голову искать у эксмена разум! В лучшем случае можно найти лишь понятливость и послушание. Но инстинкт-то самосохранения должен быть, нет?

А если да, то куда он вдруг у них подевался? Взятый с поличным самогонщик дико хохотал в полицейском участке, по виду, совершенно не интересуясь своей дальнейшей судьбой, – и ведь был трезв! Вероятно, преступный эксмен спятил со страху, но сколько же было таких спятивших!

Заставили заговорить о себе эксменские банды. Они существовали всегда, но в прежние времена относительно быстро ликвидировались силами спецподразделений полиции. Теперь, по слухам, ими заинтересовался уже Департамент федеральной безопасности. Банда Ефрема Молчалина. Банда «Черные саваны». Шепот о них был хуже их действий, а традиционные методы контрбандитизма почему-то буксовали, давая сбой за сбоем.

Впрочем, и люди зачастую вели себя не лучше. Если бы только умножились хулиганствующие банды юниц, было бы еше полбеды. Настораживало другое: как-то вдруг, без всякой видимой причины, словно из рога изобилия посыпались преступления, всегда причисляемые к категории особо постыдных. Суды едва успевали разбирать дела о мерзостном сожительстве с эксменами, зачастую со многими сразу. Вандализм еще вызывал возмущение, но перестал удивлять. Расплодились тайные притоны. Нравственность катилась под откос. Недавнее введение смертной казни для торговок наркотиками лишь незначительно улучшило ситуацию.